Мысли вслух на23 Октября 2014

Какой удивительный пример подает нам Елисей. Что мы видим? Человека, работающего на поле, причем работающего на своем скоте, а значит, довольно состоятельного человека. И вот он совершает «опрометчивый» поступок: в одно мгновение решает следовать за Илией, оставив все, что имеет. Да и как решает, после чего? Ведь сомневающемуся сердцу вряд ли понять «брошенную милоть» как однозначный знак от Бога (3 Цар. 19:19)… Да и сам Илия затем спрашивает Елисея: «Что сделал я тебе?» (3 Цар. 19:20)- тем самым давая ему еще одну возможность засомневаться… Но у Елисея да — да, а нет — нет (см. Мф. 5:37). Появившаяся в сердце мысль о том, что так хочет Бог, сразу превращается в решение исполнить, за которым следует действие. Да даст нам Господь такие же силы делать правильный выбор, когда в сердце брезжит хотя бы слабенькое, но все-таки понимание того, что лучше для Него…

Апостол Павел весьма часто предостерегает своих читателей от соблазна законнических отношений с Богом. Вот и сегодняшний отрывок из послания к Филиппийцам он посвящает этой проблеме, актуальной в его время, быть может, еще больше, чем в наше. Он говорит о том, что истинными исполнителями закона являются лишь ученики Христа, поклоняющиеся Богу духом и не полагающиеся на заслуги плоти. Он говорит, что сам обладает всеми преимуществами ревнителя закона, что по правде законной он непорочен. Но все это он считает тщетою, потому что предпочитает сам и призывает нас хвалиться только одним: тем, что Иисус Христос отдал за нас Свою жизнь. В самом деле, что еще можно противопоставить всему тому ужасу, который мы творим?

«Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!». Эти слова сегодняшнего евангельского чтения бывает очень трудно понять и принять людям, привыкшим в своей религиозности находить лишь утешение в житейских скорбях, покой и отдохновение. Но мир приятных сердцу церковных песнопений, мир лампад, свечей и икон - это еще не вся вера. Вера - это непрерывная борьба, нескончаемый бой с грехом. Мы часто привыкаем к тому, что грех есть в нашей жизни, и перестаем его замечать. Но есть еще и особое состояние, когда горит сердце. И тогда каждый даже самый малый грех прикасается к душе как к обожженной ране. Это состояние, когда нисходит благодать и стоишь подобно Моисею у несгораемого куста, и Дух Божий опаляет лицо. Это состояние, когда в тебе так много тепла, что ты просто не можешь им не делиться. Это состояние, когда ни одной минуты не может быть пустой, ибо тогда огонь начинает поедать тебя самого. Помните чудесную встречу по дороге в Эммаус? «И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?» (Лк 24:32). Наверное, именно о таком огне говорит нам Господь.

Сегодняшнее чтение описывает реакцию христиан на обращение Корнилия и его семьи. Для Церкви такое обращение было, без сомнения, событием экстраординарным. Первой реакцией на известие о нём было, как видно, неприязненное недоумение (ст. 1 – 3). Ничего удивительного здесь нет: ведь, даже войдя в Царство, человек не теряет своих индивидуальных особенностей, если, конечно, они не несут в себе греха. А христианами до сих пор были только евреи, строго соблюдавшие нормы ритуальной чистоты, как впрочем, и другие правила иудейской религии. Как видно, такая приверженность своей религии сама по себе не мешала им ни войти в Царство, ни пребывать в нём, иначе они не могли бы оставаться членами Церкви. Но теперь, когда Бог открыл дорогу в Церковь прозелитам, не принадлежавшим к иудейской общине, перед ними встал вопрос о том, как относиться к этому факту. Интересно отметить, что Пётр, рассказывая обо всём происшедшем, даже не пытается обосновать свои действия какими-то религиозными аргументами, видимо, не хуже своих собеседников понимая, что таких аргументов нет. Он просто рассказывает им о действии духа Божия, свидетелем и участником которого он стал (ст. 4 – 16). Единственный приводимый им аргумент выходит за рамки религии, Пётр может сослаться лишь на Бога и Его волю (ст. 17). И тогда перед теми, кто его слушал, вставал выбор: принять свидетельство Петра или отвергнуть его, как не соответствующее традиционным религиозным нормам. Выбор был достаточно серьёзен: ведь религиозность, если, конечно, не относиться к ней легкомысленно, пронизывает всю жизнь человека, во многом его формируя и определяя его ценностную систему. Отказаться от религии человеку духовно серьёзному очень непросто. Наверное, именно поэтому Бог и не препятствует религиозным людям взять с собой в Царство свою религию. Но лишь постольку, поскольку она не разрушает самого Царства, не нарушает его законов. Если религия заставляет человека встать на пути у того, кто ищет Царства и кого Бог хочет в это Царство ввести, то с такой религией необходимо расстаться, иначе цепляющийся за свою религию расстанется с Царством. И христиане, выслушав Петра, сделали свой выбор (ст. 18). Они выбрали Царство.

