Библия-Центр
РУ

Мысли вслух на5 Августа 2021

 

Говоря о Царстве, Спаситель, несомненно, имеет в виду то Царство, которое принёс в мир Он Сам, а не то, которое обычно воображали себе слушающие Его люди. Его слушатели, как правило, представляли себе сильное земное государство, живущее по законам Торы и пользующееся поэтому Божьим покровительством, во главе с праведным Царём, Которому Богом дана особая власть над миром и над людьми.

Такое царство, конечно, тоже может быть открыто не одним евреям, но все остальные во всяком случае должны будут стать яхвистами и принять иудаизм, чтобы воспользоваться тем, что принесёт в мир Мессия. А Иисус между тем ведёт речь о другом: о Царстве как о духовной реальности, которое существует независимо ни от каких земных структур и институтов, государственных или общественных. Это Царство входит в мир через Него, и открывают путь туда отношения с Ним и с Его небесным Отцом. Подлинное Христово Царство — это пространство отношений, и прежде всего отношений, связывающих Христа с Отцом.

А в пространство их отношений может войти каждый, независимо от языка, национальности, культурной или религиозной традиции. Христианство — не религия и даже не духовная практика, а жизнь в Царстве, а значит, в пространстве отношений Отца и Сына. И здесь вопрос о том, кто первый, а кто последний, не так прост. В сущности, тут он вообще не имеет смысла: ведь в Царстве полноту жизни, которую может вместить, обретает каждый. А вот кто приобщится этой полноты раньше — вопрос действительно открытый.

Казалось бы, в Иудее в евангельские времена было множество людей, главной целью и смыслом жизни которых было как раз ожидание Мессии и Царства. Но их ожидание стало для них своего рода религией — или, точнее, частью их религиозной жизни, в основе которой лежал, естественно, иудаизм. А религия имеет тенденцию становиться чем-то самоценным и самодовлеющим, нередко заслоняя собой цель, ради которой она возникла и существует.

С другой стороны, в мире было немало людей, ищущих (часто не осознавая этого) именно Царства и его жизни, зачастую не зная, где и у Кого его искать. И если религиозным мессианистам зачастую было очень непросто смириться с Мессией таким, каков Он есть, то искателям Царства, никакой религией не обременённым, прийти к Нему было куда проще и естественней. Оно и неудивительно: ведь Сам Иисус говорит, что богатому в Царство войти трудно. И тут уже неважно, идёт ли речь о богатстве материальном, или культурном, или религиозном.

Свернуть

Говоря о Царстве, Спаситель, несомненно, имеет в виду то Царство, которое принёс в мир Он Сам, а не то, которое обычно воображали себе слушающие Его люди. Его слушатели, как правило, представляли себе сильное земное государство, живущее...

скрыть

Говоря о Царстве, Спаситель, несомненно, имеет в виду то Царство, которое принёс в мир Он Сам, а не то, которое обычно воображали себе слушающие Его люди. Его слушатели, как правило, представляли себе сильное земное государство, живущее...  Читать далее

 

Все наиболее заметные религиозные системы, сформировавшиеся, надо заметить, в теплых краях, содержат представление об обрядовой чистоте и, напротив, осквернении. Обыкновенно под этим понимается, собственно говоря, грязь: пот, налипшая на него пыль, копоть и прочее. Все это приводит человека в такой вид, что не только перед Всевышним — друг перед другом-то предстать неприлично. Не составляет здесь исключения и Ветхий завет, хотя акцент в библейском понятии осквернения заметно смещается в нравственную область.

Христос не отвергает самих понятий осквернения и очищения. Но, говорит Он, не внешние, случайные вещи делают тебя недостойным взгляда Всемогущего, а то, что совершается твоим собственным сердцем. Гигиене плоти Он противопоставляет своего рода гигиену духа: не грязь и копоть оскверняют человека (человек, по слову Авраама, и есть, собственно, прах и пепел), но активное делание зла. Именно это портит замысел Божий о мире, именно это коверкает тварь.

То, что мы, как и фарисеи, соблазняемся этим — естественно, потому что нам гораздо удобнее наводить внешнюю чистоту, чем освобождаться от зла в собственном сердце. Это существенный контрольный пункт для духовной жизни: не предпочитаешь ли ты видимость сущности.

Но, помимо прочего, слова Иисуса Христа в сегодняшнем Евангелии — важное Откровение об Отце. Иисус объясняет ученикам и нам, что Всемогущий смотрит на суть вещей. Если ты искренне пытаешься помочь ближнему — то важно в очах Божиих это желание, а не слабость исполнения. Потому что в этом случае Он Сам восполняет твою немощь. Если же ты делаешь гадость, то в очах Божиих она остается гадостью, сколь бы ни было благообразным ее внешнее оформление.

Свернуть

Все наиболее заметные религиозные системы, сформировавшиеся, надо заметить, в теплых краях, содержат представление об обрядовой чистоте и, напротив, осквернении. Обыкновенно под этим понимается...

