Новое небо над новой землей (размышления над Библией)

Свет преображения

В чём же главный смысл того, что произошло на горе Преображения (по общепринятой традиции — на горе Фавор)? Иисус неожиданно предстал перед тремя учениками в полноте Своего Богочеловеческого величия. Он говорил о Своей Плоти, как о хлебе жизни (Ин 6:51), и слова Его многим казались не просто непонятными, но даже чудовищными (Ин 6:60). И вот наступил день, когда Спаситель показал Своим последователям, какую Плоть предлагает Он им как хлеб жизни. Сияние, исходившее от преображённого тела Иисуса (Мф 17:2; Мк 9:3; Лк 9:29), не было лишь светом благодати, которым светилось лицо Моисея (Исх 34:29); через это сияние миру открывался иной свет, свет Предвечного Слова (Ин 1:4-5), о котором столетия спустя будут свидетельствовать афонские монахи, видевшие его в момент своих мистических встреч с Воскресшим. Свет этот и есть Лик Божий, Лик Его Второй Ипостаси — Богочеловека. В жизни учеников Иисуса ещё настанет момент, когда они глубже поймут смысл встречи с Воскресшим и поймут, что на Фаворе Иисус открыл им то, что другие увидят лишь после Его Воскресения — оттого-то и запрещает Он им рассказывать об увиденном до этого великого дня (Мф 17:9; Мк 9:9). Пока же им просто хорошо быть в открывшейся благодатной полноте — настолько хорошо, что они не помнят себя (Мф 17:4; Мк 9:5-6; Лк 9:33).

Но, вместе с откровением Лика Сына, апостолам даётся здесь ещё одно откровение — откровение Святого Духа. Его Лик как бы совершенно неуловим, Его вроде бы и нет вовсе как отдельной Личности; Он являет Себя или в виде легкого туманного облака, напоминающего белого голубя (Мф 3:16; Мк 1:10; Лк 3:22; Ин 1:32), или в виде облака же, но сияющего духовным светом (Мф 17:5; Мк 9:7; Лк 9:34), или в виде необжигающего огня (Деян 2:2-3). Всё это напоминает о славе Господней, открывающейся совершенно таким же образом; отличие же состоит лишь в том, что теперь эта слава открывается как слава Христова и связывается с Богочеловеческой полнотой Сына, о которой и на Иордане, и на Фаворе свидетельствует голос Отца.

При исследовании евангельского рассказа о Преображении Господнем естественно возникает вопрос о смысле явления рядом с Иисусом на Фаворе Моисея и Илии (Мф 17:3; Мк 9:4; Лк 9:30-31). Появление рядом с преобразившимся Иисусом этих двух великих пророков Израиля замечательно в двух отношениях. Во-первых, это явное свидетельство того, что чаемая пророками и псалмопевцами (Пс 16:10; ср. Ис 57:2) победа над смертью — не мечта, но реальность, и притом реальность, связанная с Богочеловеческой полнотой Сына. Во-вторых, явлением этим подчеркивается особое значение Моисея и Илии в духовной истории Израиля. Это естественно и не вызывает вопросов в отношении Моисея; в отношении Илии вопросы могли бы возникнуть, ведь в Израиле были и другие великие пророки; однако всё встанет на свои места, если вспомнить о духовном опыте Илии, которому Бог открылся как тихий голос в глубине человеческого сердца, как «голос тонкого безмолвия», а не в буре, огне или землетрясении (3 Цар 19:12; евр. коль дмама дака).

Этот переход от внешней теофании к внутренней был качественно новым шагом в духовной истории Израиля, а сравнение с Илией Иоанна Крестителя, приводимое Иисусом (Мф 17:12-13; Мк 9:12-13), довершает картину — ведь Иоанн Креститель, говоря о грядущем Мессии, Который, придя, очистит верующих и омоет их Духом Святым, свидетельствует об абсолютной полноте богообщения, которая позволит верующим преобразиться до конца и войти в Царство Божие. Наконец, замечательна сама тема беседы Иисуса с пророками, о которой говорит нам Лука: они беседуют о том, чему предстоит быть в Иерусалиме, то есть о крестной смерти Спасителя и о Его Воскресении (Лк 9:31). Беседа эта непосредственно связывает Фавор с Голгофой. Казалось бы, почему Богочеловеку, уже явившего миру (пускай хотя бы в лице трёх человек) полноту Своей божественности, нужно ещё пройти через Крест? И почему именно явление им Своей полноты даже как бы приближает этот Крест, так, что крестный путь для Иисуса в известном смысле начинается уже на Фаворе?

Чтобы понять это, нужно иметь в виду смысл того, что богословы называют «кеносисом» — самоумалением Бога, Который становится Человеком и, как Человек, отдаёт Себя во власть законов мира сего. Чтобы спасти нас, чтобы открыть нам возможность войти в Царство Божие, Он неизбежно должен был пройти по земле обычным человеческим путём — не потому, что Он не имел власти над миром, но потому, что Он хотел войти в наш мир, как и в наше сердце, не извне, как Ангел, а изнутри, как Человек; это не значит, что иначе Он не смог бы открыть нам Своё Царство, — просто, открытое иначе, Оно всё равно осталось бы для нас практически недоступным — ведь доступ в Него становится возможным лишь тогда, когда это Царство рождается из глубины нашего сердца. А стать человеком — значит разделить по-человечески и обычную человеческую судьбу, которая в нашем пропитанном злом мире неизбежно должна была привести Сына Божия на Крест. Но путь Спасителя с Фавора на Голгофу пролег через горницу, где совершилась Тайная Вечеря.