Мысли вслух на26 Сентября 2018

Этот текст обычно читается в Святую Субботу, когда мы не знаем и не понимаем, где наш Господь, Церковь предлагает нам этот стих из пророчества Исайи. Кажется, что все на земле замерло, молчит и ждет обещанного Творцом чуда — Воскресения. И оказывается, что Господь близко, так близко, что если искать Его — можно найти, и если призывать — Он услышит. И не замедлит явиться. Именно в день Воскресения Он появится в Своей славе, дарованной Ему Отцом (см. Ин.13:32) и призовет разделить с Ним Его радость новой жизни. Он позовет всех, когда бы они не обратились к нему: работников третьего часа и одиннадцатого (см. Мф.20:1-9), постившихся и непостившихся. За нами остается только призывать имя Его и быть готовыми войти в Его радость и разделить ее, впустить Иисуса в свое сердце и ликовать вместе с Ним. Ликовать тому, что Христос принес нам новую жизнь, освобождение от греха и Свою Любовь. Но это — завтра. Сегодня мы ищем Его и ждем.

Сказанные Иисусом слова оставляют впечатление грядущего на Иерусалим Суда и расплаты за всё зло, которое творилось на его улицах на протяжении столетий. Конечно, можно было бы сказать, что приход Мессии и знаменует начало Суда, и это было бы верно. Но есть здесь нечто, не укладывающееся в рамки традиционных для тех времён мессианских представлений. И прежде всего бросается в глаза то, что Иисус связывает осуждение города, прежде всего, с отвержением Его Самого как Мессии. Тут уже не Бог наказывает Иерусалим, а сам Иерусалим наказывает себя, отвергая собственное спасение. А связано это отвержение, как видно, всё с той же религиозностью, которая мешала столь многим фарисеям увидеть в Иисусе Мессию и войти в Царство. А она, похоже, не меняется на протяжении столетий, прекрасно при том приспосабливаясь к новым реалиям и включая в свою традицию даже то, на что не имеет никакого морального права. Символом такого приспособленчества становятся для Иисуса надгробные памятники пророкам: когда-то их убили предшественники («отцы») тех, кто теперь ставит им памятники и чтит их гробницы. Конечно, история знает немало подобных примеров: современники нечасто оценивают великих людей сообразно их величию, особенно, когда дело касается духовной жизни. Но дело, как видно, не в позднем признании как таковом, а в его причинах. Причины же на протяжении столетий не меняются, оставаясь теми же самыми: формальная, законническая или обрядовая религиозность, которой враждебно любое откровение, хоть как-то грозящее нарушить целостность её религиозной системы. И Иисус, разумеется, прекрасно понимает, что нынешние фарисеи, отвергающие Его, точно так же отвергли бы и пророков, которым ставят памятники, если бы те появились перед ними вживую. Так же, как, разумеется, понимает Он и то, что путь, ведущий Его на крест, проложен для Него теми же силами, которые привели к гибели пророков, в своё время свидетельствовавших о том самом Царстве, которое Он теперь принёс в мир.

Сегодняшнее чтение особенно страшно для человека, который пытается хоть что-то сказать о Боге. «Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя, и ты не оказался лжецом», – говорит Премудрый. Честно говоря, хочется робко умолкнуть, чтобы нечаянно не сказать что-то не то. Но этого ли хочет Господь? Наверное, всё-таки не этого. Он посылал Своих учеников проповедовать Слово Своё, и к тому же Он призывает каждого из нас. Получается узенькая тропинка: с одной стороны – искушение вообще не говорить о Нём, с другой – искушение «прибавить что-то к Его словам». Но не призваны же мы изъясняться только цитатами из Библии? Конечно, нет. Речь идёт о том, чтобы, говоря (да и думая) о Нём, мы не подменяли Его, Бога Живого и Истинного, своими представлениями о Нём; чтобы мы помнили, что Он всегда больше любых наших предположений.

И сегодня для нас очень важно слушать и смотреть, просить Духа Святого открыть нам сердце, уши и глаза. Ведь первосвященники и книжники осудившие Иисуса читали эти слова Исайи. Читали их много раз. Но они не узнали в Иисусе — Христа, этот текст не считался мессианским, мессию ждали только как Царя. А Он «взошел пред Ним, как отпрыск, как росток из сухой земли»: Его считали Иисусом из Назарета, о его рождении в Вифлееме почти никто не знал, не помнил, знали, что мессия родится в Вифлееме, а Он из Назарета, из дурной земли («Из Назарета может ли быть что доброе», говорил апостол Нафанаил), Он не может быть Мессией. «Он был презираем, и мы ни во что ставили Его», так, что не просто не узнали, а смеялись над Ним. Так можно читать весь этот текст, каждое слово его исполнилось. Мы читаем его, умиляемся, даже плачем иногда, но не думаем о том, как он относится к нам. Ведь это они тогда, 2000 лет назад не узнали Его, не приняли, предали на смерть. Это были иудеи и мы осуждаем евреев, это были римляне — мы ругаем западную цивилизацию... А мы?

