Мысли вслух на Рим 13:8-10

Такой подход к жизни и отношениям может показаться максималистским и потому мало реалистичным, но лишь на первый взгляд. На самом же деле слова апостола глубже, чем кажется вначале, и потому они как раз вполне реалистичны.

Если, конечно, на любовь смотреть не как на эмоции, разделив всех окружающих по принципу «нравится — не нравится», «симпатичен — антипатичен», а как на отношения, не зависящие от эмоций или симпатий. В таком случае как раз и становится понятно, что именно отношения обусловливают всё остальное, всё то, что входит в понятие внутренней Торы. В самом деле: внутренняя Тора ведь — прежде всего стремления, желания, интенции, определяющие духовную жизнь человека. Которые могут или соответствовать Божьим заповедям, переживаемым человеком как внутренний духовно-нравственный императив, или им не соответствовать.

Принято думать, что физически мы есть то, что мы едим, а психически — то, что думаем и чувствуем. Духовно же мы есть то, чего мы желаем и к чему стремимся. Сам Иисус говорит об этом кратко и просто: где сокровище, там и сердце. Но желания, стремления и, соответственно, интенции, с ними связанные, могут в нашем сердце существовать по-разному.

Они могут быть чем-то самодовлеющим, управляя нами и определяя наше отношение к окружающим и к миру вообще, не подчиняясь при том никому и ничему, включая нас самих. А могут быть частью отношений и работать на их поддержание и выстраивание. В первом случае о любви можно говорить лишь в известном смысле и до известного предела: ведь зачастую именно наши желания и разрушают наши отношения с другими людьми, если становятся самодовлеющими.

Порой отношения могут рухнуть от самых обычных и не слишком глубоких негативных эмоций, которые берут в плен нашу волю и заставляют нас желать (или, точнее, в данном случае не желать) того, что на самом деле нам важно и дорого, но не кажется таким тогда, когда эмоции берут верх над нами. Во втором же случае, когда именно отношения переживаются человеком как настоящая ценность, никакие эмоции и желания сами по себе уже не становятся для него самоценными. И вот тогда он может быть спокоен и за соблюдение заповедей: вряд ли при таком отношении к ближнему человеку придёт в голову их нарушить, по крайней мере, те из них, которые определяют его отношения с этим самым ближним.

Если любишь, уже не надо дрессировать себя на вежливые слова и вежливые улыбки, не надо сдерживать негативные эмоции по отношению к другому: их просто нет, а слова и улыбки сами рождаются на языке и на лице. Тогда и следование внутренней Торе оказывается для человека вполне естественным и органичным. Тем более, если речь идёт о той любви, которая соединяет жителей Царства: ведь тут полнота, предполагающая идеал живой Торы, к которой в евангельские времена каждый христианин стремился, как к цели своей духовной жизни, как к тому, что сделает его подобным Христу.

Говоря об отношениях, связывающих живущих в Царстве, Павел, возвращаясь к словам Спасителя, сказанным Им на Тайной Вечере. Апостол убеждён, что именно в ней заключена полнота. В самом деле, все заповеди даны, в конечном счёте, для того, чтобы следующий ей мог сделать правильный выбор между добром и злом, а любовь предполагает, что выбор этот уже сделан, следовательно, именно любящий ближнего и являет полноту исполнения Закона. Здесь апостол, как видно, вновь возвращается к теме «живой Торы», которой должен стать человек, ищущий Царства. Для Павла «живая Тора», собственно, только в Царстве и возможна, ведь Тора для него — реальность вполне объективная. Общепринятым во времена Павла было представление о том, что Тора существовала в замысле Божием ещё до сотворения мира, а в истории она лишь открывалась народу Божию, который тоже был задуман ещё до сотворения мира.

