Мысли вслух на Ис 45:11-17

«Я создал землю и сотворил на ней человека; Я — Мои руки распростерли небеса, и всему воинству их дал закон Я» (Ис 45:11-17). От этих слов, с которыми Господь сегодня к нам обращается через рядовое чтение, замирает дыхание и словно немеешь в священном трепете. «Когда взираю я на небеса Твои — дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что [есть] человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? (Пс 8:4-5)». Мы привыкли к этим словам, хорошо их знаем, наше восприятие этих слов затупилось, но ведь они в самом деле очень-очень трепетные. И припадая ниц, отмолившись этим псалмом до полного приятия этих слов в свое сердце, представим, что Господь вдруг говорит мне: Я тебя избрал. Я не просто посещаю тебя, когда ты чувствуешь легкое Мое дыхание, тихое и едва заметное, которое лишь пройдет, заставляет скептический ум думать, Бог ли говорил со мной. Нет. Я войду всею полнотой в твою плоть. Тяжестью, которую ты почувствуешь совсем скоро. Что произойдет с нашим дошедшим до предела трепетом? Кажется, мы достигли предела благоговения и немоты, но это еще не предел. Впрочем, снести подобное выше самого высокого напряжения напряжение могла только Богородица. Вспомним стих Аверинцева «Благовещение». «Но кто же стерпит, вопрошал пророк, пылание огня? Кто стерпит жар сосредоточенности? Неповинный, сказал пророк. Но и сама невинность с усилием на эту крутизну подъемлется. Внимание к тому, что плоти недоступно, есть для плоти подобье смерти. Мысль пригвождена, и распят ум земной; и это -- крест внимания. Вся жизнь заключена в единой точке словно в жгучей искре, все в сердце собрано, и жизнь к нему отхлынула. От побелевших пальцев, от целого телесного состава жизнь отошла и перешла в молитву.» «Не бойся, червь Иаков», говорит нам сегодня Господь. Червь…пыль. Но ты посещаешь. И однажды пришел насовсем к Деве. И благодаря тому, что она не испугалась, к нам.

Наша духовная немощь такова, что, даже находясь в средоточии спасительного действия Божьего, мы ропщем потому, что даруемое спасение не таково, как мы ожидали. Это свойственно людям всех эпох; нашим современникам не менее, чем иудеям времен земной жизни Господа Иисуса Христа. Не были в этом смысле исключением и иудеи второй половины 6-го века до Р.Х., к которым обращается Господь через пророка Исайю. Обличая тех, кто отказывается видеть в совершающихся событиях вмешательство Творца, Господь говорит о Своем всемогуществе и власти над всем в этом мире. Недоверчивые, сосредоточенные на сиюминутных земных проблемах, люди призваны поверить в эту власть и силу Творца и положиться на нее. Только так возможно для Израиля войти в то спасение, которое созидает Бог.

Бог говорит о том, что это Он возжелал совершить избавление плененных иудеев через царя Кира, который, сам того не подозревая, стал прообразом Помазанника Божьего, совершающего на земле дело спасения. И потому никто не может указывать Богу в деле рук Его, в том, как должно совершаться спасение Израиля. Тем, кто с доверием последует воле Творца, Господь обещает вечное спасение — то есть нечто, далеко превосходящее наши узкие земные представления.

Кроме того, читаемый сегодня отрывок важен тем, что в нем едва ли не впервые в истории нам открывается новое, исключительно важное имя Божье: Бог сокровенный, Спаситель.

