Мысли вслух на Пс 75:1-13

Бог сильнее всех, грозен Его суд, Он страшен для царей. Но суд Его — в защиту угнетённых, это не творящее произвол земное судилище. Его суд неподкупен, он руководствуется правдой и милостью.

Суровостью веет от образа Всемогущего, каким его изображает псалмопевец. Да, Господь не раз давал людям возможность проникнуться трепетом перед Его мощью, к восприятию Его грозных проявлений люди готовы. Но вдруг на словесном портрете начинают просвечивать совсем иные контуры. Мы начинаем видеть Того, Кто искореняет всякое насилие, Кто вынуждает стать недвижным смертоносное оружие и укрощает человеческий гнев. И мы ещё раз понимаем: Его гнев — не наш гнев, разрушительный и не творящий правды. В Своём гневе Господь сметает зло и нечестие для того, чтобы мир восторжествовал и в наших сердцах, и в окружающем нас мире.

Начиная с эпохи Давида, Иерусалим (или, имея в виду его другое название, Шалем, а в другой транскрипции Салим) воспринимался, как оплот не только военной, но и духовной силы. Ничего удивительного в этом не было: ведь именно Давид, завоевав Иерусалим, принадлежавший прежде одному из обитавших в Иудее племён, сделал его столицей своего новообразованного государства.

Дело этим не ограничивалось: Давид сделал Иерусалим также и новой религиозной столицей, превратив существовавшее там с давних времён святилище в яхвистское и перенеся ковчег Завета из Кирьят-Йарима, где он хранился в это время, в Иерусалим. Именно там, у стен Иерусалима, в долине Эмек-Рефаим (ставшей сегодня одной из иерусалимских улиц), происходили сражения, решившие исход войны с филистимлянами: им так и не удалось захватить горные проходы, которые позволили бы им контролировать Иудею, а значит, и выиграть войну.

Так Иерусалим стал символом духовной, политической и военной незыблемости Израиля, которую автор псалма связывает с тем присутствием Божиим, которое пребывало в Иерусалимском Храме (а псалом, скорее всего, был написан не во времена Давида, а в правление его сына Соломона, когда Храм уже был построен). Соломон же прекрасно понимает, что Храм, который он построил Богу Авраама, Моисея и своего отца Давида, вовсе не похож на языческие храмы.

В языческих храмах, как думали сами язычники, их боги пребывают, как в своих домах, где их можно найти и вступить с ними в общение. Соломон прекрасно понимает, что Бога Израиля не вмещают, по собственным его словам, «небо и небо небес, и еще меньше этот дом, который я построил». На Храм он смотрит, как на место присутствия Божия, где Бог открывается тем, кто ищет Его и к Нему обращается.

Таким же видит Храм и автор псалма. Он прекрасно понимает, что Иерусалим является оплотом яхвизма и всего Израиля не благодаря стенам или гарнизону, а благодаря этому присутствию, которое может остановить любого врага. Не потому, что Бог воинственен, а потому, что для Своего народа у Него есть особый план, и этот план Он намерен осуществить вопреки всем замыслам всех Своих врагов.