Такой взгляд не очень далёк от истины, если допустить (а Библия исходит именно из такой предпосылки), что Тора описывает объективно существующую динамику отношений между Богом и человеком и её закономерности. В таком случае она должна существовать, как минимум, столько же, сколько существует сам человек, а возможно, и дольше, если допустить, что динамика эта была во всех деталях известна Богу ещё до сотворения Им человека (допущение вполне основательное). В таком случае Тора не сводима к одним лишь заповедям или законам, она есть, прежде всего, отношение — будь то отношение человека к Богу или отношение его к ближнему.

Но полнота отношений и с Богом, и с ближним необходима и возможна именно в Царстве. Любовь, о которой говорит Иисус, любовь, которой не знает мир, но которой пронизано Царство, составляет плоть, духовную субстанцию таких отношений, а Тора, та внутренняя Тора, о которой столько спорили во времена Павла, образует их структуру. Лишь в Торе находит себе форму та духовная субстанция, из которой состоит Царство, а Тора, в свою очередь, лишь в Царстве находит себе ту духовную субстанцию, которая позволяет ей воплотиться. И происходит это в человеке и через человека, ведь в Царстве каждый становится «живой Торой», подобно тому, как стал ею для ищущих Царства Сам Спаситель. По-видимому, именно такой опыт жизни Царства имеет в виду Павел, говоря о том, что день уже наступает и спасение близко. Воздержание от излишеств здесь выглядит уже даже не аскетическим усилием, а просто естественным состоянием. Естественным настолько, насколько может быть естественной жизнь в Царстве.

Для познания воли Божией необходим дар премудрости, но необходимо также наше усилие в использовании этого дара. Ниспосланный Дух Святой дает нам возможность определить издержки и рассчитать силы, но сделать это должны мы сами. Вместе с тем, Иисус подсказывает и правильный результат такого расчета: сил хватит ровно на то, чтобы от всего отказаться, взять крест и последовать за Ним.

Евангельское чтение сегодня, на первый взгляд, очень нелогично. Притчи о строителе башни и начале войны на самом деле и не притчи, а реальные жизненные ситуации, с которыми мы сталкиваемся ежедневно. Браться за сложное и опасное дело только рассчитав последствия — это то, чему мы пытаемся научиться с детства. Большинство неудач связано именно с тем, что, принимая решение, мы чаще всего просто не даем себе труда оценить всю глубину негативных последствий. Чаще всего и Библия из-за этого попадает «в опалу», потому что говорит нам: «Не спеши, подумай, есть законы, о которых ты знаешь и не должен ими пренебрегать, иначе ты погибнешь». Эту функцию Писания мы знаем очень хорошо и очень не любим. Казалось бы, и здесь притчи по смыслу говорят нам о том же. Но вывод из них совершенно иной: «...всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». То есть Иисус хорошо знает, что война, на которую мы идем, башня, которую мы должны постороить, желание быть Его учеником, а значит - и исполнять заповедь любви, о которой напоминает нам послание к Римлянам, — все это - нереальный, с точки зрения здравого смысла, труд. Если мы сядем и рассчитаем, чего от нас потребует выполнение закона любви, если мы осознаем, на что идем, когда отрываем себя от зла, то все здравомыслие в нас потребует немедленно прекратить эту борьбу. Простой инстинкт самосохранения заставляет отказаться от этого пути. Так мы натыкаемся на единственное исключение из следования здравому смыслу, которое лишь подтверждает правило, данное нам Писанием. Заповедь любви без Иисуса не выполнишь, но, решая следовать за Ним, не думай о том, чего потребует этот путь. В конце концов, только Ему известна конечная цена этого выбора.

Путь в Царство Иисус нередко связывает со своего рода оценкой, расчётом, анализом возможностей человека. Тот, кто собирается начать строительство, должен вначале оценить свои ресурсы и понять, хватит ли их для завершения работы — а если нет, то лучше и не начинать. Такое отношение справедливо во всяком случае, когда речь идёт о духовном пути.