скрыть

Все наиболее заметные религиозные системы, сформировавшиеся, надо заметить, в теплых краях, содержат представление об обрядовой чистоте и, напротив, осквернении. Обыкновенно под этим понимается...  Читать далее

 

Отрывок из книги Чисел рассказывает о недоверии людском, о том, как эта вышедшая из Египта толпа за своими проблемами не видит присутствия Того, Кто может решить все ее проблемы. Как заразительно мнение толпы! Даже Моисей, похоже, подпадает под ее влияние и, теряя доверие, дважды бьет жезлом в скалу вместо того, чтобы СЛОВОМ извести воду из нее. Эта малая нерешительность того, «кому много дано», приводит к невозможности для него войти в желанную обетованную землю. Своеобразным ответом на эту историю оказывается отрывок из Евангелия. Иисус, выслушав разнообразные мнения о Себе, идущие от толпы, спрашивает учеников: «А вы за кого почитаете Меня?» — помогая им преодолеть это давление толпы. И получает боговдохновенный ответ Петра: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго».

Свернуть

Отрывок из книги Чисел рассказывает о недоверии людском, о том, как эта вышедшая из Египта толпа за своими проблемами не видит...

скрыть

Отрывок из книги Чисел рассказывает о недоверии людском, о том, как эта вышедшая из Египта толпа за своими проблемами не видит...  Читать далее

 

Эти два рассказа снова должны перевернуть наши представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Оба эти рассказа — о служении людям. Иисус рассказывает притчу, а затем, в доме Своих знакомых, Сам оказывается в сердцевине притчи. Возможно, для первых слушателей притчи о раненом человеке и самарянине наиболее шокирующий момент заключался в личности самарянина — в представлении правоверных иудеев самаряне были еретиками и полуязычниками, — который оказался самым ближним и самым важным человеком для несчастного, которого не пожалели священник и левит. Но если вы привыкли к мысли, что все люди равны перед Богом (или, на худой конец, перед законом), то не кажется ли вам шокирующей мысль, что самым родным для нас человеком оказывается не тот, кто помог нам, а тот, кому мы помогли?

Если же вы любите помогать людям, то рассказ о Марфе и Марии — для вас. Иисус видел больше любви в том, чтобы выслушать Его, а не в том, чтобы приготовить Ему обед. Но разве не так же думают и многие другие, кому гораздо личное внимание важнее, чем самое самоотверженное служение им где-нибудь в стороне от них?

Свернуть

Эти два рассказа снова должны перевернуть наши представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Оба эти рассказа — о служении людям...

скрыть

Эти два рассказа снова должны перевернуть наши представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Оба эти рассказа — о служении людям...  Читать далее

 

Заканчивается книга Экклезиаста призывом помнить Создателя, в руки Которого отходит дух человека. Не найдя ни в чем на земле ни смысла, ни вечности, Экклезиаст указывает на Самого Бога как на ответ на потребность человека в том и другом. Важно, что спасение от бессмысленности бытия находится для Экклезиаста вне рамок земного существования; нет его и в посмертном разделении души и тела. Однако слова о том, что дух человеческий возвращается к давшему его Богу выражают глубокую надежду. В Шеоле, составляющем посмертную участь человека, нет ни жизни, ни Бога. Но Экклезиаст знает (и сообщает об этом читателю), что низведение в Шеол не исчерпывает замысла Божьего о человеке.

Заключают книгу несколько строк, добавленных переписчиком или редактором, в которых повторяется последний вывод Экклезиаста, что единственно возможный для человека смысл жизни – в том, чтобы ходить пред Богом. Этот вывод совпадает с заветом, который Бог заключил с Авраамом; совпадает он и с тем, как видят путь жизни пророки: «О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим».

Нельзя не обратить внимание на то, что в сопоставлении с основной частью книги Экклезиаста заключительные строки выглядят несколько чужеродно. Дело даже не в том, что слова о мудрости Экклезиаста явно добавлены переписчиком или редактором; самая мысль, высказанная в этих стихах, не вытекает из текста книги. Призыв бояться Бога как будто вставлен для того, чтобы сгладить впечатление от пугающе безысходного текста. Между тем в общебиблейском контексте принципиально важно, что разочарование Экклезиаста не обходит стороной и современной ему религиозности. Призывая в заключении (Еккл. 12:1слл) жить, помня Создателя своего, Экклезиаст говорит о том, что даже памятование о Боге не отменяет смерти, которая разделяет плоть и дух. И этот пассаж, говорящий, казалось бы, о самом главном, тоже заканчивается общим рефреном о том, что все – суета. Этот факт делает книгу Экклезиаста итоговой в первую очередь для духовной и религиозной истории ветхозаветного человечества. Вся глубина ветхозаветной религии оказывается в глазах Экклезиаста почти столь же безжизненной, сколь и мирское бытие человека.

