Мысли вслух на5 Декабря 2016

Представление о дне Суда и о всеобщем воскресении было свойственно большинству верующих евреев ещё до прихода в мир Спасителя. И представление это предполагало, что на Суд приходят все, независимо от того, принадлежали ли они при жизни к народу Божию, или нет. Такой взгляд на Суд был обусловлен, прежде всего, пониманием того факта, что Бог Израиля — это и Бог всего мира тоже, и судить Он будет не только Свой народ, но и все другие народы земли.

Но в свете новозаветного откровения христиане стали смотреть на Суд не совсем так, как смотрели и смотрят на него иудеи. С иудейской точки зрения, Суд — процесс если не одномоментный, то, во всяком случае, более-менее сжатый во времени, он предполагает, что воскресшие приходят на Суд с тем, чтобы Бог подвёл итоги прожитой ими на земле жизни и вынес соответствующее определение.

Для христианина же Суд начинается с приходом в мир Мессии: ведь Иисус прямо говорит, что верующий в Него на Суд не приходит, а отвергающий Его осуждён самим этим отвержением. В таком случае можно было бы назвать нашу эпоху эпохой Суда: ведь выбор возможен до самого дня возвращения Спасителя, когда и будут подведены итоги. Вместе с тем, наша эпоха — не только эпоха Суда, но и эпоха наступающего Царства.

Одно связано с другим: ведь принятие или отвержение Христа означает также принятие или отвержение того Царства, которое Он принёс в мир. И не приходит на Суд, по собственным Его словам, человек не потому, что он принимает то или иное решение, а потому, что решение довериться Христу означает также и выбор Царства, а приобщение к жизни Царства снимает вопрос о Суде. Но если так, то имеет ли смысл вообще говорить о Суде применительно к христианам?

Если бы мы, называющие себя христианами, были бы ими в полноте и до конца, то говорить о Суде применительно к нам действительно не имело бы смысла, как не имеет смысла говорить о нём применительно к тем, кого в Книге Откровения называют «участвующими в первом воскресении», над которыми «вторая смерть не имеет власти». В некоторых церквях таких людей называют «святыми», хотя точнее было бы назвать их жизнь примером христианской праведности (ведь «святыми» в новозаветных книгах названы все христиане без исключения).

Но, поскольку в своей духовной жизни мы нередко оказываемся христианами лишь эпизодически, приобщаемся к жизни Царства время от времени, а в основном живём жизнью «мира сего», то на Суде и нам придётся подводить итоги этого нашего двойственного и двоящегося существования. А для того, чтобы избежать Суда, есть лишь одно средство: стать, наконец, людьми духовно цельными и жить только жизнью Царства. Или, говоря проще, стать наконец нормальными, настоящими христианами.

Рассказ о том, как выглядит и как действует Царство Божие, понятен любому человеку, если, как ни странно, о Царстве не говорить. Когда мы ищем для себя душевного комфорта, то чужие рецепты редко могут подействовать. Если нам очень плохо, мы, конечно, будем кидаться на слова «там тебе будет хорошо». Но ситуация не переменится к лучшему, пока мы не изменимся изнутри. Стоит нашему внутреннему состоянию улучшиться, как проблемы, вчера вызывавшие тоску и печаль, сегодня кажутся уже не столь безнадежными. Все нам становится легко. Правда, моменты просветления редко длятся долго и никогда — всю жизнь.

Воздействие Царства на нашу жизнь неизмеримо сильнее, потому что Царство вечно и присутствие Бога внутри нас постоянно. Этот же факт в другом месте Иисус описал словами: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко». Мы боимся Креста, боимся подчинить себя воле Божьей, боимся быть с Ним. Если впустить Царство внутрь себя, Крест, Воля, иго - все это останется. Только смотреть мы на все это будем без страха, а с радостью.

Как часто бывает, что мы не видим чуда, которое происходит у нас на глазах. Находим происходящему естественные причины. Просто ли сказать человеку: встань и ходи, если он разбит параличом? Но люди не понимают, что здесь требуется чудо, им кажется, что это не так уж и сложно. Надо просто позвать врача, и тот вылечит его. А то, что труд врача благословляется свыше, и, значит, речь всякий снова идет о чуде, люди часто не хотят замечать. И тем более, эти люди не хотят признавать ни за каким человеком, божественной власти отпускать грехи. Но даже и те, кто верит в отпущение грехов, даже мы с вами, христиане, не понимаем до конца, что это такое. Мы относимся к этому слишком легко, приносим свое покаяние и совершенно уверены в отпущении наших согрешений. А тут Господь и первым, скептикам, и вторым дает ответ, что отпущение грехов происходит силою чуда, силою неимоверного напряжения. Ибо всякое чудо для Господа есть труд. Иными словами, стоит научиться видеть чудо и придет понимание божественной власти Христа. Но власти особой, не власти, которая может приказать отпустить грехи, так чтобы ей это ничего не стоило, а такой, которая соучаствует в отпущении силою чуда.