В самом деле: собираясь в дорогу, мы всегда надеемся дойти до цели, и всегда пытаемся понять, насколько дорога может оказаться трудной, опасной, да и вообще окажется ли она нам посильной. И если сказанное верно относительно всякого духовного пути, то особенно верно оно, когда дело касается пути христианского: ведь тут речь идёт о Царстве, путь в которое труднее всякого иного даже при том, что Спаситель Сам постоянно нас на этом пути сопровождает. Конечно, будь христианство просто ещё одной новой религией, ситуация была бы иной. Всякая религия является до известной степени целью сама по себе.

И даже если речь идёт о чём-то большем, чем она сама, всякий религиозный человек всегда может утешать себя тем, что он, пусть и не дойдя до этого большего, всё-таки кое-что сделал, и сделанное им ценно само по себе. Обычно религиозный человек в таких случаях говорит себе и другим, что он, мол, сделал, что мог, а на большее никогда и не рассчитывал: он ведь не святой и не праведник, а обычный человек. Но в том-то и дело, что христианство как религия вообще не имеет смысла.

Христианство — путь в Царство и жизнь в Царстве, и единственной целью христианина может быть только Царство во всей его полноте, иначе не стоит и начинать. Вот об этом и говорит Иисус, приводя в пример замысел строительства хозяином сада сторожевой башни. Ведь недостроенная или плохо построенная башня не только бесполезна, она может даже навредить, создавая у её строителя иллюзию безопасности, которой на самом деле нет. Тогда уж лучше совсем ничего не строить.

Так и христианин, не дошедший до жизни Царства во всей её полноте, может попасться в ловушку: ему может показаться, что с его духовной жизнью всё в порядке, раз уж он исполняет некие «религиозные обязанности христианина», между тем, как на самом деле он к Царству находится не ближе, чем любой другой, вообще не задумывающийся о религии. Вот на этот максимум, на достижение цели и ориентирует Иисус Своих слушателей, призывая их задуматься, готовы ли они идти до конца, а если нет, то не лучше ли им оставить Его и жить обычной своей жизнью, которой они жили прежде.

Эта мысль в разных вариантах повторяется в Евангелии множество раз. В чем дело? Почему Господь считает ее такой важной? Может быть, из-за того, что Он видит, что наше желание «иметь» несет в себе глубоко греховную природу. Это желание обеспечить основу своей самости, независимости от Бога и друг друга, желание подкрепить чем-то свою гордыню и превозношение над другими, «неимеющими». А Божий замысел — это мироздание, основанное на любви, то есть взаимосвязанности, взаимозависимости и взаимоотдаче.

Иисус не говорит здесь о том, чтобы мы ничего не имели, Он призывает «отрешиться», не придавать тому, что у нас есть, слишком большого значения, не считать свое имущество хоть сколько-нибудь серьезной опорой в своей жизни, а возлагать всю свою надежду, всё упование только на Бога. Мне сейчас вспомнился такой пример. Конечно, люди всегда стараются отложить что-то «на черный день». А для пожилых людей свойственно копить на свои похороны. И вот Евангелие рассказывает об одном таком пожилом, уважаемом человеке, который заранее позаботился о своих будущих похоронах, приготовил себе дорогой склеп... А потом он познакомился с Иисусом и стал считать себя Его учеником, тайным учеником, потому что боялся мнения религиозных авторитетов. Но вот Иисус умирает на кресте, и этот человек, Иосиф из Аримафеи, теряет страх. Он идет к Пилату и получает у него разрешение похоронить Господа. Отдавая Иисусу свою гробницу, он отрешается от того, что имеет, от человеческого основания надежды на уважение окружающих и достойное завершение жизни, и именно в этот момент он перестает быть «тайным» учеником Христовым, а становится Его настоящим учеником.

Все мы учились и учимся. Только что мы называем этим словом? Как правило, это когда нам что-то говорят, а мы слушаем. В лучшем случае — нам что-то показывают, а мы смотрим. Такая вот школьная модель. Совершенно иную модель использует Иисус. Он призывает Своих учеников следовать за Ним, разделять с Ним Его жизнь, учиться в процессе этой жизни, стараться уподобиться Учителю.

