Призыв Божий «будьте святы, потому, что Я свят» прозвучал впервые во второй части Книги Левита, которая, судя по всему, что известно сегодня об истории текста Пятикнижия, была написана в священнической среде Иерусалима в IX в. до Р. Х. Прежде (и это хорошо видно по первой части той же Книги Левита) главной задачей верных было сохранение ритуальной чистоты: ведь именно она давала человеку возможность подойти к алтарю, принять участие в жертвоприношении и жертвенной трапезе, освятиться, соприкоснувшись с присутствием Божиим, что и составляло главный смысл всех яхвистских жертвоприношений. Но такие освящения оказывались в духовной жизни яхвистов раннего периода лишь эпизодами, хотя эпизодами ключевыми: ведь пребывать у алтаря более-менее продолжительное время могли лишь священники, а все остальные в лучшем случае проводили там несколько часов в неделю. А во времена, когда появилась вторая часть книги, если не всем, то, по крайней мере, некоторым было открыто, что состояние освящённости («святости») должно стать для народа Божия нормой, хотя того, как этой нормы достичь или хотя бы к ней приблизиться, Книга Левита не говорит, предлагая лишь несколько изменённые и отчасти расширенные нормы ритуальной чистоты, принципиально не отличающиеся от тех, что применялись в более ранний период. Ничего удивительного здесь нет: ведь задача жить в состоянии освящённости, пребывать в ней постоянно была, в сущности, задачей «на вырост»: решена кардинально она могла быть лишь в Царстве и только с приходом Мессии, хотя даже это во времена, когда прозвучал призыв к святости, осознавалось ещё довольно смутно. Понадобились ещё столетия истории Откровения, завершившиеся приходом Христа, чтобы решение поставленной задачи оказалось возможным полностью, без скидок на человеческую греховность и связанных с ней послаблений. И вот теперь апостол возвращается к призыву, впервые прозвучавшему в Книге Левита и, несомненно, хорошо известному первому поколению христиан, прекрасно знавших Тору. Он призывает своих единоверцев к тому, чтобы в их жизни не было бы ни одного поступка, который несовместим с состоянием освящённости («святостью»), как не было их в жизни Самого Спасителя. И призыв этот, разумеется, не случаен: ведь речь идёт о жизни в Царстве, которое всё, целиком представляет собой священное пространство, освящённое дыханием Божиим. Пространство, где предстоит теперь жить христианам.
