Мысли вслух на28 Декабря 2016

Конечно, речь не о продолжительности нашего сна. Апостол Павел говорит о сне и пьянстве как образах пребывания во тьме и противопоставляет им пребывание во свете — бодрствование и трезвение.

Мы, действительно, любим расслабляться — сном или трепом за рюмочкой (или стаканом!). А можем и без всякой выпивки — просто внутренне отделившись от всяких проблем, своих и чужих. Даже христианскую жизнь мы умеем воспринимать как убежище, нишу, где можно спрятаться от трудностей этого мира. Мы пытаемся использовать Благую Весть, как дозу наркотика, облегчающую нам жизнь.

А есть и другая причина, подчас даже неосознанная, для нашего стремления спрятаться в тень: желание усыпить совесть или заглушить ее голос. «Ночью все кошки серы» — на темном фоне наша собственная чернота не так заметна. А свет выявляет ее и для нас, и для окружающих.

Видимо, поэтому Павел и призывает нас, христиан, бодрствовать и трезвиться, противостоять этой расслабленности, желанию спрятаться от мира и от Бога, быть постоянно нацеленными на молитву и дела любви.

«Возьми крест свой и следуй за мной…» Вспоминается детская, точнее полудетская история. Один человек оказался в отчаяннейшем положении, не то из-за семейных трагедий и неурядиц, не то из-за денег, которых не хватало даже на самое необходимое. И вот взмолился он к Богу с упреком, что де мол, слишком у меня тяжелый крест. И сказал ему Господь: хорошо, будь по твоему, приглашу тебя на Небо, и ты сам выберешь тот крест, который будет тебе по силам. Так Он и сделал. И вот идет этот человек, а вокруг разные кресты стоят, ну как у нас на кладбищах: есть маленькие деревянные, есть металлические, а есть огромные, выше человеческого роста каменные. И вот ходит он, ходит, и увидел крест, который показался по душе ему: этот, говорит, выбираю. А Господь, улыбнувшись, говорит ему, так это и есть твой крест. На самом деле, здесь что-то простое говорится, простое, но важное. Мы часто жалуемся на свою жизнь, а вот поди-ка ты заставь нас тащить чужой крест, так завопим. Потому что мы слабые и немощные. Это только Господь смог сделать так, чтобы все наши крестики слить в один Свой Крест силою Всеблагого Своего могущества. Поэтому: «и твержу, пусть плохо мне приходится, хуже было Богу моему и больнее было Богородице» (Гумилев Н.С.) Но почему вообще должно быть больно, почему вообще мы должны тащить эти проклятущие кресты. Почему нельзя было обойтись без этого. Этот вопрос ответа не имеет, но разве не радость быть с Господом, разве не радость сделать так, чтобы хоть чуточку стало Ему полегче. Ведь, да? Если так, нам надо только увидеть это, осознать, что, неся свой крест, мы соучаствуем в Божьем страдании и облегчаем его. Как это увидеть, а просто молиться и тогда увидишь. Молиться, предъявляя Богу себя не в каком-то виде, а во всей простоте. Благодаря его за эту высшую в мире радость, кому-то быть нужным.

Путь праведности ещё в дохристианские времена был главной целью всех ищущих Бога и богообщения. И во все времена идущие этим путём понимали: праведность — дело не человеческое. Праведен только Бог. Человек может быть праведным, но это ему не свойственно. Праведность — не свойство и не качество человека.

Оно ему не присуще. Это состояние, в котором человек может пребывать. Или не пребывать. Но пребывать в нём человек может лишь вопреки собственным грехам. Собственной испорченной грехом природе. Вопреки той испорченности, преодолеть которую можно только благодаря непосредственному вмешательству Бога в собственную жизнь. Но до прихода в мир Христа человек был ограничен в возможностях. В самом деле: речь ведь идёт о падшем человеке, живущем в падшем мире. Бог, конечно, помогает всякому ищущему праведного пути. Но вся природа, и собственно человеческая, и окружающая человека извне, противостоит тому, кто хочет идти этим путём. Отсюда объективные ограничения.

