Мысли вслух на2 Сентября 2014

Этот стих часто упоминается, когда начинаются споры о том, каково было тем, кто видел Страсти Христовы. Его обычно воспринимают как утешение нам, не видевшим живого Христа: мы не видели, но все-таки верим, хотя у нашей веры меньшие основания, чем у веры апостолов, видевших воплощенного Бога живого. Не нужно смотреть сам фильм, чтобы, прочитав описания Страстей со всей наглядностью понять, что смерть Иисуса была мучительна и ужасна. И тогда "блаженны невидевшие, но уверовавшие" означает совсем другое. "Блаженны" не потому, что вера невидевших делает сразу святыми. Мы блаженны, т.е. счастливы, потому, что мы не видели Распятия. Нам легче поверить в то, что Христос воскрес, так как мы не видели Его смерти, мы не видели, насколько она была настоящей, мы на самом деле никогда не сможем до конца осознать, что наш Бог был трупом, что нет больше никакой надежды. Страстная неделя в нашей жизни все равно уже освящается светом грядущего Воскресения и это - наше счастье, наше блаженство. Это не значит, что мы не должны стараться пережить как можно глубже боль Распятия; некоторым святым дается пережить ее почти с той же силой, с которой ее переживала Матерь Божия, некоторым даются стигматы, но им дается и вера, такая, что никакая боль не может заслонить веры в Воскресение.

По дорогам Палестины за Иисусом ходило множество людей, но не все они вошли в число двенадцати апостолов. Как говорит евангелист Марк, Он «призвал к себе тех, кого Сам хотел». Этих учеников Господь приготовил для служения, дав им силу проповедовать Царствие Божие, исцелять больных и изгонять бесов. Последовав призыву Христа и взойдя вместе с Ним на гору, они стали совершенно другими людьми. Не об этом ли свидетельствует тот факт, что Симону дается совершенно новое имя – Петр…

Получив эти «сверхъестественные» способности, апостолы не превратились в магов, гордящихся своими чудодейственными умениями, потому что в этом не было их заслуги. Иисус призвал тех, кого захотел, а не тех, кто был более достоин. Удивительные вещи, сделанные руками апостолов, которые мы находим в книге Деяний - действие Cамого Спасителя, а не тех, кого Он Сам поставил на это служение. Эти взаимоотношения Господа и учеников для нас – удивительный пример того, что такое смирение.

Нам часто кажется, что мы знаем, что думает другой человек. Мы уверены, что понимаем, что он чувствует, как рассуждает... А потом оказывается, что всё это не имело ни малейшего отношения к реальности. Потому что он — другой. Ещё ярче это проявляется в наших отношениях с Богом, Который по природе Своей — Другой. Никакие наши человеческие размышления не помогут понять Его по-настоящему. Но Он даёт Духа Своего ищущим Его.

Евангелие от Луки заканчивается кратким описанием (или, скорее, кратким упоминанием) Вознесения. Логика евангелиста понятна: он хотел описать полностью весь сорокадневный период пребывания воскресшего Иисуса со Своими учениками вплоть до его, этого периода, завершения.

Но это, так сказать, логика чисто фактографическая, событийная. Есть в евангелии и другая логика, связанная с духовным смыслом происходящих событий. Не случайно, говоря о встречах с Воскресшим, евангелист так подробно описывает то, что произошло по дороге в Эммаус, когда апостолы, идя по дороге и беседуя с Учителем, Его не узнавали, а позже, во время хлебопреломления, узнав Иисуса, тут же потеряли Его из виду. В день Вознесения Он тоже исчезает из виду Своих учеников. Очевидно, Вознесением начинается некий новый этап становления на земле того Царства, которое Спаситель принёс в мир.

То, что Царство это вмещает в себя мир целиком, вместе с его физической природой, стало ясно ещё раньше, тогда, когда Иисус дал Своим ученикам убедиться в том, что Он не призрак, не вышедшая из гробницы тень, а реальный живой Человек. Конечно, Его человеческая природа после воскресения изменилась, иначе вряд ли были бы возможны явления вроде тех, которые пришлось наблюдать апостолам по дороге в Эммаус. Но в известном смысле она всё же осталась именно природой, хотя и преображённой: будь оно иначе, Ему вряд ли удалось бы отведать после воскресения земной пищи. Иисус после воскресения не превращается в ангела, в бесплотного духа, утратившего всякую связь с природным миром.

Он остаётся Человеком, но Его человеческая природа меняет своё качество. То же самое в конце концов должно произойти и с миром, и с каждым из нас, если мы пройдём путь в Царство до конца. Преображаясь, мир не теряет ничего, кроме того зла, в плену которого оказался. И мы, преображаясь, не теряем ничего, кроме того греха, который мешает нам жить полнотой жизни Царства. Но для того, чтобы Царство вошло в мир, его Царь должен быть на Своём месте.

Не у той границы, которая разделяет Царство и падший мир и где Его может увидеть даже человек, с Царством ещё не соприкоснувшийся, а в самой глубине Царства, в его центре, на том престоле, где видели Его христиане, обладающие хорошим духовным зрением. Тем, кто не в состоянии заглянуть в глубину Царства, может показаться, что Царь ушёл, исчез, растворился в том сияющем облаке Божьего присутствия, которым обычно сопровождается богоявление. На самом же деле Он просто отправился туда, где должен быть царь, когда начинаются судьбоносные для его царства события. А значит, события начнутся. Уже очень скоро.

Пророк Иезекииль в плаче о гибели Тира дает нам такое подробное описание его величия, что оно стало ценным источником исторических сведений. Помимо прочего, это еще одно подтверждение ценности Библии как исторического свидетельства, ведь эта историческая достоверность не раз оспаривалась. Но для пророка, конечно, главное не это.

Прислушаемся к его словам: все было у Тира. Металлы и дерево, и всякая торговля буквально со всей обитаемой землей. Но ничто из этого не помогло Тиру в день бедствия, ничто не защитило этот город, величию которого уже не суждено возродиться. Не было главного, что придает смысл всему земному бытию, не было Бога. А без него все величие Тира — суета сует и погоня за ветром. Так пророк Иезекииль выражает важную для Библии мысль, особенно ярко выраженную автором книги Экклезиаста.

И, конечно, в контексте пророчества важно, что пророк говорит о сетовании и плаче. С одной стороны, пророк перебрасывает мост от печальных размышлений Экклезиаста к слова Господа Иисуса Христа «Ищите прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33). С другой стороны, сострадание подвергшимся мечу и разорению тирянам — одновременно признак и пример духовного здоровья. Пророк говорит не только без злорадства, но с состраданием, достойным его Владыки.

Самое существенное в четвертой главе книги Есфирь заключается в решении Есфири подвергнуть себя смертельной опасности ради своих соплеменников. Есфирь принуждена была скрывать свое происхождение — и вот теперь она должна незваной войти к царю (уже одно это карается!) и просить за тех, кого царский указ назначил к истреблению. В сущности, для Есфири это означает принести себя в жертву ради спасения иудеев.

И не менее важно, что прежде, чем исполнить такое решение, Есфирь вручает себя в руки Божии, молится сама и просит молитв всех иудеев. Самые правильные, самые прекрасные решения, даже то, что Бог хотел бы видеть от нас, могут обратиться в прах и бездну, если мы не молимся о них. Это факт, засвидетельствованный многовековой практикой. И Есфирь знает это и следует этому в такой трагический момент. И в своей молитве она исповедует Бога единственным Царем и целиком отдает себя в Его власть.