Мысли вслух на25 Февраля 2021

Самое начало 11-го стиха наводит на мысль о двусторонних отношениях между нами и священным текстом. Павел, который многократно использует цитаты из Писания для подтверждения своих слов, здесь, наоборот, сам утверждает, что некоторое высказывание верно. Замечательно это взаимное признание присутствия Духа Святого в Слове и в человеке!

Дальнейшее, по-видимому, представляет собой фрагмент древнего христианского гимна, основной смысл которого — провозглашение того, что жизнь в соединении с Богом, начавшись здесь со страдания и смерти, разделяемых с Иисусом Христом, продолжается и после смерти — в Его Воскресении и царствовании. Отметим для себя некоторую парадоксальность завершения этого фрагмента: наша отречение от Бога (т.е. разрыв отношений с Ним) и означает нашу неверность, но Божие отречение от нас не является неверностью, потому что Он остается верен Самому Себе и Своему замыслу, что придает надежду нашему существованию в этом изменчивом и неверном мире.

Почему же Иисус не отвечает на столь животрепещущий вопрос о временах и сроках? Неужели Бог специально скрывает от людей столь важный факт? В самом деле, знай мы точно дату грядущего торжества Царства… Впрочем, сказать однозначно, кто бы из нас что стал бы делать в этом случае, пожалуй, не так просто. Нельзя даже быть уверенным, что все отнеслись бы к такому откровению всерьёз. И всё же, как известно, предупреждён — значит вооружён, а уж как относиться к предупреждению, каждый решает для себя сам. Во всяком случае, для тех, кто к духовной жизни относится всерьёз, ситуация бы заметно упростилась: им не пришлось бы находиться в состоянии непрерывного духовного (а быть может, и не только духовного) напряжения, каждый день ожидая главного события своей жизни. К тому же, и Сам Иисус говорит, что даже Ему сроки собственного возвращения неизвестны. Почему же так? Может быть, дело не в том, что от нас что-то скрывают, а в том, что сроки не определены? Ведь история Царства — это, прежде всего, история тех, кто в нём живёт и о нём свидетельствует, история христианской праведности, которая определяется не только волей Божьей, но и выбором тех людей, которых Бог призывает. А тогда неизбежно оказывается, что срок возвращения Мессии и торжества Царства зависит не только от Бога, но и от нас.

«В этом закон и пророки»... То есть все ветхозаветное учение Иисус сводит к короткой фразе, несколько измененному Им древнему изречению, известному как «золотое правило этики». Как Он его изменяет? Он переводит его из негативной формы («не делай...») в позитивную, и это очень важно. Как часто люди полагают, что религия — это опиум народа, что христианство — это удобная психологическая ниша, в которой можно спрятаться от проблем окружающего мира. Подчас так думают и сами христиане, поэтому, наверное, в советские времена так распространено было среди «подпольных» христиан аутсайдерство. Но Иисус задает гораздо более высокий уровень требований к себе. «Не может укрыться город, стоящий на верху горы», христианская позиция в мире — позиция действия, преображения этого мира, а не бегства из него. Но, конечно, не всякое действие будет верным. Господь считает, что всякий человек все-таки себя любит, и Он предлагает нам совершать поступки по отношению к другим людям, исходя из того же мотива — любви.

При заключении союза (завета) с Богом Аврам и Сара получают новые имена, а это значит, что для них начинается новая жизнь. Символика жизни ярче всего видна в знаке, печати этого союза — обрезании, ведь оно связано с областью пола и с кровью, двумя важнейшими жизненными стихиями. Теперь жизнь Авраама принадлежит Богу — Бог берет на Себя исполнение обещания сохранить и умножить род Авраама, что сопровождается новым обещанием: у Сарры родится сын. Какова же в этом договоре роль Авраама? От него не требуется исполнения каких-либо конкретных заповедей или обрядов. Он должен быть непорочен — то есть цельным, без ущерба — это слово «непорочный» употребляется в Библии для описания животных, пригодных для жертвоприношения. И второе, может быть, самое важное: он должен всем сердцем ждать исполнения Божьего обещания. Без этого нет веры, а есть только «благочестивая жизнь».

Опасности для Церкви могут приходить не только со стороны прямых гонителей, но и из среды, казалось бы, своих же братьев. Правда, Иуда Апостол называет таких лжебратьев издревле предназначенными к осуждению, тем самым отмечая их зависимость от уже осуждённых сил зла. Это так, но тем более необходимо трезвое отвержение проникших в церковную среду искушений.

Соблазнители обнажили проблему правильного и извращённого понимания христианской свободы. Эта проблема, часто встающая перед христианами, особенно в наше время, когда людьми самых разных убеждений и верований свобода рассматривается как необходимая ценность, и теперь провоцирует самые разные способы её решения, включая непотребные. Но свобода, принесённая Христом, не произвол и не беспредел, а освобождение от любого рабства, и особенно от власти греха — более трудноискоренимой, чем социальное рабство.

Сурово звучит напоминание о том, что спасённые могут по своей воле встать на путь погибели и тем отвергнуть дарованное им спасение. Надежды на то, что падения можно избежать, иллюзорны, и не потому ли лжебратья названы мечтателями, что их расчёты на благополучный исход, казалось бы, хорошо продуманные, обязательно рухнут?

Есть и сегодня, и в древности было некое не всегда отчётливое, но свойственное всем народам понимание: подобное искупается подобным. Убил человека — будь готов умереть. Украл — будь готов вернуть украденное в кратном размере. Вот и теперь: как можно было искупить продажу собственного брата в рабство? Вполне очевидным способом: освободив от рабства своего брата, став рабом вместо него. Что-то похожее и происходит после инсценированной по приказу Иосифа «кражи» его чаши братьями.

Вполне очевидно, что эта инсценировка — часть той работы, которую ведёт с братьями Иосиф. Надо же дать им почувствовать, каково это — оказаться без вины виноватыми, притом так, что оправдаться решительно невозможно, будь ты прав хоть тысячу раз. Может быть, так им станет понятнее, что чувствовал Иосиф, когда братья продавали его купцам проходящего мимо каравана.

Почувствовать важно — но этого мало. Речь ведь идёт о духовной работе. Иосифу важно понять, какой выбор сделают браться, когда им придётся решать, как быть теперь, когда их младшему предстоит остаться в Египте в рабстве. Ситуация зеркальная по отношению к его собственной: ведь и ему предстояло рабство в Египте без всякой вины.

Можно было бы сказать, что братьям ещё повезло: за «кражу» младшему из них предстояла смертная казнь, и лишь милостью Иосифа он оставался в живых, хоть и в рабстве. Так было в своё время и с самим Иосифом: для него ведь тоже рабство в Египте стало милостью, заменой смерти, которая казалась уже почти неизбежной. Вот тут-то Иуда и предложил себя в качестве раба вместо Вениамина.

Это предложение решает дело: ещё совсем немного, и Иосиф откроется братьям — испытание закончено. Почему именно теперь? Понять нетрудно: ведь нашёлся среди братьев по крайней мере один, кто готов был искупить сделанное по отношению к Иосифу. Искупить ещё, конечно, в самом привычном, традиционном смысле, но даже тут уже есть то, что есть во всяком искуплении и без чего никакое искупление невозможно по определению: готовность взять на себя последствия чужих действий и чужих грехов. Взять исключительно по любви, без всякого принуждения. Теперь грех против Иосифа был искуплен, и Иосиф мог открыться своим братьям.