Библия-Центр
РУ

Мысли вслух на4 Июля 2020

 
На Зах 9:9 

Образ Мессии разными пророками порой воспринимался по-разному. Одним Он открывался, как праведный Царь, другим — как истинный Первосвященник, а, к примеру, Исайе Вавилонскому Он предстал в образе то ли раба, то ли подростка, Которому не приходилось рассчитывать ни на какую земную власть. Захария же видит Его въезжающим в священный город на осле. Примерно так, как въехал в Иерусалим Иисус незадолго до завершения Своего земного пути. И образ этот, надо признать, куда ближе к образу раба или подростка, чем к образу правителя или первосвященника. Конечно, вот так, на осле, иногда мог въехать в город и домашний раб. Но не только он: ослы (точнее, мулы) во все времена были в Палестине (как, впрочем, и повсеместно на Ближнем Востоке) одним из самых недорогих транспортных средств. Богатые купцы, перевозившие большие партии товаров, во времена Захарии использовали верблюдов. Лица официальные, начиная с самих царей и заканчивая даже не очень высокопоставленными чиновниками, передвигались на лошадях, верхом или в колесницах. А люди простые ездили на выносливых, безотказных, неприхотливых и недорогих мулах. И Мессия, каким Его увидел Захария, въезжает в город именно так. Он не великий правитель или завоеватель, не первосвященник, Он вообще Человек простой, совсем не высокопоставленный. Но это не мешает Ему быть Мессией. Во времена Захарии, когда Мессию ждали именно как Правителя, когда уже готовы были два золотых венца, один для ожидавшегося со дня на день Мессии, а второй для первосвященника, которому придётся Его помазать на царство, — в такие времена напоминание о том, что Мессия въедет в город не на белом коне, а на осле, было нелишним. Так же, как и во времена земного служения Спасителя.

Свернуть

Образ Мессии разными пророками порой воспринимался по-разному. Одним Он открывался, как праведный Царь, другим — как истинный Первосвященник, а, к примеру, Исайе Вавилонскому Он предстал в образе то ли раба, то ли подростка, Которому не приходилось рассчитывать ни на какую земную власть. Захария же видит Его въезжающим в священный...

скрыть

Образ Мессии разными пророками порой воспринимался по-разному. Одним Он открывался, как праведный Царь, другим — как истинный Первосвященник, а, к примеру, Исайе Вавилонскому Он предстал в образе то ли раба, то ли подростка, Которому не приходилось рассчитывать ни на какую земную власть. Захария же видит Его въезжающим в священный...  Читать далее

 

Наш Бог — Бог гармонии и порядка — очень любит то, что мы называем «золотой серединой» или «царским путем». Он, держащий в равновесии вселенную, знает, насколько непросто находить баланс. А для нас - людей, не обладающих Его мудростью и видением, — не скатываться ни к одной из открывающихся перед нами крайностей практически невозможно. Этакое «канатоходство» не по нам, особенно учитывая то, что мы пытаемся идти по этому канату не как святые — в доверии Богу оставив все позади — а со всеми тюками собственных представлений о том, что правильно, а что нет, со всем своим культурным и прочим багажом. Все это могут быть в чем-то полезные вещи, но на пути к Богу они затуманивают наш взгляд. И тогда мы становимся очень похожими на второго из подошедших в сегодняшнем евангельском чтении к Иисусу людей (см. Мф. 8:21-22) — нам очень сложно расстаться с тем, что отделяет нас от Бога.

Призыв, кажущийся многим жестоким, — оставить непохороненного отца и следовать за Иисусом — очень точно передает то, чего Господь на самом деле хочет от нас. Он предлагает нам не цепляться за этот мир, а, взвесив все, отказаться от соблазнов и отправиться в путь за счастьем. Но именно взвешенно, потому что напротив одной крайности (не решиться пойти за Христом) есть другая — сломя голову побежать, не зная куда, наломать при этом дров и сильно ранить окружающих. Такого оголтелого последователя (см. Мф. 8:19-20) Христос слегка осаживает и призывает ко взвешенному решению. Получается, что для того, чтобы идти за Богом, должны быть одновременно и радикализм — решимость следовать за Христом, оставив все, но и серьезное волевое решение — предельная собранность воли. Остается научиться находить баланс…

Свернуть

Наш Бог — Бог гармонии и порядка — очень любит то, что мы называем «золотой серединой» или «царским путем»...