Сегодня мы читаем слова Господа, обращенные к нам через Исайю: "Я воздвиг его в правде и уровняю все пути его. Он построит город Мой и отпустит пленных Моих, не за выкуп и не за дары, говорит Господь Саваоф". Город, о котором говорит Господь, - это Иерусалим Христа. Это город Воскресения из мертвых. Пленные - это люди, которые не слышали проповеди Евангелия. Господь говорит "пленных Моих", снова и снова указывая на ценность каждого человека. Вне зависимости от цвета кожи, способностей и здоровья. И сегодня же мы читаем о клятве Господа Аврааму, в которой Он обещает, что род Авраама будет всегда. В Евангелии мы читаем слова Иоанна Крестителя, о том, что Господь может из камней сделать детей Аврааму. Это напоминание всем о том, что не кровь и принадлежность к племени, государству, закону определяют отношения с Богом. Господь остановил руку Авраама, чтобы ясна была Его милость к людям. И Христос говорит: милости хочу, но не жертвы. Таким образом напоминая всем, кто слушал Его в тот момент, что Господь всегда желает повиновения от человека, но никогда не совершает ему вреда. И слова Господа о том, что Он уровняет все пути, повторяет Иоанн Креститель, когда говорит: "сделайте прямыми пути Его", говоря о приходе Христа. Эти прямые пути есть исполнение закона. Исполнение покаяния и исправления своих грехов. Это отказ от того, что мы думаем и представляем себе о Боге и подготовка к встрече с Живым Христом. К принятию Его лично, а не через историю и формальное исполнение законов. Потому что придя в наш мир, Христос, исполнив весь закон, в Теле и Крови Своей дал нам Новый завет и новый закон, который уравнял всех людей и дал нам всем путь Спасения.

Наверное, одним из самых серьёзных испытаний для религиозного сознания оказывается испытание абсурдом. В самом деле, если есть завет, и есть обещания, и всё это связано с жизнью того единственного сына, которого теперь Бог требует принести в жертву, то как всё это понимать? И можно ли доверять такому Богу, Который, кажется, Сам не знает, чего хочет? А может быть, Он просто слишком часто меняет Свои планы? Как бы то ни было, от такого Бога можно ожидать всего, чего угодно, а вот верить Его обещаниям, очевидно, не приходится: ведь всё может измениться в один момент. Да и Бог ли это? Может быть, всё происходившее до сих пор было одной большой и страшной ошибкой? Все эти вопросы, конечно, не могли не встать перед Авраамом во весь рост, когда он услышал голос, требовавший от него принести в жертву его единственного сына, того самого, с которым были связаны все данные Богом обещания. Не пойти, не послушаться, не исполнить требуемого Авраам не мог: это было свыше его сил. И мы вряд ли сможем когда-нибудь понять до конца, что он переживал и о чём думал по дороге к месту жертвоприношения. Единственное, что можно сказать точно: надежда и доверие к Богу в нём не умерли. На вопрос сына о жертвенном животном он отвечает: Бог найдёт себе ягнёнка. Он верит и надеется. Вряд ли стоит много говорить о том, что его вера и его надежда не остались тщетными: Бог действительно нашёл себе ягнёнка. Но зачем было нужно это испытание? Быть может, как раз именно затем, чтобы Авраам понял всю ограниченность любого религиозного знания, любых человеческих представлений о Боге. И научился доверять Богу как Богу, не опираясь ни на какую религию и на какую традицию. Иначе было нельзя: ведь Авраама был не только вождём своего племени, он был вождём народа Божия. А когда он прошёл испытание, Бог подтвердил ранее заключённый союз-завет. Ведь Авраам выдержал испытание на безусловную верность Богу. Испытание, без которого путь праведности невозможен.

Мы стремимся к Богу с необоримой силой. И нам кажется, мы достигаем чего-то на этом пути. Мы что-то понимаем, к нам что-то приходит, мы сродняемся с братьями и сестрами, с духовным отцом. И нам кажется, вот это то, что есть самого чистого, самого лучшего во мне, в моей жизни, это моя крепость, моя твердыня. Я помню наизусть десятки молитв, со мной всегда мои любимый четки, этого у меня никто не может отнять. И мы противопоставляем это темному, бушующему миру, видя в этом светлое и теплое убежище. И если это так, мы должны быть готовы к тому, что в один прекрасный день Господь попросит у нас все это отдать. Потому что Он поймет, что наша «духовная жизнь» стала для нас важнее Его Самого. И если мы не поймем правильно это искушение, наш конец может быть весьма печален. Ничто на Земле, даже самые близкие люди, даже тот человек, которые единственный был свидетелем твоих исповеданий Богу, не может быть дороже Самого Бога. Это мысль страшит, но лишь потому, что мало веры.

