Мысли вслух на 2 Кор 5:17

На протяжении вот уже почти двух тысячелетий христианские богословы и философы размышляют и спорят о том, что же нового принесло христианство в наш мир. Каждый обращает внимание на что-то себе близкое, и спорам не видно конца. Павел же говорит: новое теперь всё, а прежнее уже ушло, ушло безвозвратно. На первый взгляд такое утверждение может показаться преувеличением: куда же, в самом деле, ушло всё прежнее, если даже спустя два тысячелетия после прихода в мир Христа всё, как кажется, продолжает идти своим чередом?

Конечно, в мире появилась Церковь, но историки видят в ней обычно лишь ещё одну религиозную организацию, когда-то могущественную, а теперь всё более теряющую своё влияние. Это нечто новое; но в остальном мир, казалось бы, всё тот же, и даже сама Церковь ничуть его не изменила. Всё те же войны (порой под христианскими лозунгами), всё та же борьба за власть (в христианском мире часто сопровождаемая высокими словами о Церкви, о чистоте её веры, о её интересах), всё те же революции и перевороты. Так что же: апостол просто принял за всемирный переворот рождение ещё одной религии? На первый взгляд может показаться именно так.

Но ведь Павел говорит вовсе не о религии. Он говорит о том Царстве, которое принёс в мир Спаситель. И именно Царство он имеет в виду, говоря о том, что теперь «всё новое». Конечно, если бы это Царство вошло в мир сразу, одномоментно, каждому бы стало ясно то, о чём говорит апостол: ведь тогда прежний порядок вещей разом бы сменился новым, вплоть до того, что изменилась бы качественно и преобразилась бы сама природа.

Но тогда в Царстве оказался бы лишь один обитатель — Тот, Кто принёс Царство в мир: ведь кроме Него войти в Царство не готов никто. Потому и входит Царство в мир постепенно, меняя его изнутри. И в Царстве действительно «всё новое». А в непреображённом мире всё идёт по-старому, иначе невозможно. И лишь в конце времён, после полного преображения творения, каждому станет ясно видно то, что видит Павел. Так же, как и всякий другой, живущий в Царстве уже здесь и теперь.

Практически в каждом своём послании Павел так или иначе касается вопроса о том, в чём заключается суть и смысл христианства. И второе Послание коринфянам не стало исключением. Здесь Павел снова напоминает нам, что христианство — не какая-то новая религия или новое нравственное учение, а новая жизнь, новизна которой заключается в том, что она принадлежит не нам, а Христу, Который пришёл в мир с тем, чтобы поделиться ею с каждым из нас, кто захочет её принять. Только так мы можем и приобщиться к Царству, и избавиться от греха. Эта новая, входящая в нас через Него жизнь — как переливание крови при некоторых тяжёлых заболеваниях: бывают случаи, когда кровь больного отравлена безвозвратно, так, что остаётся лишь заменить её другой, свежей. И наша жизнь, данная нам Богом, оказалась отравлена грехом настолько, что единственный способ не дать нам умереть — заменить эту прежнюю жизнь другой, новой, свободной от греха. Не потому ли христианская жизнь так радостна и так трудна одновременно? Жить в Царстве безусловно радостно, но ведь тогда придётся согласиться на «переливание жизни», а значит, раз и навсегда отказаться от чего-то столь знакомого, привычного и во многом удобного, несмотря на все имеющиеся проблемы. Но это отказ ради Царства. И каждый сам делает свой выбор.

Вот как всё у апостола Павла просто получается: «древнее прошло, теперь всё новое»... А мы-то всё думаем о том, как бы нам постепенно, понемножку, потихонечку — чтобы плавно и безболезненно — перейти, так сказать, в состояние «новой твари». Неужели у Павла всё произошло так вот мгновенно и без проблем? Не думаю: если внимательно читать его послания, становится ясно, что и у него всё было непросто. Хорошо, а зачем же он тогда так вот резко высказывается? Наверное, всё дело в том, что для него главное. Главное — это то новое, что есть во мне благодаря победе Христа, а «ветхий человек» — это то, что, увы, есть, но смотреть надо не на него — а на Христа.