скрыть

Наш Бог — Бог гармонии и порядка — очень любит то, что мы называем «золотой серединой» или «царским путем»...  Читать далее

 

Нам эти слова, быть может, трудно понять, разве отнят у нас Жених? «И се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28:20). И, казалось бы, та светлая радость, которою наполнено все христианство, никак не сочетается со словами «скорбеть» (как в переводе еп. Кассиана) или «печалиться» (как в синодальном и других). «Христос воскресе, радость моя!», встречал всех преподобный Серафим Саровский, уже после того, как вышел из затвора, кто бы когда бы к нему ни приходил. Значит, есть какое-то противоречие в словах Спасителя? Конечно, нет. Но попытаемся понять. Слова «когда отнимется» не должны быть нами поняты слишком буквально. Это атеист ощущает уход ближнего как невосполнимую потерю. Но совершенно иной подход формируется постепенно в библейской традиции. Можно привести такой пример (2 Цар 12). Смерть сына Давида и Вирсавии, бывшей за Урией. Давид постился пока неизвестно было умрет мальчик или нет, но перестал поститься, чем вызвал удивление приближенных, после его смерти. Пока маятник качается между жизнью и смертью... Почему перестает поститься Давид, хотя так положено во время скорби? Не потому что он не любит мальчика и не переживает, отнюдь. Он принимает с глубоким смирением волю Божию, прекрасно осознавая, что согрешил. Невинный младенец умирает за грех Давида. Невинный Христос умирает за наши грехи. Но умирает, чтобы воскреснуть, ибо Он – Бог. Давид постится, но мальчик умирает, чтобы умереть. А Христос умирает, чтобы жить и мы постимся. Тут словно бы отраженные в зеркале ситуации. Пост-смерть, Смерть-пост. Но этой инверсии соответствует еще одна инверсия: Давид молится, когда маятник качается между жизнью и смертью мальчика. А мы молимся, ибо маятник качается между нашей жизнью и смертью.

Свернуть

Нам эти слова, быть может, трудно понять, разве отнят у нас Жених? «И се, Я с вами во все дни до скончания века»...

скрыть

Нам эти слова, быть может, трудно понять, разве отнят у нас Жених? «И се, Я с вами во все дни до скончания века»...  Читать далее

 

В 18-й главе Господь устами пророка Иезекииля вновь восстает против человеческого представления о наследовании вины и наказания за грех. Эта идея, такая распространенная и понятная людям, уподобляет Бога нам самим, потому что это мы не различаем людей, но судим их по категориям. Бог же говорит нам о том, что Он строит Свои отношения лично с каждым из нас, каждый в своей отдельности судится по своим поступкам. Это Откровение предваряет Новый завет, в который люди будут вступать не целыми народами, но каждый по одиночке.

Господь очень подробно говорит об этом, разбирая конкретные случаи. Если отец праведен, а сын нечестив, то отец обрел благоволение у Бога, а сын погибнет в грехах — как не хочется слышать это иудеям! Когда о том же самом говорят другие пророки, да и Сам Христос, это вызывает у них приступ ярости. Вот, у нас были такие замечательные святые предки, а нас самих будут судить по делам нашим, без скидки на наследственность... За это ненавидели и пророка Иеремию, и Иоанна Крестителя, и Самого Господа Иисуса. Нужно заметить, что нередко в эту логику укладываются и наши судорожные восклицания про Святую Русь...

Гораздо важнее для каждого из нас, что Господь обещает Свое благоволение праведнику, даже если его предки были нечестивы: это относится к нам, живущим на пост-советском пространстве, в куда большей степени, чем ностальгия по Святой Руси.

Но Господь не ограничивается этими генеалогическими определениями. Во второй половине главы Он возвещает великое Откровение милости к кающимся. Кающийся грешник будет принят Богом, и все преступления его, говорит Господь, не припомнятся ему. И вот, впервые здесь звучат великие слова «Разве Я хочу смерти беззаконника?... Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?». Это говорится о каждом из людей, потому что, как не раз повторяет слово Божие, все мы так или иначе виновны перед любовью Творца. Но Он хочет спасения каждого, даже самого закоренелого грешника. Одновременно Господь говорит и об оборотной стороне принципа ответственности людей за свои поступки: за зло придется отвечать, и каяться в нем необходимо для спасения. Никакие заслуги не покроют злодеяний, но только сокрушенное сердце может избавить человека.

Завершается 18-я глава скорбным восклицанием о том, что дом Израилев не соглашается на такую милость Божию, потому что не хочет нести ответственность и каяться в своих преступлениях, рассчитывая именно на прошлые заслуги. В этом отказано и им, и всем, кто придет к Богу. В последних стихах, вновь повторяя слова о том, что Он не хочет погибели людей, но чтобы они обрели спасение, Господь обращает к народу призыв: «сотворите себе новое сердце и новый дух... зачем вам умирать?».