Человек не может сам, даже с помощью Божьей, преодолеть полностью последствия грехопадения. Для этого нужно особое усилие Бога, некое особое Его действие. Вот это действие и совершает посланный Им Мессия. Христос. Спаситель. Спаситель потому, что открывает каждому ищущему путь в Царство и даёт возможность полноты праведной жизни. Полноты, немыслимой без преображения человеческой природы и избавления её от власти греха. Но пока, в переходный период, грех ещё не совсем ушёл из нашей жизни.

Мы ведь живём в эпоху наступающего Царства. В эпоху, когда оно уже здесь, рядом с нами, но ещё не раскрылось во всей своей полноте. И если мы станем обманывать сами себя, уверяя себя и других в том, что грех больше нам не присущ, мы рискуем потерять открывшиеся возможности. Не замечать своих грехов — серьёзная духовная ошибка. Но не замечать возможностей, связанных с близостью Царства, — ошибка ещё большая. И апостол советует нам избегать обеих ошибок. С тем, чтобы дойти до конца и обрести жизнь Царства во всей её полноте.

Как нам понимать эти слова воскресшего Господа: «Блаженны не видевшие, но уверовавшие»? Разве не блаженнее те, кто своими глазами видел Воскресшего из мертвых, в чьей жизни явно и бесповоротно произошел этот перелом, неопровержимое осознание, что смерть побеждена жизнью Иисуса? И наконец, почему «другой ученик», в котором мы можем легко опознать любимого ученика Иисуса, не вошел сначала в гробницу, увидев только «намек» на нежданную победу — головной плат? Чем была бы наша вера без евангельских рассказов о Воскресении, и чем была бы вера Фомы без его встречи с воскресшим Иисусом? Ставя перед собой эти непростые вопросы, мы можем попытаться осмыслить основной вопрос наших отношений с Воскресшим — вопрос о соотношении опытного знания, свидетельства Евангелия и веры, как непостижимого контакта с Тем, Кто победил смерть.

Закон кровной мести у многих народов предписывал умерщвлять всю семью убийцы. Ветхозаветный Закон постепенно урезает права мстителя за кровь, и даже охраняет того, кто совершил убийство неумышленно. Это долгий путь, который должен привести Израиль к осознанию того, что любящий Бог хочет не смерти грешника, а его обращения и покаяния.

В Книге Псалмов бедность и праведность нередко отождествляются, а праведный и нечестивый оказываются друг другу противопоставлены. Такое понимание бедности восходит к проповеди Исайи Иерусалимского — это он впервые заговорил о бедности не столько как о материальном положении, сколько как о духовном состоянии. Именно бедность он считал необходимой на пути праведности.

Как духовное состояние бедность, прежде всего, предполагает осознание того достаточно очевидного факта, что никто из нас, чего бы и сколько он ни имел в этом мире, не может достичь праведности своими силами. Для падшего человека ведь праведность — не свойство и не качество, которое можно было бы так или иначе приобрести или заслужить, она — состояние, в котором человек может находиться, если Бог его в такое состояние введёт, но которого человек не может достичь сам.

Если говорить о пути праведности, в главном человек оказывается нищим, а все его богатства именно этого главного и не могут ему дать. Бедняк осознаёт всё сказанное, а осознавая, понимает, что ему остаётся лишь отдать Богу себя и свою жизнь в надежде, что Бог сделает то, чего сам он сделать не в состоянии. Можно пребывать в праведности, но нельзя быть праведником — такова одна из главных мыслей Исайи Иерусалимского, которую разделяет и автор псалма.

Что же до нечестивца, то он вовсе не обязательно должен быть воинствующим атеистом или таким же воинствующим кощунником и богохульником. Нечестивец как раз вполне может быть человеком внешне религиозным, если только он сочтёт это для себя полезным. Соответствующее еврейское слово обозначает скорее прагматичного циника, чем человека с какими бы то ни было убеждениями, хотя бы и атеистическими.

Этимология его связана с понятием внутренней порчи, изнутри идущего разрушения. В самом деле: цинизм ведь и разрушает человека изнутри. Путь праведности предполагает внутреннее становление человека, которое раньше или позже проявится и вовне, в том, как и чем человек живёт. Отказ же от этого пути приводит к тому, что внутренний духовный стержень человека разрушается, и цинизм оказывается как раз результатом и внешним проявлением такого разрушения. Отсюда и противопоставление в псалме праведника нечестивому — противопоставление не формальное, а сущностное, противопоставление двух путей, пути жизни и пути смерти.