Мысли вслух на2 Июля 2022

Разве жертва не является выражением любви? Ведь всякая жертва — это отдача части своей жизни: в виде имущества, денег, времени. Отдача своей жизни — разве это не любовь? Посмотрим с другой стороны. Некий муж каждый год дарит жене на годовщину свадьбы шикарный букет роз, а во все остальные дни — гуляет от нее напропалую. Не вправе ли жена воскликнуть: «Любви хочу, а не букета!»? Хуже всего, если муж при этом еще считает, что у него все в порядке, и не понимает, чем жена недовольна, — ведь он дарит букеты. Невозможно призвать к покаянию того, кто не видит своего греха, кто сам себя оправдывает.

Бог — один для всех, поэтому Он спасает всех: и Иудеев и язычников, обрезанных и необрезанных, чистых и нечистых (ведь Он не отворачивается от прокаженного). Он спасает всех по вере, а не от дел. Но в чем заключается эта вера? Оказывается, чтобы Бог был нам во спасение, нужно не только слушать его слова, но и исполнять их. Вот парадокс! С одной стороны — только вера, а с другой — не исполняя волю Божью, мы рискуем оказаться под обломками собственной жизни.

Вновь мы читаем обетование восстановления Израиля. Почему же Он снова и снова делает это – позволяет разрушить царство Израилево и опять восстанавливает его? О причинах разрушения мы уже много раз говорили – это нормальные, логичные последствия жизни без Бога. Но почему снова и снова Он восстанавливает скинию Давида? В сегодняшнем чтении Он ничего не говорит о покаянии Израиля, о том, что кто-то просил Его восстановить царство… Он снова и снова прощает и милует не потому, что мы просим Его о милости (хотя и это важно, чтобы мы могли принять Его милосердие). Нет, главное – то, что Он милосерден, Он любит миловать и спасать. По благости Своей Он снова и снова прощает каждого из нас – не потому, что мы вдруг стали хорошими, но потому, что Он нас любит.

Сегодняшнее чтение предлагает нам притчу Иезекииля о неверной жене, под которой он, как и другие пророки, использующие этот образ, подразумевает Израиль. Для полноты восприятия образа важно иметь в виду, что, в отличие от русского, в еврейском языке слово «Израиль» относится к женскому роду.

Подобные притчи встречаются не только у Иезекииля, с неверной женой Израиль сравнивали Осия, Исайя Иерусалимский, Иеремия. Но притча Иезекииля примечательна тем, что она описывает своего рода божественную педагогику, здесь ясно видны попытки Бога направить Свой народ на путь покаяния. Начинается притча констатацией того несомненного факта, что без Бога еврейского народа просто не было бы на земле, он погиб бы, как брошенный на дороге младенец, и лишь прямое вмешательство Бога в ситуацию позволило ему стать тем, чем он стал (ст. 3–14).

Но всё сделанное Богом для Своего народа самим народом оказалось забыто, и забыто очень быстро. Причиной же этого стала, как видно, самонадеянность, готовность полагаться не на Бога, а на Его дары, которые стали восприниматься не как дары, а как нечто само собой разумеющееся и неотъемлемое (ст. 15). Неудивительно, что и распоряжаться дарами Божиими народ считал себя вправе по собственному усмотрению (ст. 16–26). Но Бог не разрывает Своих отношений с народом, несмотря на явную и открытую измену; Он, наоборот, делает попытки привести в чувство тех, кто совершенно забыл о Боге (ст. 27).

Наверное, самим народом такие меры должны были восприниматься как наказание от Бога, но, судя по словам пророка, это была всего лишь попытка Бога напомнить о Себе и о тех отношениях, которые когда-то связывали народ Божий со своим Богом. Но никакие меры не гарантируют ни раскаяния, ни обращения, ведь и то, и другое возможно лишь добровольно, и Богу не нужно «раскаяние», полученное силой. Поэтому Он не принуждает никого к обращению, Он лишь даёт понять Своему народу, что избранный им путь ведёт в тупик. Но даже тогда выбор остаётся: ведь и в такой ситуации возможно не только обращение, но и отвержение Бога.