Сегодня мы читаем слова Господа, обращенные к нам через Исайю: "Я воздвиг его в правде и уровняю все пути его. Он построит город Мой и отпустит пленных Моих, не за выкуп и не за дары, говорит Господь Саваоф". Город, о котором говорит Господь, - это Иерусалим Христа. Это город Воскресения из мертвых. Пленные - это люди, которые не слышали проповеди Евангелия. Господь говорит "пленных Моих", снова и снова указывая на ценность каждого человека. Вне зависимости от цвета кожи, способностей и здоровья. И сегодня же мы читаем о клятве Господа Аврааму, в которой Он обещает, что род Авраама будет всегда. В Евангелии мы читаем слова Иоанна Крестителя, о том, что Господь может из камней сделать детей Аврааму. Это напоминание всем о том, что не кровь и принадлежность к племени, государству, закону определяют отношения с Богом. Господь остановил руку Авраама, чтобы ясна была Его милость к людям. И Христос говорит: милости хочу, но не жертвы. Таким образом напоминая всем, кто слушал Его в тот момент, что Господь всегда желает повиновения от человека, но никогда не совершает ему вреда. И слова Господа о том, что Он уровняет все пути, повторяет Иоанн Креститель, когда говорит: "сделайте прямыми пути Его", говоря о приходе Христа. Эти прямые пути есть исполнение закона. Исполнение покаяния и исправления своих грехов. Это отказ от того, что мы думаем и представляем себе о Боге и подготовка к встрече с Живым Христом. К принятию Его лично, а не через историю и формальное исполнение законов. Потому что придя в наш мир, Христос, исполнив весь закон, в Теле и Крови Своей дал нам Новый завет и новый закон, который уравнял всех людей и дал нам всем путь Спасения.

Вся первая половина Книги Бытия (за исключением Пролога, включающего первые одиннадцать её глав) посвящена описанию того, как Авраам постепенно, шаг за шагом, знакомится с Богом, позвавшим его за собой в Палестину, всё лучше Его узнавая. Жертвоприношение Исаака — последний, драматический шаг этого знакомства.

Зачем, казалось бы, Богу проверять человека на то, чего ему никогда не придётся делать? Ведь Богу человеческие жертвоприношения не нужны, они для Него — мерзость, в Библии об этом говорится неоднократно. Конечно, в Библии воля Бога и Его попущение не всегда различаются чётко, иногда попущение считается намерением Самого Бога и прямо Ему приписывается. Но ведь даже такой подход нельзя считать полностью ошибочным: если Бог не пресекает чего-то решительно, значит, у Него есть некий план, связанный с происходящим.

Во всяком случае очевидно одно: Авраам выдерживает испытание, и Бог это подтверждает. В чём же смысл испытания? Мог ли Авраам думать, что его Бог потребует от него человеческой жертвы? Может быть: ещё раньше Он назвал Себя именем Эль-шадай, «Бог силы», а богов с такими именами древние язычники были склонны искать скорее в нижнем, чем в верхнем мире, скорее в царстве мёртвых под землёй, чем на небесах.

Как бы то ни было, источник той силы, которую предполагает открытое Богом Аврааму имя, они помещали не на небеса, а в нижний мир. От владыки нижнего мира, мира теней и царства мёртвых, можно было ожидать требования человеческого жертвоприношения. Но как мог Бог Авраама требовать от него в жертву сына? Ведь Он Сам ещё раньше говорил, что именно с ним, с этим чудесным образом родившимся на свет сыном, будут связаны все данные Им прежде обещания!

