Мысли вслух на24 Апреля 2024

Для всякого верующего человека общим местом стали рассуждения о силе Божьей и о бессилии человека. Но мало кто задумывается о том, что это относится не только к каким-то критическим ситуациям, когда человек и впрямь не в силах ничего изменить, но и к жизни человека вообще. Человек в этом отношении вообще существо уникальное. Бог сотворил нас «из пыли», как и всех прочих животных, но нашу уникальную и неповторимую жизнь, то, что делает нас людьми (в Синодальном переводе это обычно называют «душой»), мы получаем вместе с тем «дыханием жизни», которое Бог вдувает нам «в ноздри». Парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: «дыхание» не наше, а жизнь и личность — наши. Получается, что мы, люди, с самого начала были сотворены Богом так, чтобы жить не своей собственной жизнью, как все прочие животные, а жизнью, заимствованной у Бога. А Он даёт нам эту жизнь взаймы, но на таких условиях, чтобы мы не чувствовали себя связанными чрезмерно жёсткими условиями, не ходили «на коротком поводке», а чувствовали бы себя совершенно свободными в том, что касается распоряжения полученным. Нам дана такая свобода, что у нас и мысли не возникает о жизни взаймы у Бога, даже тогда, когда мы поворачиваемся к нашему Заимодавцу спиной. Вот только дышать полной грудью, стоя к Нему спиной, оказывается затруднительно. И тогда дыхание начинает слабеть, а жизнь и сила уходить, хотя замечаем мы это не сразу. Но в критических ситуациях их недостаток сразу становится заметен, и тогда мы вспоминаем о Том, Кто дал нам и жизнь, и силу, и свободу.

Мы привыкли к тому, что пост – это другое время, есть рядовое время, есть праздник, а есть пост, и это три различных модуса существования. Для ветхозаветного иудея это так и было, ибо пост был временем, когда пища вовсе не вкушалась, и человек не только не ел и не пил, но и не занимался своими обычными делами, посвящая все время молитве. И хотя сейчас мы не можем позволить себе совсем не есть и не пойти на работу, все же пост мы ощущаем отчетливо по ограничениям, по молитвам, имеющим иной род, иными словами, по каким-то формальным внешним признакам. Но вот то, что говорит Господь сегодня, устами пророка Исаии: раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, – это совсем не относится к ряду тех формальных признаков, по которым мы чувствуем, что наступил пост, ибо это мы стараемся делать в любое время. Сам Господь говорит об этом как о заповеди на каждый день. Но если это так, давайте прочтем слова Исаии «в обратную сторону» — преврати всю твою жизнь в пост, пусть каждый твой день будет подобен посту. Но не так ли и со всеми нашими постными ограничениями, разве мы не стараемся ограничивать себя в рядовое время? Разве не каемся, не ищем непрестанной молитвы? На самом деле, восприятие поста как времени углубления духовной жизни, оно и хорошо, и опасно. Опасно, ибо чем-то похоже на известное «с понедельника…», и мы должны понимать глубинную духовную общность и поста, и праздника, и рядового времени, их укорененность на единой почве жизни.

: Вспомним описание апостолом Павлом своей жизни: «...в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (2 Кор 11:27). Современный перевод дает слово «пост», и даже Словарь библейского богословия Дюфура так это слово трактует, а на самом деле это значит просто, что не было ни еды, ни питья («altogether without food or drink», как переводит Ново-Иерусалимская). Но сравнение разных переводов и принятие обоих в своем культурном контексте означает лишь одно: пост для апостола Павла был образом его жизни, а не привычкой делать это в то или иное время.

Ни в коем случае это не означает, что мы пытаемся оспорить годовой богослужебный круг, нет. Но наша жизнь изменилась, пост дается неожиданно, а не во время отдыха от полевых работ. И как ценно нам молиться со всей Церковью, так ценно нам молиться наедине с Господом. Церковные традиции постов и праздников дают очень много, они подобие двигателя церковного организма. Но как нельзя сказать голодному сейчас не пост и я тебя не накормлю, - так нельзя сказать Господу: сейчас пост, изволь мне предстать пред Твои очи и послушай, что я хочу Тебе сказать. Ибо и пост – вся жизнь и каждый день, и праздник – вся жизнь и каждый день. А Церковь просто дает нам всегда быть в унисон. Хотя у каждого своя совершенно неповторимая песня.

