Мысли вслух на28 Сентября 2016

Вера и верность — однокоренные слова не только в русском языке, но и в языках Библии. Вера в библейском смысле всегда подразумевает верность. Если христианская вера — это то, что открывает нам возможность соединения со Христом и, следовательно, путь в жизнь вечную, то именно верность этой вере сохраняет нас на этом пути, а неверность — сбрасывает в тьму внешнюю. Так, вся наша участь определяется принятием Божьего спасения верой и верностью.

Но возможно ли нам совмещать верность в этом, предельно важном для нас, направлении жизни и неверность в чем-то частичном, менее важном? Помните шутку советских времен: «Сегодня ты изменил жене, а завтра — Родине!»? Слова Иисуса показывают, что Он вряд ли отнесся бы к этому, как только шутке. Верность — это общее свойство человеческой личности, не столько врожденное, сколько воспитываемое и развиваемое, и уровень развитости этого свойства отражается на всех сторонах человеческого поведения. Сколько раз приходилось с грустью наблюдать, как люди, неверные своему слову, затем оказываются неверными в дружбе, в браке, в своей принадлежности церкви.

Миссия учеников была связана в первую очередь не с проповедью как таковой, а с теми явлениями силы Царства, которые были понятны всем и без слов. В древности ведь и язычники, и яхвисты куда больше внимания обращали на реальные проявления силы, чем на слова и на объяснения, не говоря уже об абстрактных теориях. Конечно, случались и исключения: интеллектуалы были если не во все времена, то почти во все, и они всегда доверяли красивой концепции и яркой теории больше, чем практике.

Так было и у язычников, и у евреев, и Академия Платона в этом смысле не отличалась от академий еврейских, где преподавали учёные раввины и толкователи Торы. Своих учеников, однако, Иисус направил не в богословские академии, а к обычным людям, которые, как и в старые времена, больше верили явлениям силы, чем красивым словам.

Конечно, не всегда такая вера была гарантией духовной доброкачественности опыта: сила ведь сама по себе амбивалентна, она может быть связана как с действием Божьим, так и с действием тех тварных сил, которые Богу не только не послушны, но и прямо Ему противостоят. И всё же Царство было именно явлением силы в первую очередь — а потом уже явлением любви. Разумеется, изнутри Царства всё выглядит наоборот: вначале отношения любви, связывающие жителей Царства между собой и с Богом, а уже потом, как производное от этих отношений, — сила, меняющая мироздание.

Извне Царства, из падшего мира, однако, именно сила кажется главной характеристикой Царства. Любовь падший мир знает очень мало и отчасти, а силу — очень хорошо. К тому же силу этот мир уважает, а к любви относится в лучшем случае снисходительно, в худшем же — презрительно. Вот поэтому реальность Царства, которое, по слову Спасителя, «приблизилось», для начала лучше всего было продемонстрировать именно через явления силы. Это был, конечно, лишь первый шаг, за которым последовали другие, но шаг совершенно необходимый.

В этом тексте Иисус может показаться нам жестким, даже жестоким. Но посмотрим внимательнее, почему Он так отвечает? Первый человек, как и мы часто, ищет у Бога покоя, защиты. Он уверенно говорит, что пойдет за Иисусом куда бы Он ни пошел, но о Кресте этот человек не знает. Он думает, что Господь приведет Его в уютный дом, что можно будет переложить на Него заботу о своей душе. Бог просит у нас ответственности. Он не гонит никого, но Он предупреждает, что мы не от мира и в мире мы не можем жить уютно и защищено, ведь Богу в этом мире негде приклонить главу, кроме как в нашем сердце, кроме как в Церкви.

Самый сложный для нашего уха ответ — второй. Но давайте прислушаемся к этим словам: «предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Неужели Иисус, который «не есть Бог мертвых, но Бог живых», может называть кого-то мертвым таким образом. Наверное, хотя об этом месте трудно говорить уверенно, Иисус хочет сказать этому человеку, что смерти нет. Поэтому Он посылает его сразу благовествовать Царствие Божие, Царствие вечной жизни, ведь «у Бога все живы».

Последний ответ тоже кажется очень жестким, но давайте подумаем,разве мы доверили бы какое-нибудь дело человеку, который обещая что-то, с самого начала говорит: «да, но...». А в деле несения Благой Вести вплоть до Креста, какие могут быть «но...».

Все мы всё время ставим Богу условия; обещаем не подумав, не взяв ответственность; говорим «да, но...», ставя себя на первое место, мы держимся за наших мертвых, забывая, о даре жизни с избытком, о тех словах, которые Иисус сказал Марфе, перед воскрешением Лазаря: «Я есмь воскресение и жизнь».

