Новость дня на 7 Октября 2021

Говоря о необходимости законопослушания (ст. 1–2), Павел упоминает ещё один аспект проблемы, о котором, по-видимому, в пылу полемики или осуждения в те времена (как, впрочем, и сегодня) многие забывали. Он напоминает и самому Титу, и тем, кого ему предстояло наставлять, о том, что грешный человек вообще не имеет права осуждать кого бы то ни было, что осуждение людей, даже если они грешники, — неподходящее занятие для христианина. И дело тут не только в том, что адекватно оценить человека, а не отдельные совершённые им поступки, может лишь Бог, Который и даст Свою оценку на последнем Суде. Дело ещё и в том, что падший человек не имеет морального права осуждать кого бы то ни было. Конечно, об этом многие догадывались задолго до прихода в мир Спасителя, поговорка «врач, исцелись сам» была известна уже в глубокой древности. Но главное всё же в другом: осуждение ближнего отвлекает христианина от борьбы со своими собственными грехами, от укоренения в Царстве и от свидетельства.

Апостол же, как видно, призывает своих единоверцев к тому, чтобы сосредоточиться на решении именно этих, главных задач и оставить в покое тех, кто, быть может, и заслуживает осуждения, но на осуждение кого христианину едва ли стоит тратить время, тем более что в своё время такого же осуждения заслуживал каждый из тех, кто теперь идёт путём спасения (ст. 3–8). По-видимому, хорошей питательной почвой для осуждения становилось злоупотребление Торой, о котором упоминает апостол (ст. 9). Тора была дана человеку не для осуждения ближнего, а для оценки конкретных действий и поступков как своих, так и чужих с тем, чтобы понять, кого и в чём можно поддержать, а от кого лучше держаться подальше. Однако во все времена существовал соблазн злоупотребить Торой, используя её не как духовный компас, позволяющий не потерять духовные и нравственные ориентиры в мире человеческих дел и поступков, а как средство для самопревозношения и для осуждения. Такое злоупотребление неизбежно вело к упоминаемым Павлом пустым спорам, участники которых, взаимно осуждая друг друга, теряли и смысл Торы, и Царство. Не случайно апостол говорит, что думающие о Торе иначе, чем он сам и его единомышленники (в Синодальном переводе эти инакомыслящие названы «еретиками»), осуждают сами себя (ст. 10–11): Тора — оружие обоюдоострое, так что желающий направить его против ближнего неизбежно обращает его и на себя. Тому, кто скрупулёзно и без милосердия подсчитывает грехи ближнего, придётся ответить Богу за свои собственные, и Бог подсчитает их так же скрупулёзно, как в своё время подсчитывал чужие грехи осуждающий, осудив его так же немилосердно, как он сам осуждал ближних. И тогда Тора станет для него путём, ведущим не в Царство, а в ту внешнюю тьму, о которой говорил Спаситель.

Человеку во все времена было свойственно желание поспорить. Конечно, у кого-то это желание было выражено ярче, у кого-то оно оказывалось менее заметным, но падший человек — спорщик по природе: ведь в подавляющем большинстве случаев спор оказывается всё же не простым обменом мнениями или поисками истины, а желанием самоутвердиться, притом, в отличие от множества других способов самоутверждения, под весьма благовидными предлогами, так, что подобного рода самоутверждение часто вовсе не воспринимается, как нечто предосудительное даже теми, кто такое же самоутверждение в любой другой форме наверняка бы осудил. К тому же спор позволяет блеснуть интеллектом, остроумием, красноречием и многими другими качествами, демонстрация которых тешит самолюбие.

Но истина в споре если и рождается, то, увы, далеко не всегда. Конечно, в идеальном случае, когда спорящие спорят без всякого желания похвалиться или самоутвердиться за счёт соперника, они действительно могут прийти к какой-нибудь истине. Но в падшем человечестве, к сожалению, идеальный спор является такой же чисто теоретической моделью реальности, какой в физике является, к примеру, идеальный газ: в реальной жизни такие споры невозможны так же, как невозможен в природе идеальный газ. В лучшем случае речь можно вести лишь о преобладании у спорящих стремления найти истину над стремлением к самоутверждению. Но и такое преобладание встречается, увы, совсем не так часто, как может показаться. А во всяком ином случае спор действительно теряет смысл.

С теми, кто ввязывался в спор исключительно ради того, чтобы переспорить собеседника, не пытался спорить даже Сам Иисус: ведь тут бесполезны любые аргументы. Более того: такой спор может принести спорящим вред вместо пользы. Когда дело доходит до борьбы самолюбий и соперничества в самоутверждении, о заповедях Божиих, как показывает многовековой опыт, спорящие забывают легко и быстро, а вспоминают обычно лишь тогда, когда бывает уже поздно. Ввязываться в такие споры означает их поощрять, а этого делать тому, кто призван свидетельствовать о Царстве, уж никак не стоит. Тут находит оправдание известная поговорка о слове-серебре и о молчании-золоте.

Почему Господь нас любит? Потому что мы хорошие? Вряд ли… Потому что мы Ему нравимся? Тоже нет. Сомнительно, чтобы мы – в нашем нынешнем грешном состоянии – были так уж симпатичны Ему, Который есть сама благость, сама праведность… Так почему? Потому что любит. Почему мы должны любить ближних? Потому что они хорошие? Не всегда так. Потому что они нам нравятся? Это было бы слишком просто. Апостол Павел напоминает нам сегодня, что Бог спас нас не по нашей праведности, но по Своей милости. Так должны любить и мы: не по каким-то заслугам, но просто – любить.