Сегодняшнее чтение позволяет нам лучше понять, что такое наша греховность в глазах Божиих. Женщина, застигнутая в момент нарушения заповеди, безусловно, согрешила, и позиция тех, кто привёл её к Иисусу, требуя справедливого, положенного Торой наказания, казалась безупречной (ст. 3 – 5). К тому же, это была и проверка для Самого Иисуса: ведь всякий, открыто оправдывающий нарушение Торы и защищающий нарушителя, считался соучастником и, в соответствии с нормами Торы, заслуживал такого же наказания, как и тот, кого он защищает (ст. 6). Но Иисус, как видно, не торопится отвечать на вопрос, что делать с согрешившей. Для Него, как видно, ответ на вопрос о виновности или невиновности взятой в прелюбодеянии женщины отнюдь не однозначен. И не потому, что разврат перестал быть грехом, а потому, что ситуация изменилась кардинально: в мир вошло Царство, и теперь греховность каждого придётся оценивать с учётом этого обстоятельства. И Иисус предлагает окружающим: кто безгрешен, творите суд, бросайте камни (ст. 7)! Смысл призыва был вполне прозрачен: первый камень должен был, по закону, бросить главный обвинитель, и Иисус предлагает стать главным обвинителем тому, кто не знает за собой никакого греха. И обвинители, люди, как видно, глубоко и искренне религиозные, один за другим расходятся (ст. 9): ведь религиозный человек не может не знать того, что полностью освободиться от греха и очиститься от скверны невозможно никому. Прежде, до пришествия в мир Христа, грешника можно было осудить, опираясь на относительную правоту судящих, которые могли быть правы в той конкретной ситуации, в которой они выносили свой приговор. Теперь всё стало иначе: относительная правота уступает место абсолютной праведности, человеческий суд — суду Божиему. Но истинный Судья не спешит: Он готов дать каждому ещё один шанс, шанс начать жизнь с чистого листа, войдя в Царство, где человек полностью освобождается от греха, если только желает этого. В нашем, ещё не до конца преображённом, мире требование: «Иди и больше не греши!» (ст. 10 – 11) - неисполнимо в принципе. Но невозможное здесь возможно в Царстве. И Иисус, открывая Царство каждому, даёт каждому и возможность освободиться от греха. Освободиться с тем, чтобы начать новую жизнь с Ним в Его Царстве.

Множество заповедей дает Бог Своему народу через Моисея, и мы видим, что Он проводит различение между намеренным несоблюдением закона и ненамеренным, по неведению, по ошибке. Первый случай — это беззаконие и последствия этого самые ужасные, потому что здесь человек противится Богу. Во втором случае Бог предлагает сравнительно простую процедуру примирения. Уже в Ветхом Завете мы видим, что для Бога важен не поступок человека, а его внутренняя направленность.

История и сама судьба Гедеона замечательны ещё и в том отношении, что по ним видно, насколько и до какой степени Божье вмешательство в жизнь человека и Божье на неё воздействие меняет человека, этой жизнью живущего. Гедеон — Божий человек, и в то же самое время — обычный, такой же, как все. Он действует, исполняя волю Божью, будучи буквально ведом Богом, и в то же самое время, спустя всего лишь несколько недель или даже дней, он может начать действовать исходя уже не из откровения, а из обычной человеческой логики своего времени.

Иногда его человеческие решения оказываются удачными, иногда — не слишком, но Божий план всё же осуществляется — в той мере, в какой поступки Гедеона определяются Божьей волей. Вряд ли, например, месть жителям Суккота (Сокхофа) или Пенуэла входила в замысел Божий: в конце концов, тут не было желания навредить, был лишь отказ в поддержке, вполне объяснимый обычным человеческим страхом. Трусость — несомненный грех, но наказывать труса за его трусость бессмысленно: храбрее он от такого наказания точно не станет.

Гедеон, однако, смотрит на трусость как человек своей, достаточно жестокой и воинственной, эпохи: всякий трус — презренное ничтожество, не заслуживающее никакого уважения, и наказывают его не для того, чтобы исправить, а просто потому, что иного отношения он не заслуживает. Тут, несомненно, чисто человеческое отношение, никак не отражающее Божьего взгляда: Бог ведь никого не презирает и никем не гнушается. Такого же рода и история с изготовленным Гедеоном ефодом, о котором прямо говорится, что он стал для Гедеона и для его дома «сетью», духовной ловушкой.

Тут налицо та аберрация восприятия, которая нередко бывает свойственна людям, пережившим глубокий и подлинный духовный опыт, но при этом мало изменившимся духовно: свой опыт они рассматривают как своё духовное достижение, дающее им, как они сами нередко думают, некие особые права или особые возможности. То, что с ними просто произошло, они начинают считать своей заслугой.

Такая аберрация может привести к непредсказуемым последствиям и действительно становится для человека духовной ловушкой: обманываясь насчёт своего духовного состояния, человек в этом случае может дойти до мыслей и поступков весьма странных и неожиданных, до таких, какие ему никогда не пришли бы в голову, если бы не пережитый опыт и его искажённая интерпретация. В описываемые времена, однако, такие духовные срывы были практически неизбежны: ведь о какой-то осознанной духовной работе говорить тогда было ещё рано. Бог может найти Себе человека, который исполнит Его волю, но чтобы измениться самому, человеку этому пришлось бы работать духовно, работать так, в те времена работать ещё не умели.