Пророки, как тогда, так и сейчас, своей огненной проповедью извлекали тех, кто был способен ее услышать, из болота обыденных религиозных представлений. Мы действительно часто творим себе бога (Бога?) по своему образу и подобию, мы знаем, что Он думает по тому или иному поводу (Писание дает нам достаточно материала для таких догадок — его парадоксов мы не замечаем), мы всегда готовы помочь Ему в трудном деле суда над живыми и мертвыми, напомнить Ему, что Он забыл для нас сделать, и т.д. Нет, Он не такой! Веря в вочеловечение Бога, мы не должны верить, что Он стал таким же мелким, злым и глупым, как мы — Он остался Собой. Он не творит нашей воли, Его цель — не в исполнении наших желаний (несколько э... примитивных). Он — непостижим, Его мысли — не наши мысли, Он творит только Свою волю, Он — Тот же, обитая во свете неприступном, пронизывая все творение, или путешествуя по дорогам земли.

После того как Господь рассказал народу притчу о званых на брачный пир, фарисеи, как пишет евангелист Матфей, пошли и совещались, как бы уловить Его в словах. Итак, именно после этой притчи терпение фарисеев лопнуло, и они начинают искать благовидный предлог для расправы над Иисусом. Почему? Что такое есть в этой притче, что она так досаждает фарисеям? Ответить на это вопрос можно, если приложить эту притчу к себе. Притча не требует специальных разъяснений, по крайней мере для религиозных израильтян, в том числе и фарисеев. Царь и царский пир — известные образы Небесного Царства и воздаяния. Званые на пир — те, кого царь не мог не позвать. Это Его военачальники, губернаторы, первосвященники, виночерпии, помещики: вся элита царства. Очевидно, что фарисеи считали именно себя и свой народ этой элитой, ведь именно Израилю было сказано, что он — избранный удел Вседержителя, народ-богоносец.

Но Назаретский Учитель говорит невозможную вещь: не то, чтобы Царь не захотел позвать своих приближенных и друзей, но сами они не захотели прийти на царский пир. Они предпочли свои дела и свою гордыню и отвергли царское приглашение. Фарисеи ожидают, что Бог в такой ситуации будет ценить их исторические и личные заслуги и поджидать их в одиночестве в пиршественном зале. А Христос говорит, что царь посылает слуг, чтобы они привели кого попало, и царский пир наполняется всяким сбродом, но — готовым откликнуться на царский зов. Для нас это означает, что обрести благоволение Небесного Царя ты можешь только тогда, когда лично отзываешься на Его зов и идешь к Нему, почитая маловажным все остальное. А если полагать, что Он будет тебя ждать потому, что ты такой хороший, то можно остаться и за дверью.

Слова Христа о браке и о супружеском единстве можно понять лишь в контексте отношений Царства. Основой тут является тот замысел Божий о единении мужчины и женщины, который отражён в Книге Бытия, в рассказе о сотворении человека. Там единение мужчины и женщины, единение супружеское рассматривается не просто как один из элементов жизни человека, а как новое её качество. Оно необратимо в том смысле, в каком необратимо всякое качественное духовное изменение жизни человека, которое невозможно просто «откатить» назад, вернувшись к тому, что было «до».

Можно, разумеется, отказаться от этого нового качества, можно его игнорировать, можно сделать всё, чтобы свести к нулю его последствия, но невозможно снова стать прежним, таким, каким был до перемены. В том, что касается отношений между мужчиной и женщиной, на физиологическом уровне это соответствует невозможности возвращения в девственное состояние, когда девственность утрачена.

Разведённый не то, что неженатый, так же, как и разведённая не то, что незамужняя. Дело тут не только в опыте семейной жизни, но и в том, что природа человека изменилась, и изменилась необратимо. При этом совершенно неважно, что думают о совместной жизни те двое, кто её ведут. Они могут думать, что у них всё временно, что они решили только «попробовать», что им не надо ничего, кроме секса. Так же, как и разводящиеся супруги, прожившие долгую жизнь, могут думать, что между ними «всё кончено». На самом же деле отношения между мужчиной и женщиной, раз начавшись, уже не могут закончиться никогда.

Они — на всю вечность, что бы ни думали он и она, когда сходились, сближались, начинали совместную жизнь, навсегда или на одну ночь. Вопрос лишь в том, каким будет качество этих отношений, как они в конце концов трансформируются и во что в итоге выльются. Раз установившись, они останутся навсегда — и только тем двоим, кто их установил, решать перед Богом и вместе с Ним, что делать с ними в полноте и вечности Царства.