А теперь подумаем, какую жизнь ведет Сам Иисус, какой жизни должны уподобить свою жизнь Его ученики. Он уже не плотник, Он не имеет постоянного дома (помните — «лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» — Мф. 8:20), у Него нет денег, нет семьи... Он Сам отрешился от всего, чтобы послужить всем! А чего мы ожидаем, когда думаем о себе как о Его учениках? Не повторяем ли мы ошибку сынов Зеведеевых, «деливших министерские портфели» в будущем Царстве (Мк. 10:35-37)?

Мы привыкли воспринимать нестроения в человеческих отношениях как данность, а если и переживаем из-за них, то часто потому просто, что они выводят нас из равновесия. А у апостола получается, что наша ругань, темные чувства по отношению к ближнему, у которого что-то получилось чуть лучше, чем у нас - вещи одного порядка с пированием,пьянством и сладострастием. Ровно потому, что и пьянство, и ссоры - результат нашего своеволия, результат того, что наши попечения о самих себе, как в телесном, так и в душевном, подчиняют себе наше стремление к добру.

Павел недаром чуть выше еще раз повторяет слова Христа о главнейшей заповеди, которая объемлет собой все остальные - любить ближнего своего как самого себя. Ведь ссоры и зависть, то есть грехи против ближнего, истоком своим имеют нашу нелюбовь как к ближнему (и это более или менее очевидно), так и к самому себе (и это не менее важно). Эта вторая часть заповеди часто не осознается нами до конца. А ведь любовь - это принятие, и основой ее является принятие самого себя, адекватное представление о своих возможностях, об их ограниченности. Чтобы принять самого себя, очень важно понять, что мы - не сверхчеловеки и ими никогда не будем, что наши возможности небезграничны, что часто мы иногда берем на себя слишком многое и от усталости начинаем обижать наших ближних. А ведь многих ссор можно избежать, просто признав свою усталость и поняв, что конструктивный разговор стоит отложить на потом. И плоть наша часто испытывает многие потребности, которые нуждаются в удовлетворении. Но для того, чтобы еда не превращалась в обжорство - важно хорошо понимать себя и свои потребности, важно понимать, что на самом деле нам достаточно и простой пищи. Это то, о чем Павел говорит: "попечения о плоти не превращайте в похоти".

А если мы будем любить себя такими, какие мы есть, принимать и осознавать свои грехи, не превращая покаяние в самобичевание, то и ближнего любить станет гораздо легче. Потому что и они - точно такие же как и мы, точно так же несовершенны. И только одно средство нам дает Бог, чтобы справиться с нашей человеческой ограниченностью - это любовь.

Один из основных недостатков закона (причем не только в религиозной сфере) — то, что он очень большой. Для того, чтобы не нарушить (а тем более, исполнить) его, необходимо его хорошо знать и постоянно помнить о соблюдении этого закона. А коль скоро закон содержит волю Божью о том, как нам жить в этом огромном мире, масштаб его слишком велик для немощного человека. Судя по словам апостола Павла, в этом нет ничего удивительного, потому что не закон должен был управлять нашей жизнью по замыслу Творца. Не закон, а Законодатель. Оказывается, есть вполне понятный и надежный, хотя и вовсе не такой простой, способ исполнить закон — это любить ближнего. Именно это имеет в виду апостол Павел, когда пишет христианам, что мы живем не под законом, а под благодатью: ведь любовь — это дар, который Бог дает нам бескорыстно и незаслуженно.

И поскольку любовь есть исполнение закона, то ее отсутствие есть его нарушение, то есть грех. По природе своей он является ни чем иным, как недостатком любви. Это важно, потому что дает нам возможность на практике определять, являются ли наши поступки грехом или нет.

Слова о необходимости ненависти способны вызвать чувство, превосходящее обычное недоумение. Толкователи, знакомые с тонкостями языка и особенностями красноречия той эпохи, объясняют нам, что здесь речь вовсе не идёт о ненависти в привычном для нас смысле, а о том, чтобы, любя свою жизнь и наших ближних, не заслонять этой любовью Подателя жизни. Это необходимо уже потому, что без Него наша любовь к дорогим для нас людям рано или поздно иссякнет.