Что же могло означать требование принести его в жертву? Было ли всё обманом с самого начала? Но ведь обещанный сын всё-таки появился на свет, притом тогда, когда ожидать этого было уже совершенно невозможно! Это было самое настоящее испытание, испытание абсурдом, выдержать которое можно, полагаясь лишь на полноту доверия к Богу в ситуации, когда разум отказывается осмысливать происходящий с человеком ужас.

Авраам это испытание выдерживает: он надеется до конца. А в конце ситуация чудесным образом разрешается: ведь Богу действительно не нужны человеческие жертвоприношения. Ему нужно наше доверие. Иногда вопреки очевидности.

Царь достиг пика величия и могущества, войско его державы завоёвывает одно государство за другим. Он кажется себе центром мироздания и творцом собственных побед, а между тем уже прозвучали пророческие слова о том, что всё, что Кир получил, Господь попустил ему взять только для того, чтобы сыграть роль в исторических судьбах малоизвестного ему народа. Кир не предполагает, что, освобождая пленников из рабства, он даёт возможность и для своей страны, и для тех стран, которые стремится завоевать, услышать о Боге, говорящем о нём через неизвестного ему пророка. И пройдут века, не одно поражение потерпит создаваемая Киром держава, и из множества деяний персидских властителей самым прочным останутся те, которые будут сделаны для слабой группы людей, следующих за Господом.

Подлинный смысл истории часто ускользает от внимания современников и совершается незаметно. Но то, что не было заметным, часто оказывается более подлинным и прочным, чем то, что было у всех на виду и на устах.

Персидский царь Кир, покорив Вавилон, вскоре разрешает пленным иудеям вернуться на родину, в Палестину. Так заканчивается один из самых важных периодов Священной истории — Вавилонский плен. Но за историческими катаклизмами пророку открывается действующая в истории сила истинного Царя вселенной — Господа, Бога Израиля. Он Сам ведет Свой народ к спасению, к божественной жизни. Для достижения этой конечной цели Он попускает катастрофы и бедствия, для этого же потом исцеляет, прощает и возвращает народ из Плена. Видя присутствие и действия злых сил в нашем мире, в нашей истории, мы — беря пример с пророка — должны осознать, что Господин истории — Бог, что Ему принадлежит власть над временем и миром, что, проходя через все испытания, мы движемся к определенной Им цели — которую пророк и мы сами едва ли можем вообразить и описать.

Сегодняшнее чтение не совсем обычно по смыслу и по содержанию. Начинается оно достаточно неожиданно: пророк называет помазанником Божиим Кира Великого, правителя Персидской империи (ст.1). Конечно, Кир сыграл важнейшую роль в исторической судьбе еврейского народа, его победа над Вавилонией открыла изгнанникам путь на землю отцов, и именно указ Кира положил начало процессу репатриации вавилонских евреев в Иудею. Неудивительно, что Исайя рассматривает победу Кира как событие провиденциальное, видя главный смысл происходивших тогда на Ближнем Востоке военных и политических перемен в том, что они дали возможность евреям вернуться и восстановить город и Храм (ст. 2 – 10). На первый взгляд может показаться, что такой подход к рассмотрению великих исторических событий несколько сужает перспективу. Но она тут же и расширяется пророком до вселенских масштабов: ведь уже в следующем пророчестве (ст. 11 – 25) перспектива эта становится мессианской. Исайя прекрасно понимает, что возвращение евреев на землю отцов не самоцель, и даже восстановление Иерусалима и Храма нельзя ещё считать исполнением древних пророчеств. Пророчества исполнятся тогда, когда придёт обещанный Богом и предсказанный пророками Мессия. А в такой перспективе все исторические события, даже великие, действительно оказываются лишь прелюдией к чему-то главному, ради чего и существует вся мировая история. И Киру, несомненно, пришлось сыграть тут очень важную роль, инициировав процессы, положившие начало новому этапу истории народа Божия. Конечно, сам Кир, скорее всего, ничего этого не знал. Но он, по-видимому, понимал, что, если народ сумел на протяжении нескольких десятилетий сохранить свою веру, сохранить несмотря на то, что он оказался лишён не только своей земли, но и своих алтарей, то этот народ заслуживает уважения, а значит, заслуживает того, чтобы ему вернули и то, и другое. Понятое так, решение Кира было и разумным, и справедливым, став частью плана Божия. И пророк вполне обоснованно называет его помазанником, человеком Божиим. Кир не принадлежал к народу Божию и, наверное, мало что знал о Боге Израиля. Но волю Бога Израиля он исполнил.

