Духовный пафос Книги Иова, одновременно богоискательский и богоборческий, становится понятен лишь в контексте той эпохи, когда эта книга была написана: эпохи уже вполне устоявшейся и вполне респектабельной иудейской религиозности. Эпохи, когда религиозная благопристойность играет если не решающую, то важную роль в жизни Синагоги, когда на все острые вопросы есть готовые более-менее удовлетворительные ответы, а тем, кого такие ответы почему-нибудь не устраивают, приходится искать собственные, иногда весьма дорогой ценой. Герой Книги Иова тоже был вначале вполне респектабельным, уважаемым и благочестивым религиозным человеком.
С религиозной точки зрения он был самым настоящим праведником. И даже когда на него обрушился целый вал бед и несчастий, он выдержал их со свойственной глубоко и искренне религиозному человеку стойкостью. И перенёс все испытания, кроме одного: испытания абсурдом и бессмысленностью бытия. Но тут, разумеется, Иова винить не приходится: религия не даёт сил такое испытание пережить, когда дело доходит до испытания абсурдом, она больше не может быть опорой.
Это понимает Иов, но этого не могут понять его друзья: им кажется, что Иов просто духовно ослабел, что испытания оказались ему не по силам, и они стараются, как могут, поддержать его, укрепить в нём его религиозность, которая уже ничем не может помочь Иову. А Иову кажется, что ограничена не его религиозность, а Сам Бог, что дело не в его, Иова, неумении увидеть, а в Боге, Которому нет дела ни до мира, ни до человека, ни до праведности, ни до добра и зла. И яростно обвиняет Бога в том, в чём, как ему кажется, Бог виноват.
Вместе с тем он просит Его появиться, ответить, разрешить все недоумения, в глубине души всё же сохраняя совершенно иррациональную надежду на то, что Бог не таков, что Он всё-таки окажется другим и ответит. А когда Бог действительно отвечает Иову, тот понимает, что прежде настоящего Бога он не знал. И берёт назад все упрёки: ведь Бог действительно оказался совсем не таким, каким представлялся Иову, когда мир казался ему жестокой и злой шуткой Бога. Конечно, вся религиозность Иова после этой встречи рухнула. Но зато началась новая жизнь. Жизнь с Богом.
