Новость дня на 6 Мая 2006

В Нагорной проповеди Господь Иисус Христос довольно ясно Сам поясняет эти слова, говоря «не противься злому». В человеческом обществе, в том числе и в Израиле времен земной жизни Христа, распространено мнение, что насилие должно быть отмщено. Основные заповеди Ветхого завета стремятся лишь ввести эту месть в определенные рамки, требуя, чтобы воздаяние за насилие соответствовало самому насилию.

Однако, говорит Господь, таким образом невозможно победить зло и насилие. Как же быть? Всей Своей жизнью Господь являет нам путь противостояния злу; это путь любви и прощения, верности Богу и принятия страдания. Самого Иисуса этот путь привел на Крест, и только Воскресение Христово свидетельствует для всех Его учеников, что это — единственный путь противостояния злу.

Что касается конкретной фразы, вызвавшей Ваш вопрос,  — ее нельзя не признать шокирующей. Но, согласитесь, такая крайняя степень отказа от насилия как ответа на насилие оказалась более чем запоминающейся. Даже в атеистических обществах через культуру она впитывается в умы людей, заставляя нас думать над ней.

На практике стремление следовать этим словам приводит к тому, что в страдании, которое причиняют нам люди, мы оказываемся не одиноки: Господь принимает это страдание на Себя. И если мы посвящаем Ему свой отказ от насилия, Он дарует нам ни с чем не сравнимую радость, которую никакое насилие не может у нас отнять. Единственное, что при этом надо иметь в виду: каждый из нас призван таким образом относиться к насилию, которое причиняется нам лично. Насилие, причиняемое другим, требует иного отношения.

Оба этих библейских текста, столь различные на первый взгляд, отражают единое жизнепонимание.

Основа жизнепонимания Екклесиаста, пожалуй, в том, что в рамках земной жизни все, что кажется человеку ценным и значимым, на самом деле  — суета и погоня за ветром. Екклесиаст ищет и не находит на земле ничего, к чему стоило бы привязаться сердцем, что могло бы стать для человека источником счастья, источником жизни. Даже мудрость и умеренность, столь ценимые древними, не дают нам ничего, кроме лишений, пусть даже и добровольных. Только в Боге надеется Екклесиаст найти смысл; но Бог остается для него непостижимым и далеким. Приблизиться к Нему едва ли возможно для человека.

Жизнепонимание Екклесиаста окрашено неизбывной печалью, потому что в этой жизни он за всем прозревает страдание и пустоту. Книга заканчивается невысказанной надеждой на «день тот», когда померкнут солнце и звезды, и этот земной мир придет к своему финалу. «День Господень», «День суда», как называли его великие пророки Ветхого завета, может быть, даст человеку какое-то понимание смысла бытия. Но свет этой надежды сокрыт от Екклесиаста; написанная в период между возвращением из вавилонского плена и приходом Христа, эта книга подводит своеобразный итог безнадежному, безрадостному и бессмысленному существованию человека до Христа. Печаль Екклесиаста такова, что ничто земное не в силах утолить ее, и в этом величайший реализм этой книги.

Основной смысл жизнепонимания, стоящий за словами Господа Иисуса Христа в Нагорной проповеди, в том, что только Сам Бог может быть ответом на все наши вопросы. Единственное, что может быть целью и смыслом человеческой жизни — Сам Бог. Не что-то исходящее от Него, не земная жизнь сама по себе, ни даже вечность не могут утолить жажду, звучащую в словах Екклесиаста. Только Бог… И самое главное, что возвестил людям Господь Иисус — то, что Бог пришел к нам, чтобы дать нам смысл, радость и жизнь. Даже страдание становится для нас не просто симптомом смертности, но местом встречи с Непостижимым. Дела милосердия и исполнение закона, кротость и отказ от насилия, сама любовь к людям — все обретает смысл только потому, что здесь мы находим Бога. «Приблизилось к вам Царство Небесное»,  — не раз повторяет Господь в Евангелии. То Царство, где жизнь обретает смысл, то, ради чего стоило бы жить, недоступно для нас — но это Царство само приблизилось к нам по великой любви Божьей.

Во Христе человек обретает то, что искал и не находил Екклесиаст. Но ни в чем, кроме Него, этого найти нельзя — в этом сходятся и книга Екклесиаста, и Нагорная проповедь. Конечно, этот ответ вынужденно краток и, скорее всего, неполон. Если так же кратко ответить на второй Ваш вопрос, получится примерно следующее: Цель нашей жизни — Сам Бог, Личность, Кого можно любить, искать, постигать и Кому можно доверять. Одновременно цель нашей жизни — исполнить замысел Бога о нас: нести в тварный мир Его любовь, служить созидательным началом в мире. Это возможно для нас только вместе с Богом, сами по себе мы ничего кроме хаоса создать не можем. Два эти аспекта цели нашей жизни соединяются в возможности быть в этом мире присутствием Бога, Храмом Святого Духа, как выражается апостол Павел.

Смысл жизни, таким образом, сокрыт в Самом Всемогущем. Как говорил, обращаясь к Богу, блаженный Августин, великий христианский мыслитель конца 4  — начала 5 в., «Ты создал нас для Себя, и мятется сердце наше, доколе не успокоится в Тебе». Сам Господь Иисус Христос выразил эту тайну словами обращенной к Отцу молитвы: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино». Любовь, соединяющая нас с Богом до самых глубин нашего и Его естества — вот, пожалуй, смысл нашей жизни. Ценность же человеческой жизни я бы измерил любовью Бога к каждому из нас. Мы немощны, пусты и бесплодны; жизнь наша часто кажется нам самим никчемной. Но Бог любит нас не потому, что мы хороши, а потому, что Он — Бог. И мы ценны не потому, что мы хороши, а потому, что любимы Им.

Вряд ли этот ответ может претендовать на полноту и объективность. Но, надеюсь, он достаточно прям. Практика показывает, что в нем таится удивительная сила жизни; кроме того, важно иметь в виду, что когда мы встречаем Бога, вопросы исчезают. Не то, чтобы мы получали ответы,  — но наступает момент, когда забываешь о вопросах и начинаешь жить, потому что Бог Сам — ответ на все.