Но и при таком понимании текста недоумение не исчезает. Неужели из слов Христа следует, что если нам не хватает сил и разумения идти по тому пути, на который Он нас позвал, то идти за Ним и не надо? Но ведь Он Сам позвал нас!

Да, Он, прекрасно зная все наши слабости и грехи, всё равно нас позвал. Но если мы пошли за ним, а пошли мы согласно собственному решению, то не следует рассчитывать, что вот сначала мы попробуем, а если окажется трудно, то уйдём в сторону. Нет, надо быть готовыми идти до конца и не сворачивать. Христос никого не отталкивает, но Он заранее предупреждает, что не должно быть иллюзий, и одна из них - преувеличение собственных сил. Наших сил не хватит, но Он даст их нам.

Христос ещё не распят, Его слушатели ещё не понимают, к чему здесь упоминание о кресте. Но, призывая каждого нести свой крест, подобно тому, как Он Сам его понесёт, Он высоко ставит нас, рядом с Собой. И если мы будем рядом с Ним, то и Он будет рядом с каждым из нас.

Очень трудно читать слова, которые говорит Господь следующим за Ним толпам народа. Кажется, что утверждение о том, что тот, кто «не возненавидит отца своего и матери, и жены... не может быть Моим учеником» противоречит заповеди о любви к ближнему. После этого Господь говорит о кресте, несение которого необходимо для того, чтобы быть Его учеником. И слова эти говорят не о носимом на шее символе принадлежности к Церкви, а об орудии позорной казни. Казни, которой мир предает самых презренных и заклятых своих врагов. Нужно самому, добровольно, взять орудие мучений, позора и унижения. Чтобы у нас не возникло соблазна истолковать эти слова аллегорически, подменяя их прямой смысл фантазиями, Господь приводит сразу две притчи о необходимости отдавать себе отчет в том, между чем и чем ты выбираешь.

Мы предпочитаем обращать внимание на то, что становясь христианами, люди выбирают между злом, страданием и враждой, с одной стороны, и светом, теплом и лаской Божьей любви с другой. Это, несомненно, так, но: «Он был светильник горящий и светящий, а вы хотели малое время порадоваться во свете его!», с горечью сказал об этом Господь (Ин. 5:35). Он предлагает нам выбор не столько между «наличием» или «отсутствием» того, что мы почитаем плохим или хорошим, а между двумя иерархиями ценностей. В одной из них в центре находится сам человек с тем, что ему принадлежит: жизнью, имуществом, друзьями, привязанностями, зависимостями и грехами. В другой в центре находится Бог и Его воля. Именно поэтому Он говорит, что тот, «кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». Именно поэтому, когда ты выбираешь Христа, «заведомо» хорошие вещи, как привязанность к родне, могут оказаться среди отвергаемого, а «заведомо» плохие, как унижение и позор и страдание, — среди избираемого.

Как видно, Иисус прямо предупреждает каждого, чего стоит путь в Царство. И советует: прежде, чем решаться идти за Мной, взвесьте всё спокойно и трезво. Хотите ли вы того, что Я могу вам дать? Готовы ли вы идти тем путём, которым придётся идти? Тут, разумеется, нет никакого желания запугать или отвратить от пути в Царство. Но есть понимание того, что, однажды на этот путь вступив, свернуть с него впоследствии будет если и возможно, то с серьёзными духовными (а может быть, и не только духовными) потерями.

Спаситель не случайно сравнивает ситуацию собирающегося вступить на христианский путь с ситуацией человека, собирающегося строить у себя на поле сторожевую башню, или с ситуацией правителя страны, собирающегося воевать с соседом: в обоих случаях лучше всё обдумать ещё до начала, потому что в случае провала можно оказаться в положении куда худшем того, какое сложилось бы, откажись и тот, и другой от задуманного. Ценой пути, по словам Иисуса, является отказ от всего, что может дать этот, непреображённый и лежащий во зле, мир.