Пророки (да и не только они) нередко провозглашали абсолютный суверенитет Бога в сотворённом Им мире — не только как Творца, но и как Правителя. Казалось бы, вещь самоочевидная. Но на деле всё оказывается не так просто. Падшему человеку свойственно о Божьем суверенитете забывать. Даже представители тех первобытных племён, где память о Едином ещё сохраняется, обычно предпочитают обращаться к другим духам и к другим силам, хоть и знают, что они ниже Единого и не столь могущественны, как Он. А расхожая фраза «ну, теперь остаётся только молиться», произносимая обычно после того, как всё остальное уже испробовано, свидетельствует, что и мы не так уж сильно отличаемся от первобытных людей. О том, что с молитвы лучше начинать, знает меньшинство.

А это ведь и есть умаление Божьего суверенитета. Мы готовы обращаться к кому угодно, кроме Бога, в надежде, что в мире можно что-то сделать без Его непосредственной санкции и без Его участия. Опираясь на других духов, на другие силы, на людей — словом, на что угодно, только не на самого Бога. И забывая о том, что без прямого участия Бога можно творить только зло. Конечно, и о зле Бог знает. Но Его непосредственного участия во зле нет.

Зло — всегда уступка Бога человеческой или какой-то иной воле, Ему противостоящей. Уступка ради уважения Им свободы воли сотворённых Им же существ. Но кроме зла таким образом ничего сделать не получится. И всё же мы снова и снова пробуем устроить свою жизнь как-нибудь так, чтобы Бог в неё не заглядывал. Или хотя бы заглядывал пореже. К Его появлению в нашей жизни мы часто относимся как к визиту враждебно настроенного ревизора, о котором мы точно знаем, что ничего хорошего от него ожидать не приходится.

Что это? Следствие если не осознания, то, по крайней мере, ощущения своей греховности? Наверное, да. Но не только. Тут ещё и недоверие к Божьей любви. Конечно, абсолютная власть без такой же абсолютной любви — штука бесконечно страшная. Но у Бога полнота власти и полнота любви дополняют друг друга. А вот мы, падшие люди, власть видим, а любви не видим. Оно и понятно: ведь то зло, в котором лежит мир, во многом и существует именно как власть без любви.

Власть нам знакома и понятна, а вот с любовью в падшем мире хуже. И мы никак не можем представить себе, что одно может сочетаться с другим. Лишь полнота доверия Богу, готовность принять Его таким, каким Он нам открывается, может изменить эту ситуацию. Тогда мы поймём, что абсолютный суверенитет Бога — не кошмар, которого надо избегать всеми силами, а основа Божьего Царства, к которому надо всеми силами стремиться.

Событие, которое мы называем жертвоприношением Исаака, по-еврейски называется Акеда. Слово это означает буквально «связывание» — и в самом деле, до жертвоприношения ведь дело не дошло, дошло лишь до связывания Исаака и до возложения на алтарь. Бог остановил Авраама — и убийства не произошло. Именно убийства: вряд ли сегодня у кого-то возникнут сомнения по поводу того, как относится Бог к человеческим жертвоприношениям — Библия говорит об этом совершенно однозначно.

Так что же произошло тогда с Авраамом? Традиционно принято интерпретировать происшедшее как своего рода проверку Авраама — на верность Богу, на доверие Ему, на готовность сделать всё, чего Бог не потребовал бы. Всё это было бы так, если бы не один существенно важный момент: зачем Богу было проверять Авраама на готовность совершить то, что в глазах Божьих является двойным грехом — отступничества и убийства?