Бедствие, о котором плачет пророк Иоиль в начале первой главы своей книги — не просто историческое событие или экологическая катастрофа. Для него, как для верующего человека, все происходит перед лицом Божьим и осознается только в контексте отношений людей с Богом. Поэтому нашествие саранчи и его пагубные последствия для пророка становятся основанием для обращения к Богу с покаянной молитвой. Беззащитность людей перед лицом природных сил, таким образом, осознается как результат отделенности людей от Бога, как результат неверности Ему. В равной степени это может быть отнесено ко всякому людскому страданию.

В призыве Иоиля к посту и молитве есть специфический аспект, характерный именно для него. Он придает исключительное значение поддержанию храмовых жертвоприношений; этот факт — одно из оснований причислять Иоиля к служителям Храма и считать его храмовым пророком. Для него вся жизнь сосредоточена в Храме, он — духовный центр мира. Не бывшие служителями Храма пророки не делают такого акцента на богослужении, даже священник Иезекииль не ставит его на первый план. Но для Иоиля служение, которое совершается в Храме, является главным выражением верности людей Богу. Именно поэтому так страшно для пророка прекращение жертвоприношений, причиной которого стало опустошение земли.

Эпоха, в которую выпало жить пророку Иоилю, характеризовалась почти полным равнодушием людей к вере. Лишь храмовый обряд еще как-то сохранялся, но и он для большинства перестал быть общением с Богом Живым. Господство религиозного индифферентизма и тотальное забвение заповедей Господних пророк полагает основной причиной, повлекшей страшное бедствие. И это бедствие таково, что из-за него прекращается и последнее, что связывало народ с Богом — храмовые жертвы, так что уже вся жизнь людей отказывается оторванной от своего источника. Как скажет четырьмя веками позже Господь Иисус Христос: «а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь».

Но и само это грандиозное опустошение пророк видит как предзнаменование, как пророчество о грядущем Дне Господнем. Умножение греха во дни пророка Иоиля доходит до своего логического завершения, до прекращения поклонения Богу в Храме. Точно так же все, что кажется людям если не допустимым, то во всяком случае, более или менее терпимым, обретет законченный вид в этот страшный День Посещения. В тот День станут явными все последствия нравственного выбора людей, включая те, что мы не осознаем или не хотим осознавать. Именно в этом разорение Израиля становится предвестником грядущего Суда Божьего.

Встреча Петра с Корнилием была событием знаменательным. Знаменательным в первую очередь с точки зрения церковной истории: речь идёт о первом опыте переживания Царства человеком, к еврейскому народу отношения не имевшим. Можно было бы, конечно, вспомнить ещё эфиопского евнуха, но о его опыте в момент крещения не говорится ничего. Здесь же священнописатель описывает, в сущности, новую Пятидесятницу, локального масштаба, связанную с домом Корнилия. Хотя правильнее это событие было бы назвать продолжением Пятидесятницы, затронувшей на сей раз людей, верных Богу Израиля, но с еврейским народом никак не связанных. Пётр видит в этом исполнение того, о чём говорили древние пророки.

Ещё до Вавилонского плена им было открыто, что с приходом Мессии Бог станет Богом не только евреев, но и ищущих истины язычников, к какому бы народу они ни принадлежали. И теперь это время настало. Правда, не совсем так, как ожидали многие верующие евреи. Тогда большинство евреев, даже христиан, было уверено, что ищущий Мессии и Царства должен прежде всего стать евреем, приняв иудаизм (еврейство в те времена было феноменом этноконфессиональным, и всякий, принимавший иудаизм во всей полноте, считался евреем). И лишь затем, став евреем, человек мог рассчитывать на большее. На деле же всё оказалось не так.

Петру Бог явно указал, что для Него нет непреодолимой преграды между евреем и представителем любого другого народа, если только речь идёт об ищущем Царства. Иудаизм — лишь средство, а не цель. Он нужен как форма, в которую облекается Откровение. Но форма эта не абсолютна, и вполне может оказаться, что недавние язычники найдут Мессию и войдут в Царство, никак себя с ней не отождествляя.

Так, как было с Корнилием. Он не принял иудаизма, не стал евреем, но дыхание Царства на него снизошло, и в Царство он вошёл. Оставалось лишь крещение: ведь для того, чтобы стать жителем Царства, с прежней жизнью надо расстаться, а без крещения это невозможно. Но больше ничего ни от Корнилия, ни от его домашних Бог не потребовал. Верности Богу и Христу оказалось достаточно. Оно и понятно: Царство ведь и основано не на религии, а на этой верности.