Созданная в эпоху религиозного индифферентизма, во многом напоминающую современный мир, книга Экклезиаста в первую очередь является призывом к серьезному отношению к жизни. Экклезиаст ищет смысл жизни в значительной степени потому, что его современники отказались от этих поисков, довольствуясь сиюминутным благом. Кроме того, Экклезиаст наглядно демонстрирует тщетность такой ограниченности: нет в мире ничего, что могло бы насытить душу человека, и дар вечности дан нам Богом для того, чтобы жить именно этим даром.

Книга Экклезиаста подводит итог всему ветхозаветному опыту, религиозному и житейскому, и этот итог неутешителен. Экклезиаст постоянно подчеркивает, что перед лицом тщетности всего сущего и неизбежности смерти только Сам Бог может наполнить человеческую жизнь смыслом и благом. Поэтому ответом на все вопросы и на всю печаль Экклезиаста могут быть только Заповеди Блаженства. В них Господь Иисус Христос говорит о том, в чем даруется для человека то высшее благо, которое Экклезиаст находит недостижимым. И, точно так же, ответом на скорбь Экклезиаста о всевластии смерти является только Воскресение Христово.

Мироощущение Экклезиаста, свойственно, вероятно, далеко не только одному автору этой книги. Скорее можно думать, что оно отражает мысли и чувства нескольких поколений мудрецов Израиля. Эта среда всего несколькими столетиями позже становится одним из главных адресатов Благой Вести. Обращенная ко всему человечеству, проповедь Спасителя звучит, тем не менее, в определенном религиозном и культурном контексте. Важное место в нем принадлежит именно духовным наследникам Экклезиаста. Нельзя не отметить в этой связи, что книга Экклезиаста занимала наряду с другими произведениями мудрых Израиля важное место в ежегодном круге синагогальных чтений. Доведенный до логического предела скептицизм Экклезиаста напрямую приводит к идеологии саддукейства. Напротив, люди, глубоко воспринявшие размышления Экклезиаста о том, что ничто в земной жизни не может насытить человека, могут с полным правом быть названы «чающими Утешения Израилева». Человек, переживающий реальность бытия в соответствии с мыслями Экклезиаста так или иначе может быть назван «побелевшей нивой», потому что сердце его готово для того, чтобы услышать ответ Спасителя на свои мучительные вопросы.

Свернуть

Заканчивается книга Экклезиаста призывом помнить Создателя, в руки Которого отходит дух человека...

скрыть

Заканчивается книга Экклезиаста призывом помнить Создателя, в руки Которого отходит дух человека...  Читать далее

 

Вопрос соблюдения Торы никогда не был в яхвизме вопросом чисто и сугубо формальным, по крайней мере, если говорить о священных книгах, описывающих путь Торы. Книга Второзакония не исключение: при всей её религиозной насыщенности и напряжённости она всё же не остаётся на уровне чисто религиозного формализма. В центре внимания во всяком случае оказывается в первую очередь внутреннее состояние человека, хотя связанные с ним предписания могут показаться совершенно бессистемными.

Вот, например, запрет повторного брака с той, с которой прежде развёлся. Какое отношение он имеет, например, к предписанию не входить в дом должника, когда требуешь от него возвращения долга? Или своевременной расплаты с нанятым работником? Или с правилом, предписывающим не собирать весь урожай до последней ягоды или до последнего колоска с тем, чтобы оставить что-нибудь проходящим мимо нищим?

На самом же деле связь тут есть, но искать её надо не на уровне юридических формулировок, а на уровне того духовного состояния, из которого вытекает поведение, этими нормами описываемое. Чтобы оставить что-то нищему, нужна щедрость. Нужна она и для того, чтобы не врываться в дом к тому, кто тебе что-то должен, и для того, чтобы вовремя расплачиваться с теми, кого нанял — особенно тогда, когда есть возможность как-нибудь с расплатой повременить. Для того же, чтобы такая щедрость стала нормой жизни, нужно нечто большее.

Нужна та внутренняя, духовная цельность, когда человек осознаёт себя настоящего и осознаёт соответственно также свою настоящую жизнь. Ту самую, которая, по словам Спасителя, не зависит от изобилия его имущества. Вот эта цельность и позволяет человеку принимать решения и совершать поступки, о которых потом он не жалеет, даже если они оказываются ошибочными. В совершённом грехе, разумеется, каяться можно и нужно, но покаяние — это не сожаление о совершённом грехе, а работа, связанная с преодолением его последствий, внутренних и внешних. Вот тут-то и становится понятным запрет повторного брака с той, с кем прежде развёлся: уходя, надо уходить, расставаясь — расставаться. Иначе — жизнь в прошлом, фантомные боли и фантомные же радости. Всё то, что предельно далеко от Царства.

Свернуть

Вопрос соблюдения Торы никогда не был в яхвизме вопросом чисто и сугубо формальным, по крайней мере, если говорить о священных книгах, описывающих путь Торы. Книга Второзакония не исключение...

скрыть

Вопрос соблюдения Торы никогда не был в яхвизме вопросом чисто и сугубо формальным, по крайней мере, если говорить о священных книгах, описывающих путь Торы. Книга Второзакония не исключение...  Читать далее

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).