Рассказ об исцелении Иисусом слуги римского центуриона (сотника) показывает нам Царство с достаточно неожиданной стороны. Трудно сказать, каковы были религиозные взгляды упомянутого в рассказе центуриона, но к еврейскому народу он, очевидно, относился с уважением, а лично Иисусу доверял полностью, так, как, судя по собственным словам Спасителя, не доверял Ему никто из народа Божия. А вот о слуге, который, собственно, и нуждался в исцелении, в этом отношении вообще нельзя сказать ничего определённого: ни о его религиозности, ни о его отношении к еврейскому народу евангелист ничего нам не говорит. Что касается доверия лично к Иисусу, то невозможно даже сказать точно, знал ли слуга центуриона о Нём хоть что-нибудь, слышал ли когда-нибудь это имя. Как бы то ни было, в том состоянии, в котором находился слуга тогда, когда его хозяин пошёл разыскивать Иисуса, ему было не до размышлений о Том, за Кем пошёл центурион.
Ясно лишь одно: своего слугу центурион любил не меньше, чем он доверял Иисусу, иначе вряд ли бы он стал прилагать все усилия для того, чтобы помочь умирающему. А полнота доверия к Иисусу проявилась, в частности, и в том, что центурион был уверен в способности Спасителя исцелить его больного слугу на расстоянии, так, что он даже не стал звать Его к себе домой: зачем лишний раз утруждать такого Человека, если можно без этого обойтись? Такая уверенность возможна, очевидно, лишь при абсолютном доверии.
Но ведь речь идёт о доверии самого центуриона, а не его слуги. Сам же слуга находился в это самое время в другом месте и, вероятнее всего, об Иисусе даже не думал, так что ни о каких личных отношениях, ни о каком его доверии или недоверии к Спасителю речи вести не приходится. Со Христом его соединяет лишь любовь к нему его хозяина и доверие того же хозяина к Тому, Кто может исцелить. Такое опосредованное отношение, приводящее к исцелению, кажется довольно необычным: как правило, исцеляемые люди находились от Иисуса в пределах, по крайней мере, прямой видимости, если не непосредственного контакта, и входили в непосредственные с Ним отношения любви и доверия.
Но, как видно, Царство не знает границ не только физических, но и духовных: опосредованное отношение в Царстве так же реально и актуально, как отношение непосредственное, и если кого-то из людей со Христом связывают отношения любви и доверия, то они непременно скажутся и на тех ближних, которые такому человеку дороги. Иначе, наверное, и не может быть: ведь Царство — пространство любви, соединяющей всех его обитателей, пронизанное дыханием Бога, для которого не существует расстояний.