Спаситель не случайно прибегает к образу креста: он был в евангельскую эпоху хорошо понятен каждому в Иудее, ведь ещё у всех жителей страны была жива память о восстании, случившемся прежде, в годы независимости, когда было подавлено организованное фарисейским братством восстание против Александра Янная, правителя, проводившего, по мнению восставших, политику, полностью противоречащую Торе. Тогда участники подавленного властями восстания были распяты на крестах: казнь не только мучительная, но и унизительная для всякого иудея.

Иисус прямо предупреждает всех, кто хочет идти за Ним: надо быть готовым ко всему, как были готовы ко всему ради своей веры участники того восстания, которых не испугал даже крест. И дело тут не в том, что то Царство, которое принёс в мир Иисус, придётся утверждать силой, как хотели утвердить его силой участники восстания при Александре Яннае.

Дело в том, что оно, по слову Самого Спасителя, «не от мира сего». А потому «мир сей» всегда будет ему враждебен, не по природе, которую преобразить возможно и которая в конце концов будет преображена, а из-за того зла, которое проникло в мир после грехопадения. Вот этот-то конфликт с силами зла, действующими в мире, и делает неизбежным крест для каждого христианина, в том или ином виде. Но, как видно, другой дороги в Царство нет. А идти по ней или нет, каждый, разумеется, решает сам.

Царство Божье приходит в этот мир, но человеку необходимо сделать шаг ему навстречу, ведь оно подобно брачному пиру, на который каждый приглашен, но не каждый хочет прийти. От этого шага зависит очень многое, вот почему Христос говорит о нем в таких серьезных словах. Он может потребовать от человека всего — вплоть до того, чтобы забыть про себя ради Царства. Для того, чтобы сделать этот шаг, Радостная весть должна стать важнее самых важных для человека вещей: дома, хозяйства, семьи, уверенности в будущем. (Арамейская пара «любить-ненавидеть» здесь означает просто «предпочитать»). Но серьезный шаг требует серьезного решения (может быть даже более серьезного, чем решение царя или строителя башни из этих притчей). Христос хочет доверия, но не требует безумства: человек должен трезво «просчитать», действительно ли для него Евангелие ценнее всей остальной жизни, и если да, то шагнуть ему навстречу.

Говоря о Царстве, Иисус не устаёт напоминать Своим слушателям о том, что в него ещё надо войти, и что само собой этого не произойдёт. Ради Царства надо оставить всё. Надо быть готовым взять крест. Эти слова Спасителя были вполне понятны: Его слушатели ещё помнили, как за сто с небольшим лет до евангельских событий, во время правления в независимой тогда Иудее Александра Янная, были распяты на крестах участники антиправительственного восстания, требовавшие от властей строго соблюдения в стране норм Торы. Участники того восстания хотели одного: Царства. Такого, разумеется, о котором знали.

И за это Царство они отдали всё. Их представления о Царстве были мало похожи на то, о чём говорит Иисус. Но их решимость Он ставит в пример своим слушателям. Они действительно оставили всё. Не так, как герои Иисусовой притчи, отказывающиеся прийти на пир. Под вполне резонными, казалось бы, предлогами, но… отказывающиеся. И теряющие главное. А их место занимают те, у кого ничего в этом мире нет. И нет никаких причин для отказа. Вопрос приоритетов? Да, конечно, и приоритетов тоже. Но не одних лишь приоритетов. Иисус не случайно говорит о пире, о первых и последних, о тех местах, на которые многие стремятся сесть даже под угрозой быть с них согнанными. Царство — не место. Не структура. Не иерархия.

Царство — это состояние. Состояние, в котором можно пребывать, но которое совершенно нельзя, так сказать, зафиксировать. А зафиксировать очень хочется. Лучшие и худшие места — отсюда. Ведь в Царстве на самом деле нет хороших или плохих мест. Там лишь один критерий: на своём ли месте находится человек. На том ли самом месте, которое предназначил ему Бог, или на том, которое он выбрал себе сам потому, что счёл его более для себя подходящим.

