Новость дня на 18 Апреля 2018

По сути, всякое христианское свидетельство всегда оказывается свидетельством о Царстве. Это и неудивительно: ведь главной задачей и главным смыслом земного служения Спасителя было принести Царство в мир, а главным Его делом впоследствии, как и сегодня, и впредь до Его возвращения во славе, стало взращивание Царства в нашем преображающемся, но ещё не преображённом мире. Но свидетельствовать о Царстве можно по-разному, и одним из центральных становится свидетельство той любви, которая его пронизывает. Ничего удивительного здесь нет: ведь и Сам Спаситель говорил о взаимной любви, как о «новой заповеди». Казалось бы, что может быть нового в том, что старо, как мир? И разве мало было сказано о любви до прихода Мессии? И всё же есть в словах Иисуса нечто новое и важное. Конечно, любовь (по крайней мере, в том смысле, в каком это слово используется в библейских книгах) всегда предполагала, прежде всего, известное отношение к ближнему, отношение, при котором этому ближнему желали блага. Но Иисус говорит о большем: Он говорит о Царстве, где любовь становится не просто отношением, но средой обитания жителей Царства, той духовной средой, без которой Царства нет. Любовь составляет, в известном смысле, основу Царства, его духовную субстанцию, подобно тому, как природные субстанции образуют среду нашего непреображённого мира. И если человек приобщился к Царству, стал его жителем, погрузился в эту духовную среду полностью, его действительно уже совершенно невозможно от неё оторвать. Ведь Царство не принадлежит нашему миру, не живёт по его законам, оно входит в наш мир, преображая его, меняя саму его природу, но, меняя его, оно не становится его частью, элементом того прежнего порядка вещей, который призвано преобразить. Неудивительно, что в непреображённом мире нет такой силы, которая могла бы повлиять на отношения, связывающие человека с Царством и с его обитателями. А связывают его с ними отношения любви, той любви, пример которой дал Своим ученикам Сам Спаситель и которую не раз являли люди праведной жизни, принадлежащие к самым разным христианским конфессиям. Любви, которой у человека действительно не отнимет никто, если только он не предаст её сам.

Воистину, мы спасены в надежде. Надежда поддерживает нас в ситуации конфликта с миром, в трудные моменты жизни. Но на что мы надеемся? Прежде всего, на то, что ничего не случится с нами без воли Отца, надеемся на усыновление в Сыне и на Духа, Который поддержит нас в немощах и наставит в молитве. Словом, уповай на Бога твоего всегда. Если мы будем постоянно помнить об этом, мы скоро убедимся на опыте, что такая надежда не постыжает.

Продолжая тему Царства и духовной цельности человека, Павел обращает внимание на то, что Царство, хотя оно уже и вошло в мир, всё же ещё не раскрылось в нём до конца. А потому и верные ещё не знают Царства во всей его полноте, на которую пока им остаётся лишь надеяться (ст. 24 – 25). Казалось бы, они могут быть спокойны в том, что касается данных им Спасителем обещаний. Согласно общепринятым в те времена среди учёных раввинов представлениям, народ Божий (как и Сам Мессия) был задуман Богом ещё до сотворения Им мира. Павел переносит это представление на Церковь, видя в ней новый народ Божий, а всех принадлежащих к ней он рассматривает как тех, кто по милости Божией оказался частью того замысла, который гарантирует им обретение полноты Царства (ст. 28 – 30).

Если так, то все, кого Бог через Иисуса Христа привёл в Церковь, действительно могут быть спокойны: они вошли в число тех, чей путь был определён Богом уже в начале времён. Но, с другой стороны, пока Царство не раскрылось во всей своей полноте, зло ещё отчасти властвует в мире. Цельности ещё нет, её нет не только в человеческой природе, но и в мироздании вообще, так что до полного преображения мира не только человек, но и всё остальное творение обречено на страдание (ст. 18 – 21). Не случайно апостол, говоря о теле, вновь обращается к понятию «искупления», точнее, выкупа: как раб может обрести свободу лишь в том случае, если его выкупят на свободу, так и тело должно быть «выкуплено», освобождено от той рабской зависимости, в которой его держит грех (ст. 22 – 23).

При таком взгляде на грех он становится уже не только виной, но и бедой человека, который всем сердцем хотел бы обрести Царство во всей полноте, но не может сделать этого до тех пор, пока его не освободит Спаситель, так же, как раб при всём желании не может освободиться от рабства, если его не выкупят. Вошедшие в Церковь и приобщившиеся к Царству получают своего рода аванс, но получают они его не просто так: этот дар становится следствием сделанного ими выбора, после которого страдание оказывается неизбежным постольку, поскольку мир лежит во зле (ст. 17 – 18). Полученный аванс позволяет им приобщиться к Царству уже тогда, когда, казалось бы, они ещё не готовы ни к чему подобному, ведь грех всё ещё гнездится в их природе. Но теперь вся их жизнь в целом определяется уже волей Спасителя и протекает по законам Царства, так что противостояние греху, в котором лежит мир, одновременно становится для них и противостоянием собственному греху. Поэтому и Воскресший уже не осуждает Своих верных за их грехи (ст. 31 – 34). Как видно, отношения человека с Богом и с посланным Им Мессией определяет лишь его собственный выбор, и, если выбор сделан правильно, ничто уже не может оторвать его от Христа и от Царства (ст. 35 – 39). Даже собственный, ещё не до конца изжитый, грех.