Мысли вслух на11 Мая 2025

Павел считает все духовные проблемы и грехи, проявляющиеся в жизни Коринфской церкви, «человеческим испытанием», т.е. таким, в котором нет ничего необычного, ничего сверхъестественного и даже, наверное, ничего особенно ужасного. Слово «испытание» в таком контексте принято переводить на русский как «искушение», но соответствующее греческое слово (как и его еврейский эквивалент) означает именно «испытание», хотя в нём может присутствовать и тот смысл, который мы сегодня подразумеваем, говоря об искушениях. Но для нас искушения всё же чаще бывают связаны с нашими собственными грехами, а вот испытания у нас обычно ассоциируются со своего рода экзаменом, с проверкой нашей веры и нашей верности.

Но ведь, говоря строго, разница между испытанием и искушением определяется лишь тем, проваливаем ли мы экзамен или нет. Если нет, мы (иногда с гордостью) говорим об испытании, через которое прошли, если проваливаем — называем испытание искушением, сокрушаясь о том, что наши грехи оказались (в очередной раз) сильнее нас. А вот для первых христиан, видимо, тут не было чёткого разграничения, и Павел не исключение.

И неудивительно: ведь христианство для апостола не религия, где есть место, с одной стороны, яркой проповеди и героическому самопожертвованию, а с другой — тайной борьбе с собственным грехом, тайной потому, что говорить о таких вещах вслух неудобно и стыдно. Христианство для Павла — жизнь в Царстве. И неважно, что мешает человеку жить этой жизнью в полноте — страх перед возможными или реальными гонениями, обида на неприятие окружающих, живущих жизнью «мира сего», или одна из тех захвативших ум и сердце страстей или пороков, о которых апостол говорит, что среди христиан о них неприлично даже упоминать.

В любом случае речь идёт о чём-то таком, что несовместимо с жизнью Царства и потому должно быть преодолено. А значит, речь всегда идёт об испытании. А что оно «человеческое», свойственное людям, то и это, к сожалению, правда: ведь Павел говорит о вещах, которые для падших людей, увы, достаточно типичны, при всей их (вещей) неприглядности. Но апостол знает и другое: для тех, для кого жизнь Царства важнее всего остального, такие испытания вполне преодолимы. Ведь, в отличие от людей, Бог верен однажды данным обещаниям и однажды заключённому союзу-завету.

Судя по всему, возле купальни Вифезда собирались именно люди, жаждущие исцеления. А Иисус задаёт больному, казалось бы, глупый вопрос: «Хочешь ли быть здоров?» Зачем, спрашивается, он лежит здесь, если не хочет выздороветь? Но не всё так просто. Порой врачи сталкиваются с такой ситуацией: человек бегает от врача к врачу, скрупулёзно выполняет все предписания; казалось бы, всё делается как надо, а улучшения нет как нет. И болезнь-то, вроде бы, несерьёзная — а ничто не помогает. Опытные врачи в таких ситуациях часто говорят, что это работа для психиатра или психолога: человеку просто удобно быть больным. Организм отказывается выздоравливать, потому что так привычно, так комфортно. У человека есть дело: он лечится. Выздоровев, такой человек просто потерял бы смысл жизни!

С нашими грехами происходит то же самое. Блаженный Августин описал такое отношения к греху удивительно остроумно и самокритично: «Господи, даруй мне целомудрие! Только, пожалуйста, не сегодня». Мы приходим к Богу и просим, просим Его исцелить нас, освободить от грехов... Но на самом деле мы просто не видим своей жизни без греха. Мы привыкли грешить и каяться, и нужна ли нам на самом деле та помощь, о которой мы просим Его? Он задаёт простой вопрос: «Хочешь ли быть здоров?» И пока нашим ответом не будет искреннее, идущее от сердца «Да», никакое исцеление не будет возможным.

При прочтении слов «Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки Отца Моего» может возникнуть резонный вопрос: как же искушения? Ведь некоторые люди, к сожалению, не остаются в Церкви, отступая обратно в темноту (см. Ин.3:20), поддаваясь соблазнам этого мира. Как же так? Ведь они, вроде бы, были с Отцом, в Его заботливых руках, и вдруг похищены?

Могут найтись люди, которые в качестве объяснения предложат то, что ушедшие вовсе и не были с Богом. Но это неправда. Тот, кто общается с Господом, обязательно имеет опыт личной встречи с Ним, который привел его когда-то в Церковь (речь не идет о людях, приходящих в Церковь ради обряда, а не ради Самого Христа). И противоречия тут нет.

Дело в том, что выполнение воли Божией о конкретном человеке связано со свободой оного, дарованной ему для проявления любви. И если мы используем эту свободу для сотворчества с Господом, то мы слушаем Его Слово, тем самым вверяя свою жизнь в Его руки. И это Слово воплощается в нашей жизни, и воля Господня о том, чтобы никто не похитил нас из Его рук (см. Ин.10:28), становится нашей истиной.