Сегодня, 20 января 2019 г.

В древности у всех народов дети считались благословением богов. Много детей — большое благословение; бездетность — наказание и проклятие, прежде всего, разумеется, для женщины, но не только...

В древности у всех народов дети считались благословением богов. Много детей — большое благословение; бездетность — наказание и проклятие, прежде всего, разумеется, для женщины, но не только: если род пресекался, это (что неудивительно) считалось знаком гнева свыше, который падал на всех. А что, если Бог обещает детей тогда, когда надежды уже давно нет, хотя бы потому, что все мыслимые сроки их рождения уже прошли? Что означает в такой ситуации смех бездетной жены, мужу которой было обещано, что его потомки вырастут в народ, который, когда придёт его время, создаст своё государство на земле, в которую он пошёл? Смех той, которая должна была родить обещанного наследника? Что здесь: радость или горечь? Или уже и не то, и не другое? Наверное, произойди всё описанное несколькими десятилетиями (а может быть, и несколькими годами) раньше, реакцией Сарры был бы гнев, возмущение, или радость, в зависимости от того, хватило ли бы у неё сил поверить в сказанное. Но, видимо, Сарра засмеялась тем смехом, которым смеются тогда, когда уже нет сил ни на что, смехом, который становится теперь единственной реакцией на всё, что происходит в жизни человека, да и на саму жизнь тоже. Когда уже нет сил ни плакать, ни радоваться, жизнь становится смешной, как смешна человеку любая бессмыслица, любой абсурд, если он становится единственной реальностью, к которой все окружающие относятся абсолютно серьёзно. И тогда наступает момент вмешательства Божия в ситуацию. Это он полагает конец абсурду. И этот конец воспринимается, как чудо. Ведь чудо всегда предполагает прорыв подлинной реальности в наш мир, который после грехопадения по-настоящему подлинным не является. А история народа Божия только и могла начаться в настоящем мире. Начаться с чуда. Чуда, далеко не последнего в этой истории.