С одной стороны, это призыв к изменению жизни, к тому самому покаянию, о котором Бог сказал, что оно изгладит все преступления, это призыв к тому, чтобы всеми силами приблизиться к Богу сердцем. И в то же время, этот призыв звучит крайне двусмысленно, потому что исполнить его едва ли возможно. Практически то же самое, хотя и несколько иными словами, Господь чуть раньше говорил через пророка Иеремию, и пророк с горечью восклицал: «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?» (Иер. 13:23). Кто может сотворить себе новое сердце и новый дух? Даже если сердце человека ищет покаяния, как может сам человек выкорчевать грех из самого себя? Эти слова отражают трагическую безысходность эпохи и ставят самый главный вопрос: «Что делать, если человекам это невозможно?». Во второй половине книги пророк Иезекииль даст ответ на этот вопрос, говоря о приходе Христа и заключении Нового завета, когда Бог Сам даст кающемуся новое сердце и новый дух.

Свернуть

В 18-й главе Господь устами пророка Иезекииля вновь восстает против человеческого представления о наследовании...

скрыть

В 18-й главе Господь устами пророка Иезекииля вновь восстает против человеческого представления о наследовании...  Читать далее

 

«Наступает время и настало уже» — в Иоанновом Евангелии мы слышим эти слова, когда Господь говорит о Своей миссии на земле. Первые христиане часто понимали обетования Господа Иисуса как описание того, что скоро грядет День Господень, конец этого мира, когда Он будет судить живых и мертвых после всеобщего воскресения во плоти. Но если относить это событие к будущему (близкому или далекому), то, во-первых, непонятно, что значит, что время «уже настало», а во-вторых — слова о будущем могут быть важны как обетование нашего воскресения, но не как описание того, что реально происходит сейчас. А ведь Евангелие — очень реальная книга. Оно написано, чтобы мы имели жизнь сейчас, а не просто устрашились будущего Суда и стали бы хорошо себя вести. Если это так, то оправдание на суде Сына Человеческого и вечная жизнь Отца — уже действуют, уже происходят в жизни того, кто поверил Его словам, а Его голос уже теперь оживляет «находящихся во гробах».

Свернуть

«Наступает время и настало уже» — в Иоанновом Евангелии мы слышим эти слова, когда Господь...

скрыть

«Наступает время и настало уже» — в Иоанновом Евангелии мы слышим эти слова, когда Господь...  Читать далее

 

Продолжая тему Торы, Павел пишет галатийским христианам, что отказ от обрезания отнюдь не означает отказа от Торы. Он напоминает им об известном раввинистическом изречении, которое не раз цитировал Сам Спаситель: люби ближнего, как самого себя, и можешь считать, что ты исполнил Тору (ст. 14). Свобода в нашем, ещё не преображённом мире — лишь потенция, её можно употребить и на добро, и на зло. В Царстве же свобода является не только возможностью, но и её осуществлением, тем воплощением любви, которым в Царстве является всякое отношение, если только оно действительно принадлежит Царству. Не случайно апостол говорит о любви как о единственно правильном, а для христиан — и единственно возможном употреблении свободы (ст. 13). Он призывает галатийских христиан к самой простой и, вместе с тем, самой сложной вещи: к жизни в Царстве, к тому, чтобы поступать по духу (ст. 16 – 17).

Апостол напоминает галатийской церкви о том же, о чём он неоднократно говорил и другим церквам: в любви — вся полнота Торы. Ведь именно любовь и составляет основу Царства, ту субстанцию, которой там пронизано всё, включая и все отношения, связывающие его жителей с Богом и друг с другом. А Тора уже перестаёт быть оградой, предохраняющей от греха, её охранительная функция в Царстве перестаёт быть актуальной. Зато появляется другая, почти не задействованная в нашем, ещё не до конца преображённом мире: она становится той формой, которая позволяет любви, пронизывающей Царство, обрести форму и качество. Павел не случайно столь подробно перечисляет как дела духа, так и дела плоти, противопоставляя их друг другу (ст. 19 – 28). Он хочет напомнить своим читателям о том, что система межчеловеческих отношений формирует вполне определённую среду, которая может формироваться или по законам нашего, ещё не преображённого мира, или по законам Царства. И призывает галатийских христиан сделать формирование среды, живущей по законам Царства, своей главной задачей. Ведь именно это, а не игры в религию, является делом действительно духовным, делом, достойным жителей Царства.

Свернуть

Продолжая тему Торы, Павел пишет галатийским христианам, что отказ от обрезания отнюдь не означает отказа от Торы...

скрыть

Продолжая тему Торы, Павел пишет галатийским христианам, что отказ от обрезания отнюдь не означает отказа от Торы...  Читать далее

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).