Новость дня на 30 Сентября 2021

Обращённый учениками к Иисусу вопрос о молитве был для евангельских времён вполне традиционным. В ту эпоху учёные раввины и учителя Торы вообще уделяли большое внимание вопросу о молитве и о молитвенных правилах, об их объёме, форме, содержании. Правильная молитва считалась основой всех отношений человека с Богом, слову придавалось едва ли не самостоятельное значение в контексте таких отношений. До прямого магизма, конечно, не доходило, но формализма в предписаниях, касающихся молитвенных правил, было более, чем достаточно. А Иисус между тем предлагает Своим ученикам краткую, но духовно чрезвычайно насыщенную молитву.

Каждое слово, каждое прошение здесь наполнено глубоким смыслом, и о каждом за два тысячелетия христианской истории было написано столько, что, наверное, всей человеческой жизни не хватит на изучение одних только этих комментариев к молитве Господней. Но дело, конечно же, не в одной, как мы говорим сегодня, богословской насыщенности той краткой молитвы, которую предлагает Своим ученикам Иисус. Дело, прежде всего, в духовном качестве молитвы. Спаситель не случайно приводит в пример человека, просящего о помощи своего друга: ведь Бог человеку именно друг, а друг, если поймёт, что дело серьёзное, в помощи не откажет.

Но чтобы он это понял, просьба должна быть настойчивой и неотступной. Человек, обращающийся к Богу и сам не до конца верящий в то, что получит просимое, скорее всего действительно не получит ничего. И не потому, что Бог такого человека слышит хуже, чем настойчивого, а потому, что настойчивость в данном случае есть не что иное, как выражение глубины и интенсивности отношений, связывающих просящего с Богом, и глубины его к Богу доверия. Того, без чего не может быть никаких отношений с Богом, без чего обращаться к Нему бесполезно.

Сегодня Господь говорит ученикам о молитве и в качестве ответа на их просьбу научить их молиться предлагает им молитву «Отче наш» и дополняет ее кратким наставлением. Сама краткость ответа Христа на такой важный вопрос поразительна. В современном христианстве разговор о молитве всегда гораздо пространнее того, что сказал Господь. И в Его словах можно выделить несколько принципиально важных моментов. В первую очередь, Господь не говорит ученикам ничего, подобного словам: «вы теперь не можете этого понять», как иной раз говорит Он и ученикам, и, особенно, иудеям, о тайне Воплощения. Его рекомендации носят довольно простой и практический характер, и Он не делает из молитвы эзотерического действия, доступного для избранных и посвященных и закрытого для профанов.

Господь предлагает обращаться к Его Небесному Отцу с благоговением и просить осуществления Его воли и Его замысла о мире. Он также предлагает весьма краткое прошение о повседневных жизненных нуждах, просьбу о прощении, способности прощать и защите от зла. И далее, Он в своем объяснении ученикам говорит лишь о неотступности и смирении в молитве. А все остальное, о чем написаны тома, в сущности относится не столько к молитве, сколько к тому, чтобы нам собрать воедино свою раздробленную на части личность.

Сегодняшнее чтение включает два эпизода, соединённых евангелистом в один рассказ. Начинается он с вопроса учеников о молитве, в ответ на который Иисус предлагает им (а тем самым и всем нам) молитву «Отче наш» (ст. 1–4), причём Лука, как видно, главное внимание обращает на важность просьбы, притом просьбы неотступной, как необходимого условия получения просимого (ст. 5–13). Казалось бы, Бог не человек, чтобы Ему, как забывчивому или недоброжелательному распорядителю, надо было вновь и вновь напоминать о просимом. Но, с другой стороны, настойчивость в данном случае оказывается, прежде всего, свидетельством того, что человек помнит о своей просьбе, что она для него действительно важна.

В самом деле, стоит ли исполнять просьбу, о которой просящий забывает уже на следующий день? Так можно просить лишь о пустяках; важные же просьбы тот, кому они действительно важны, готов повторить снова и снова, подтверждая серьёзность намерений. О такой же серьёзности речь идёт и во второй части сегодняшнего отрывка. И дело не только в том, что сама мысль о возможности изгнания бесов силой их повелителя была абсурдной (ст. 17–18, 21–22). Дело ещё и в том, что для спорящих всё, что делал Иисус, было своего рода игрой, чем-то отдалённо напоминавшей их собственные диспуты, которые были, несомненно, весьма увлекательным, но, по сути, ни к чему не обязывающим занятием. Отсюда и требование знака («знамения»), которое стало бы доказательством правоты Иисуса (ст. 14–16).

Доказательство должно было быть богословски корректным, оно должно было соответствовать «правильным» представлениям «правильной» раввинистической школы, чтобы быть принятым. А пока такого доказательства не было представлено, для объяснения происходящего годилось всё, включая абсурдные утверждения насчёт «князя бесовского». Но Сам Иисус не собирался играть в эти игры, ведь для Него всё, что Он делал, было абсолютно серьёзно. И Он пытается объяснить Своим собеседникам всю серьёзность происходящего (ст. 24–26). Игры кончились, речь идёт о духовной жизни и о духовной смерти человека.

Но профессиональным спорщикам, как видно, нет до этого никакого дела. Им важно проверить, сумеет ли Иисус их переспорить или нет. И за своими спорами они незаметно для себя теряют Царство. Ведь Царство не игра, оно всерьёз. И навсегда.