Иисус — свет. Но почему, почему этот свет так раздражает многих? Наверное, самый логичный ответ — спать мешает... Любим мы спать — сном греха, сном смерти. Потому что очень часто вся наша жизнь проходит именно как во сне, всё, что мы делаем, мы делаем как бы автоматически. А Его свет, как яркое солнце воскресным утром, не даёт спать! Приходится открывать глаза и... смотреть. Смотреть на мир, смотреть на тех, кто вокруг, смотреть Ему в глаза. Это страшно, это трудно — но именно это — жизнь. Он приходит и приносит Свой свет не для того, чтобы осудить нас: «Вот посмотрите, как всё плохо! Видите? Ну то-то же». Он дарит свет, чтобы спасти нас, чтобы мы научились смотреть на Него, радоваться и любить.

Среди притч о Царстве особое место занимают притчи о сеятеле. В сегодняшней притче Иисус рассказывает о том, что мешает человеку войти в Царство. И первая помеха на этом пути — «дорога», отсутствие внимания к словам Того, Кто свидетельствует о Царстве (ст. 4, 19). Казалось бы, рассеянность свойственна далеко не всем. Но в данном случае речь, очевидно, идёт о внимании особого рода, о той внимательности, которая заставляет человека прислушаться и обратить внимание на то, мимо чего он обычно проходит, не задумываясь.

Слова о Царстве и о Мессии в евангельские времена звучали нередко, и многим, особенно жившим насыщенной религиозной жизнью, они, вероятно, успели уже несколько приесться. Быть может, именно это побуждало Иисуса обращаться к народу с притчами: притча всегда привлекает внимание, нередко заставляя посмотреть на, казалось бы, хорошо знакомые и привычные вещи с неожиданной стороны, позволяя увидеть то, что иначе осталось бы незамеченным. Но мало лишь заметить и обратиться: нужно ещё остаться верным даже тогда, когда энтузиазм новообращённого пройдёт, а мир потребует своего, так что дело, быть может, дойдёт и до гонений (ст. 5 – 6, 20 – 21). Тут уже не хватит ни одних только чувств, ни одного только разума; вера, не укоренённая в воле, едва ли устоит против сильного внешнего давления, ведь чувства преходящи, а разум податлив.

Однако есть в мире нечто более опасное для духовной жизни, чем давление и даже гонения, хотя по сравнению с гонениями опасность эта представляется несерьёзной: мирские заботы и житейская суета (ст. 7, 22). Могут ли, казалось бы, заботы и суета сломить тех, кого не сломили гонения? Но во время гонений ситуация представляется обычно совершенно ясной, а воля сама собой собирается воедино. Иное дело времена мирные и спокойные, когда, казалось бы, опасности нет и можно расслабиться, плывя по течению, не обещающему впереди никаких порогов и водоворотов. А повседневная суета между тем незаметно переключает внимание на себя и, если вовремя не спохватиться, легко поглощает человека целиком, постепенно заставляя если не совсем забыть о Боге и о духовной жизни, то, во всяком случае, отодвинуть их на задний план. И лишь тот, кто в состоянии противостоять и гонениям, и повседневной суете, становится доброй почвой, приносящей обильный духовный плод (ст. 8, 23).

"Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает". Осуждение себя - это не выполнение того, что мы принимаем на себя перед Богом. Не осуждать себя в своем избрании - это не оглядываться и не фантазировать. Не предполагать, "что было бы если бы...". Это навык прямого хождения перед Богом в тайне сердца. Это умение вести жизнь терпения и не завидовать тем, кто живет по-другому. Бывает, что мы смотрим на людей, которые не исполняют поста и думаем, что их жизнь легче, веселее, проще. Мы отступаем от своего выбора Христа. Через сомнение и фантазии мы впускаем в свою жизнь лукавство и недоверие Богу.

Песнь благодарности исходит не только из сердца конкретного псалмопевца, она отражает чувства всего народа, выражает его благодарность Творцу за все, что Он сделал для избранного Им народа. Но ветер и снег, возможность мирной жизни, обильные урожаи и другие многочисленные дары Он посылает и другим народам. Нельзя сказать, что эти дары малы, часто они бывают более изобильными, чем те, что даны потомкам Авраама.

Но сынам Авраамовым Он дал Своё слово и уставы. Ценность этого дара не сразу может заметить тот, кто привык всё оценивать критериями материального благополучия, но именно этот дар, незаметный на фоне явных природных даров, оказывается самым важным.

Не тот отмечен Богом, кто широко пользуется сотворёнными Им плодами, а тот, с кем Он пребывает в общении.