Приключившиеся в последнее десятилетие изменения мира, которые мы чаще всего называем глобализацией, делают особенно острыми слова апостола Павла в сегодняшнем апостольском чтении о служении примирения. В самом деле, к глобализации как культурному или экономическому явлению можно относиться по-разному. Есть люди, которые категорически не приемлют ее и выражают это разными способами, чаще хулиганскими. Но в чем-то наше время подобно первому веку нашей эры, когда почти весь мало-мальски культурный мир был объединен римской державой. Тогда это оказалось как нельзя кстати для проповеди апостолов, ибо они могли путешествовать без особенных ограничений и в любом месте империи говорить на койнэ – английском античной эпохи.

Тесная взаимосвязь ранее разобщенных частей мира сегодня отвечает, наконец, прозвучавшему 2 тысячи лет назад призыву к примирению. Мир, в котором мы живем, таков, что любая вражда разрушает его на всех уровнях. Человек просто перестает быть человеком, если он не готов участвовать в порученном нам Богом служении примирения. Это происходит и в масштабе личности, и в масштабе семьи, и в глобальном масштабе. Поэтому так противоестественно выглядит сегодня любой замешанный на ксенофобии сепаратизм, поэтому так ясно видится сегодня уникальная ценность каждой личности. Примирение, прекращение вражды и противостояния – часть великого поручения, данного воскресшим Христом своим ученикам. Плохо или хорошо, но мы пытаемся исполнять его, и это не могло не сказаться на мире, в котором Он поселил нас.

Вероятно, мы еще увидим всплеск агрессивности, служившей основой мира, который держался на балансе противостоящих сил, мы еще испытаем безотчетную тоску по насильственному порядку. Но повернуть дело Божие вспять нельзя. Примирение чем дальше, тем яснее будет видеться нам как единственный путь спасения мира. Единственный потому, что он один достоин Творца этого мира.

Продолжая разговор о Царстве, Павел обращает внимание на то, что, собственно, и является основой христианства: христиане — это те, кто живёт одной с воскресшим Христом жизнью, жизнью того Царства, которое Он принёс в мир, они становятся «новым творением», обновляясь дыханием Божиим, это Царство пронизывающим (ст. 17). А потому к свидетелям Царства бессмысленно подходить с обычной человеческой меркой, ведь то, что они говорят, выражает не их собственные оценки происходящего или отношение к нему, а взгляд Бога на ситуацию, который свидетели лишь доносят до тех, кому проповедуют. И если оценки порой оказываются жёсткими, то это лишь объективная данность, а не злая воля свидетеля, который сам, по своей инициативе, никогда бы не стал прибегать к такой жёсткости (ст. 13).

Доказательством же искренности свидетеля может быть лишь его открытость и Богу, и людям (ст. 11 – 12), открытость, без которой невозможно никакое свидетельство о Царстве. Когда дело касается свидетельства, свидетель, как никто другой, руководствуется духовно понимаемым принципом «ничего личного». Все человеческие симпатии и антипатии отходят на второй план, ведь они обусловлены, в основном, ограниченностью падшей человеческой природы и к Царству отношения не имеют. А христианин живёт уже не своей естественной, природной жизнью, он живёт жизнью Воскресшего, для которой эти симпатии и антипатии ничего не значат (ст. 14 – 15). Даже отношение к Самому Спасителю перестаёт в таком случае быть чисто человеческим, каким оно не могло не быть, к примеру, у апостолов, общавшихся с Иисусом во время Его земного служения (ст. 16). Единственной же целью свидетельства оказывается спасение каждого, примирение его с Богом через Христа и обретение им во Христе Царства, которое Спаситель открывает каждому ищущему, готовому довериться Ему (ст. 18 – 21).