Отсюда же и вопрос: пойти ли на пир или на только что купленное поле? Брачный пир — символ Царства. И если человек не знает, что выбрать, значит, он не знает, что такое Царство. А если бы знал, ему бы не пришло в голову сравнивать значимость той жизни, которой он живёт, с чем бы то ни было ему принадлежащим. Жизнь — полнота, а купленное поле, имущество, даже семья — лишь производные от этой полноты. Тут важно не путать часть с целым, главное с второстепенным. И помочь в этом может лишь одно: опыт подлинной жизни Царства. Той самой жизни, которая и есть спасение.

Сегодняшнее чтение почти полностью посвящено притчам о Царстве. Начинается оно рассказом об исцелении в субботу (ст. 1–6), явлением Царства, которое, как уже не раз бывало, вызывает недоумение религиозных людей, видящих в исцелении лишь работу, деятельность, нарушающую покой субботы. А далее следуют две притчи о Царстве, перемежаемые наставлениями Спасителя. Одна из них, на первый взгляд, всего лишь учит нас скромности (ст. 7–11). Но речь идёт не просто о том, что ищущие Царства не должны стремиться к первенству. Конечно, стремление занять первое место само по себе может отвлечь нас от главной задачи. Однако дело не только в ненужном соперничестве, которое для Царства совершенно неактуально: ведь принцип распределения мест в нашем, ещё не преображённом мире кардинально отличается от такового в Царстве. Дело в Царстве самом по себе: здесь каждый велик не своим величием, а величием Царства, которое в человеке тем заметнее, чем меньше он думает о своём статусе.

С этим связан и смысл второй притчи (ст. 12–14). Конечно, бескорыстие важно и само по себе: тот, кто выбирает круг общения, исходя исключительно из соображений выгоды, очевидно, не готов войти в Царство. Но не менее важно и другое: общение, как и отношение, не должно быть обусловлено ничем внешним, и только тогда оно сможет стать частью Царства. Отношение самоценно, и именно его самоценность должна быть на первом плане. Когда дело касается отношений с Богом, с этим обычно не спорят; когда же речь заходит об отношениях с людьми, прагматизм нередко выходит на первый план. Иисус между тем предупреждает, что такого быть не должно, что отношения с человеком так же важны, как отношения с Богом, и строиться они должны на тех же основаниях.

Но к таким отношениям, к отношениям Царства, надо быть готовым, и этой теме посвящена третья притча Иисуса, притча о брачном пире (ст. 15–24). Здесь тема свободы от прагматизма, от увлечённости земными делами и заботами становится центральной. Очевидно, званым мешают прийти на пир дела, безусловно, важные и, с точки зрения нашего мира, вполне заслуживающие внимания. Но для ищущих Царства не должно быть дел более важных, чем призыв Того, Кто принёс Царство в мир. Казалось бы, речь идёт о делах, которые не отвлекают человека надолго, каждый из приглашённых мог бы успеть на пир, им пришлось бы лишь несколько задержаться. Но в том-то и дело, что путь в Царство не терпит задержек и отлагательств, идти надо тогда, когда позвали, и вся жизнь должна быть подчинена этой готовности. Можно было всю жизнь ожидать Царства и всю жизнь готовиться, но неготовность сделать решительный шаг в нужный момент легко может свести на нет все ожидания и всю предшествующую подготовку. Жить так очень непросто, и Иисус не случайно призывает Своих слушателей всё обдумать и решить, готовы ли они к этому (ст. 28–33). Но для тех, кто готов, вознаграждением становится Царство. Во всей его полноте.

Сегодняшняя притча о брачном пире непосредственно затрагивает вопрос о жизни, радости, любви. Мы ведь все к этому стремимся. Нам всем это нужно. Но в один прекрасный день (или чаще) перед нами возникает выбор: где искать жизни и радости? Можно начать строить свою жизнь, свое счастье — семейное или какое другое. А можно пойти на брачный пир (постоянный символ Христова Царства в Евангелии). Причем выбор совершенно свободный.