«Росток из сухой земли», из сухой, неплодородной. Чужеземец из плохого города Назарета... А как мы относимся к чужеземцам, к эмигрантам, к беженцам? Ведь каждый из них — Христос, даже самый грязный, в котором нет «ни вида, ни величия», как и в Иисусе несущем Крест. А как мы относимся к грязным бродягам в метро? Они тоже, как и Христос, не имеют «ни вида не величия». Иногда они воняют, и мы отворачиваемся, как и тогда: «мы отвращали от Него лицо свое; он был презираем, и мы ни во что ставили Его». Как мы относимся к тем, кто точно грешнее нас, как мы думаем: к убийцам, ворам? Судим? А ведь и в них Христос, только они не принимают Его, не знают Его, но Он ждет, когда они обратятся к Нему и позволят себя коснуться и исцелить. Он уже пострадал за них, Он уже умер за них. Мы все созданы по его образу и подобию, мы все похожи на Него. Каждый страдающий человек, даже самый презренный и грязный — это Он, это Христос. А мы проходим мимо, не останавливаемся, отворачиваемся. Чем мы лучше фарисеев? Чем мы лучше Пилата? Это мы, мы сами убиваем Его снова каждым нашим грехом, нашим холодом, невнимательностью, равнодушием, нежеланием видеть и слышать, нежеланием жить.

Продолжая разговор о христианской жизни, Павел напоминает своим филиппийским братьям о смирении как её необходимом условии. Апостол говорит о духовной бедности и о том, что полнота богообщения возможна лишь тогда, когда осознаёшь себя ничем. В пример он приводит Самого Христа, который не пытался утвердить Себя Сам, положившись в этом отношении на Своего Отца. Здесь апостол опирается на традицию понимания бедности, восходящую ещё ко временам пророка Исайи Иерусалимского.

Бедность уже в те времена понималась как духовное состояние, связанное с осознанием человеком того простого факта, что даже сама его жизнь ему не принадлежит. В самом деле: человека делает человеком то «дыхание жизни», которое даёт ему Бог и которое принадлежит Богу. Человек им лишь пользуется, притом, что без него человека нет. Тем более никому из нас ничего не может принадлежать по праву и по природе: если сама наша жизнь, в сущности, не наша, а Божья, то и всё остальное может быть нам лишь дано в пользование — максимум до момента завершения нами нашего земного пути.

И если сказанное верно в отношении не только любого человека, но и Самого Мессии, то уж тем более это верно в отношении всякого христианина. Более того: полнота жизни Царства может быть дана лишь тому, кто, подобно Самому Христу, не боится стать ничем, отказавшись наполнять собственную жизнь содержанием, происхождение которого связано с падшим миром. Только отказавшись полностью от такого содержимого, можно надеяться на то, что его заменит другое, своим происхождением связанное с Царством.

Но тогда сами собой теряют смысл те многочисленные споры по самым разным религиозным и богословским вопросам, которые, судя по словам апостола, в Филиппийской церкви были нередкими. Они ведь как раз и способствуют утверждению человека не в Боге, не во Христе, а в самом себе. И, соответственно, подменяют жизнь Царства жизнью мира сего, сбивая человека с христианского пути. А апостол призывает адресатов своего послания не терять из виду главного — Христа и Царства, не обращая внимания на всё остальное.

Рассматривая притчу о серебре, доверенном рабам, и мы, и первоначальные слушатели могли бы задать вопрос: хорошо, одни из вложивших серебро в дело получили прибыль, тот раб, который не захотел рискнуть, ничего не добавил к стартовому капиталу, а вот почему не рассматривается такая ситуация, когда человек неудачно вложил капитал и потерпел убытки? Разве так не бывает?

Конечно же, бывает, от неудач при деловом риске никто не застрахован. Но то, что доверил нам Отец Небесный, тем и отличается от земных денег, что не может принести убытков. Наши способности и возможности различны, поэтому мы не в одинаковой степени способны позаботиться о том, какой окажется прибыль от вложения полученных от Него даров. Но успех в благословляемых Им делах будет обязательно, поэтому возможность банкротства как следствия деловой активности в притче и не рассматривается. Уклонение же от применения полученных способностей ведёт к краху, да оно уже и является крахом. До поры до времени из состояния краха можно выйти, но затягивать выход не стоит...