Отступничества потому, что человеческие жертвоприношения в те времена приносились только подземным богам, богам нижнего мира, владыкам мира теней, а убийства по причине вполне понятной — Богу человеческие жертвы не нужны по определению, так, что тут с Его точки зрения именно убийство, и ничего больше. Как же, однако, тогда быть с голосом, который слышал Авраам? Если не Бог, то кто? И где был Бог, если это был не Его голос?

В библейском рассказе об Акеде Бог не назван по имени, Он там просто Бог — и слово, которое использовано в тексте для обозначения Бога, не использовалось во времена Авраама. Перед нами явно пересказанная история, пересказанная, судя по особенностям текста, кем-то из священнической среды. В этой среде (да и вообще в допленные времена) верующие яхвисты не различали волю Божью и Его попущение, как мы их различаем сегодня — по крайней мере, на уровне терминов. Если Бог позволил Аврааму услышать голос, значит, голос от Него.

Что же мог тут думать сам Авраам? Он знал: его Бог — Эль-Шадай, Бог силы, как Он сам назвал Себя во время второй из описанных в Книге Бытия теофаний Аврааму. Источник силы древние были скорее готовы искать в нижнем мире, под землёй, чем в верхнем, на небесах. Что, если Бог Авраама — владыка нижнего мира? Тогда Он может потребовать человеческого жертвоприношения… но тогда как же обещания, связанные с Исааком? Как же заключённый с Богом союз-завет?

Испытание абсурдом — самое страшное. Потому, что абсурд парализует душу — а парализованная душа гораздо страшнее парализованного тела. Между тем Авраам всё же сохраняет доверие к своему Богу — на вопрос Исаака о ягнёнке он отвечает: Бог найдёт Себе ягнёнка. И Бог действительно его находит, освобождая душу Авраама от власти той силы, которой попустил ею овладеть.

Он хвалит Авраама — за верность. За то, что не пошёл назад, не отступил. Авраам же, даже находясь под властью попущенной Богом тёмной силы, понимает: назад ему пути нет. Там, позади, нет спасения от того злого абсурда, в котором он оказался. Чтобы спастись, идти надо только вперёд, навстречу Богу. Авраам идёт вперёд — и действительно встречает Бога, Который принимает его, освобождает от власти тьмы и хвалит за верность.

Прочитав предшествующие главы книги Бытия, мы не можем усомниться в том, что Авраам любит сына. В реальной жизни поздний и единственный ребенок вызывает на себя такое необъятное море родительской любви, что часто превращается в эгоистичное чудовище. И тем не менее сегодня мы читает о том, как отец берет единственного сына, ведет его на гору и собирается принести в жертву. Причем весь ужас в том, что во всех этих действиях нет никакого смысла. Авраам вышел из Ура Халдейского, славившегося своими чудовищными ритуалами человеческих жертвоприношений. Он ушел по зову Бога, который Един, Свят и обещал произвести великий народ от Авраама. Безропотно и очень долго он ждал исполнения обета, и, в конце концов, у него родился сын. Казалось бы, чего еще желать, все оказалось правильно. И в тот самый момент, когда мальчик вырос, когда все страхи потерять маленького и слабого ребенка остались позади, тот самый Святой и Милосердный Бог требует принести Исаака в жертву. Нам это кажется бессмысленной жестокостью, но Авраам праведник по вере. Его вера безрассудна, и в этом он для нас недостижимый пример святости, т.е. отданности Богу. Рассудочность и уверенность в бессмысленности каких-то слов Бога для нас является основание в отказе. Для Авраама такой возможности нет. Он беспрекословно подчиняется Богу, и в этом его великая сила, именно поэтому от него произошел великий народ, давший миру Спасителя. Потому что воля Бога и исполнение ее выше наших представлений о том, чего Бог может у нас просить.