Новость дня на 6 Марта 2017

Оказывается, Бог не требует от нас ничего трудного. Только благоговения и любви, только открытости и честности, только верности и благодарности. Вам кажется, что это не так уж легко? Но ведь и Христос говорит, что иго Его благо и бремя — легко. В чем же дело? Почему же нам это представляется такой непомерной задачей? Как любить и открываться навстречу Богу, где тот рубеж, за которым бремя любви становится легким? Евангельский ответ прост (еще проще, чем эти требования) — научиться у Иисуса кротости и смирению сердца. Это так трудно... и так легко.

Вся суть Торы сводится к одному: любить Бога от всего сердца и от всей души, идти по жизни тем путём, который Он открыл человеку, и бояться Его. Речь, конечно, идёт не о том страхе наказания или вечных мук, которые нередко возникают в уме читающих Библию, когда они видят эти строки. В данном случае скорее надо было бы говорить о том священном трепете, который знаком каждому, кто переживал близость Бога, трепета, возникающего при встрече лицом к лицу конечного с Бесконечным. С этого священного трепета начинаются правильные отношения человека с Богом — такие, которые в конце концов могут сделаться глубокими, прочными, устойчивыми и осознанными.

Понимание человеком своего места перед Богом становится основой всего последующего духовного пути. Путь же этот начинается с сердца. Сердцем в Библии называется обычно то глубинное духовное «я» человека, которое делает возможными самосознание и свободу воли, а значит, и самоопределение человека перед Богом и людьми.

Именно там, в сердце, в глубине духовного «я» человека совершается обращение к Богу — иначе оно остаётся лишь интеллектуальным выбором или эмоциональным переживанием, которые не могут определить человеческую жизнь полностью и по-настоящему. Это глубинное обращение, в свою очередь, меняет всю внутреннюю жизнь, то, что в Библии обычно называется душой. Нельзя любить Бога сердцем и не любить Его душой: ведь тогда вся жизнь человека окажется раздвоенной, он станет двумя разными людьми в одном теле.

Тут особую роль начинают играть заповеди: понятые как внутренний духовно-нравственный императив, как интенции, обращённые Богом к человеку, заповеди становятся своего рода духовным скелетом, придающим его жизни форму и образующей её твёрдое, неизменное ядро, которое может выстроить всю жизнь, как внутреннюю, так и внешнюю. Что же касается законов («постановлений»), то они важны как опыт практического следования заповедям в конкретных жизненный обстоятельствах, без которого жизнь с Богом невозможна: ведь жить с Ним надо уметь не только в лесной келье или в горной пещере, но и в большом городе (или в небольшом селении), среди людей, с которыми придётся иметь дело и выстраивать отношения. Таков путь Торы, каким видит его Книга Второзакония.

Комментаторы, рассуждая о страхе Божьем и о любви к Богу, нередко противопоставляют их друг другу. А вот Тора, как видно, их соединяет, так, что одно невозможно без другого. Правда, страх, о котором говорится в Книге Второзакония, ничего общего не имеет со страхом наказания, который испытывает порой ребёнок перед строгими родителями или взрослый перед государством, законы которого нарушил. Иначе трудно было бы объяснить, как такой страх мог бы заставить боящегося идти путём Божиим: ведь речь идёт не о формальном соблюдении неких норм и правил, а о том, чтобы любить Бога всем сердцем и всем существом («душой»).

Тут скорее впору говорить о страхе Божьем, как о священном трепете, который у человека духовно чуткого всегда вызывает присутствие Божие, трепет конечного тварного существа перед бесконечным Творцом. И трепет этот, конечно, не случаен: ведь пропасть, разделяющая нас с Богом, совершенно непреодолима, ни по законам непреображённого мира, ни по законам Царства. В мире нет и не может быть такой природы, преображённой или непреображённой, которая позволила бы эту пропасть преодолеть. Преодолима она лишь для любви Божьей. Именно любовь Божья становится первопричиной и духовной основой всех откровений, всех богоявлений и самого боговоплощения. Но человек может приобщиться к этой любви, войти в неё лишь в том случае, если он готов обратиться к Богу «всем сердцем» и «всей душой».

В самом деле, ведь именно сердце, которым на библейском языке обозначается духовный центр человеческой личности, то духовное «я», без которого человека, как образа Божия, нет, определяет, кем и чем будет человек перед Богом и перед людьми. В сердце делается выбор, сердцем принимаются решения. А от сделанного выбора и принятых решений и зависит то, что называется духовной жизнью: отношения с Богом, со Христом, с ближним.

Но одним сердцем, одним духовным «я» дело, конечно, не ограничивается: сделанный выбор и принятые в связи с ним решения (например, выбор следовать Торе и соблюдать данные Богом заповеди) неизбежно повлечёт за собой перестройку всего внутреннего мира человека, системы его ценностей и приоритетов, а затем и образа мыслей, и поведенческих моделей, определяющих всю жизнь. Собственно, иначе следовать путём Божиим не получится: ведь речь идёт о любви, а любить отчасти невозможно. Можно лишь до конца. Всем сердцем и всем существом. Чтобы пропасть, разделяющая нас с Богом, стала преодолимой.