Сегодня, 14 июня 2025 г.

В Библии часто можно встретить утверждение, что Бог есть дух. С этим несомненным фактом апостол связывает свободу, как бы утверждая, что Бог, будучи духом, является Богом свободы, а не порабощения, даже если речь идёт о порабощении той или иной форме религиозности. На первый взгляд...

В Библии часто можно встретить утверждение, что Бог есть дух. С этим несомненным фактом апостол связывает свободу, как бы утверждая, что Бог, будучи духом, является Богом свободы, а не порабощения, даже если речь идёт о порабощении той или иной форме религиозности.

На первый взгляд, связь между этими двумя утверждениями не просматривается. Но если вдуматься, нетрудно увидеть, что связь эта всё же существует, хотя заметна она не сразу. В самом деле, всякий дух (будь то Сам Бог или любое сотворённое им духовное существо) отличается от природы (во всех возможных её, быть может, ещё даже неведомых нам сегодня, формах) именно полной и абсолютной свободой. У Бога нет никакой природы, Он — чистая воля и чистое самосознание.

Не случайно, в отличие от богословов, Библия ничего не говорит нам о природе Бога, а вот о Его воле и о Его личностных качествах — постоянно. Воля и есть основание всякого духа и первичное его проявление, не случайно она составляет основу всякой духовной жизни, в том числе и человеческой. Самосознание — производное от воли, которое в нормальном случае обусловлено только ею и только от неё зависит.

Практически это означает, что дух в подлинном смысле слова зависит лишь от самого себя, и никогда ни от чего и ни от кого другого. Любые отношения между духовными существами всегда будут свободными и глубоко личностными, а любое ограничение проявления воли означает и ограничение свободы, которое в конечном счёте ведёт к умалению полноты духовной жизни того, чья воля ограничивается. Иное дело природа: она никогда не определяет своего собственного бытия, будучи всегда зависима от чего-то, а в конечном счёте от кого-то, другого. Если дух по определению свободен, так, что умаление его свободы снижает его духовный потенциал, то природа так же по определению несвободна.

Конечно, всякий дух может взаимодействовать с природой, не теряя своей свободы, так же как Бог сотворил весь природный мир, нисколько не умаляя Себя и не стесняя тем Своей свободы. Его самоумаление и самоограничение оказалось связано не с природой, а с сотворёнными им духовными существами, с которыми Его связывают отношения любви. Такое самоумаление и самоограничение, конечно, формально тоже можно считать ограничением свободы, но, поскольку речь идёт об абсолютно добровольном выборе, такое ограничение перестаёт быть внешним, оказываясь для Бога органичной формой Его собственного существования.

И в Царстве все формы определяются таким же образом, исходя из отношений взаимной любви, которые предполагают взаимное самоограничение, как следствие учёта существования тех, кто находится рядом. Никаких внешних границ здесь нет, есть лишь добровольно принимаемая каждым форма собственного бытия, учитывающая наличие отношений с Богом, со Христом, с ближним. А вот в непреображённом мире, наоборот, все ограничения связаны, прежде всего, с природной составляющей человека, которая после грехопадения возобладала, подчинив себе то дыхание жизни, которое каждый человек получает при рождении. Неудивительно, что они связывают, сковывают духовную свободу человека.

И религия тут не исключение: ведь, помимо свойственной ей духовной составляющей, в ней немало природного, связанного с психикой и поведенческими моделями падшего человека. А апостол, разумеется, не мог об этом не знать. Потому-то он и призывает своих корреспондентов к свободе. К той свободе Царства, без которых невозможны настоящие, полноценные отношения с Богом. А значит, невозможно и спасение.