Однако в случае отвержения ситуация становится уже совершенно противоестественной. По-видимому, в отношениях с Богом как отдельного человека, так и целого народа есть свои этапы, и не только тогда, когда человек или народ идёт к Богу, но и тогда, когда человек этот или этот народ от Бога удаляется. Возможно, в начале пути, уводящего от Бога, Бог ещё предпринимает какие-то действия для того, чтобы остановить уходящего. Быть может, попускаемые Им в такой ситуации бедствия как раз и обозначают ту границу, которую можно считать своего рода «точкой невозврата». И, пройдя эту точку, человек уже не может легко и без серьёзных последствий вновь вернуться к Богу, теперь даже в случае обращения и раскаяния ему придётся нести какие-то последствия совершённых им грехов. А для народа пройти «точку невозврата» в отношениях с Богом означает обречь себя на неизбежную катастрофу, которой для еврейского народа и стал разгром Иудеи вавилонянами и Вавилонский плен.

Сегодняшнее чтение включает один из первых известных в истории Израиля мессианских гимнов (ст. 13–16). Впоследствии интерпретация этого текста вызывала немало вопросов из-за разночтений между еврейским текстом и греческим переводом Семидесяти (Септуагинтой). Дело в том, что в ст. 14 еврейского текста употреблено слово, обозначающее молодую женщину, а в греческом переводе — слово, обозначающее целомудренную девушку. Вероятно, такое расхождение между переводом и подлинником стало возможным потому, что в то время, когда делался греческий перевод, в еврейском оригинале существовали какие-то разночтения, впоследствии устранённые, но успевшие тем не менее в этом переводе закрепиться, тем более, что он был достаточно авторитетен сам по себе.

Очевидно, Матфей, ссылаясь в своём Евангелии на это пророчество (Мф 1:23), имеет в виду тот его вариант, который нашёл отражение в Септуагинте. Но не менее самого пророчества интересна ситуация, сложившаяся в Иерусалиме в те дни, когда оно прозвучало. Городу, как видно, угрожала серьёзная опасность со стороны извечных врагов Иудеи — Северного Царства и Сирии (ст. 1–3). Пророк успокаивает царя, предрекая, что планы врагов Иудеи не осуществятся, так, что ему нечего бояться (ст. 2–9).

Но царю, вероятно, оказалось недостаточно свидетельства самого Исайи, и тогда пророк велел ему просить «знамения», т.е. знака, у Бога с тем, чтобы получить от Него ответ уже не через посредника, а напрямую (ст.10–11). Однако царь, как видно, не решается на такую просьбу (ст. 12). Возможно, он боялся неблагоприятного ответа, после которого ничего уже нельзя будет изменить. И именно в ответ на этот отказ звучит пророчество о скором рождении Мессии (ст. 13–14).

Казалось бы, такое событие вряд ли можно считать тем знаком, просить которого советовал царю пророк. И вообще, такой знак в контексте ситуации выглядел несколько странно, почти как насмешка: враг у ворот, а Исайя говорит: жди Мессию, Он скоро родится, и тогда всё будет хорошо. Звучало это примерно так же, как если бы нам в ответ на жалобы и сетования по поводу совершенно конкретных и вполне земных проблем посоветовали бы надеяться на скорое второе пришествие Христа.

Но Исайя, как и всякий пророк, видит ситуацию именно так. Он поднимает планку предельно высоко не для того, чтобы уйти от ответа. Просто для него и день Суда, и мессианское Царство действительно рядом, они для него так же реальны, как вражеская армия, движущаяся к городу. А потому и реальность в целом для него выглядит иначе. Царь видит эту реальность лишь отчасти; пророк воспринимает её целиком, во всей полноте.

Читая рассказы о чудесах, мы должны понимать, что они не менее осмыслены и не менее обращены к нам, читателям, чем прямые слова Иисуса, когда Он учит учеников, «как жить». Они никогда не имеют целью поразить воображение читателя («Вот это да.. ничего себе!»), тем более, что современный читатель по своему скептицизму не уступает древнему. Поэтому в центре этого рассказа оказывается не чудо («А Христос умел ходить по воде!»), а во-первых, Сам Иисус, будущий победитель смерти (вода, ведь — символ хаоса и смерти), а во-вторых, вера как осуществление отношений Христа и Его ученика. И то, и другое — вещи, касающиеся нас напрямую. Чудо совершается не только на страницах Евангелия: победа Христа над смертью, победа веры над абсурдом и хаосом — вот чудо, которое происходит в жизни каждого ученика, независимо от его умения ходить по воде.