Новость дня на 4 Марта 2016

Нечистота и святость — два понятия, противостоящие друг другу еще в законе Моисеевом. Святое — это то, что посвящено Богу, в чем нет пятна и порока, что уже не принадлежит этому миру, даже если пока еще находится в нем. Нечистое — это то, что Бог объявил непригодным для принесения Ему, что не может предстать пред лицо Божие. Если Бог сотворил нас для того, чтобы мы пребывали вместе с Ним в полноте вечной жизни, то это и означает, что мы призваны к святости, а не к нечистоте. Призваны все, а не отдельные выдающиеся личности. Но мы все умираем — значит, мы нечисты. Чем же мы запятнаны? Грехом! Грех всегда нечист, поэтому нам так нужно очищение от грехов. Когда мы приносим Богу наше покаяние, то есть осознание необходимости нашего очищения, Он Своим прощением омывает нас, и мы можем приблизиться к Нему. Впрочем, это еще не святость, святость больше, чем чистота, потому что мы еще должны быть посвящены Богу, стать принадлежащими Ему. Принимая нас, Бог полагает Свою печать — дар Духа Святого, взращивающего нас в праведности и любви — в святости.

Продолжая разговор о жизни Царства, Павел обращает внимание на её важнейшую особенность: призванные к такой жизни должны всегда сохранять состояние освящённости (ст. 7; в Синодальном переводе освящённость называется обычно «святостью»). Здесь апостол, очевидно, продолжает традицию, сформировавшуюся ещё в те времена, когда была написана вторая часть Книги Левита (Лев. гл. 19 – 27): именно здесь впервые прозвучал призыв не просто к чистоте, который звучал и прежде, а к освящённой жизни (Лев. 19 : 1 – 2). К освящённой жизни призывает адресатов своего послания и Павел (ст. 3 – 7). Казалось бы, в таком случае в призывах апостола нет ничего принципиально нового. Но дело всё же обстоит не совсем так: призыв действительно остался тем же, но обстоятельства изменились принципиально.

Прежде призыв к освящённой жизни звучал именно как призыв и пожелание; теперь он звучит, как требование. Ничего удивительного в такой перемене нет: ведь прежде речь шла о праведности в здешнем, ещё не преображённом мире; теперь речь идёт о Царстве, куда зовёт своих слушателей и читателей Павел. В мире непреображённом вопрос освящённой жизни — это, прежде всего, вопрос праведности во всей её полноте: ведь освящённость предполагает преображение человеческой природы, без которого она не способна к праведной жизни, если, конечно, понимать праведность не как формальное следование некоему моральному кодексу, а как обретение внутренней Торы. Однако Тора никогда не требовала от человека такой праведности, она лишь предлагала её, как идеал, к которому призывала стремиться. Но идеал и исключительные случаи нашего, ещё не преображённого мира, как видно, являются нормой для Царства, так что апостол, следуя Самому Спасителю, призывает верных к освящённой жизни не как к чему-то исключительному, а как к норме, без которой невозможно стать жителем Царства. А значит, невозможно и быть христианином.

Продолжая письменно наставлять новообращенных, Павел останавливается на самом важном: святость, обыденная жизнь и воскресение мертвых. Святость, как следствие покорности воли Божьей, для апостола является единственной наградой. Обыденная жизнь в его понимании далека от наших представлений о счастье. Нужно прикладывать старания, чтобы жить тихо и хорошо делать свое дело. Основным вопросом веры апостол считает веру в воскресение, которое обещано всем и даровано людям благодаря жертве Христа. Конспективность письма заставляет думать, что все это было темой развернутых проповедей апостола и теперь он лишь напоминает ученикам, что является главным в христианской жизни.