Новость дня на 22 Мая 2023

Все без исключения евангелисты свидетельствуют о тех явлениях Царства, которые сопровождали земное служение Иисуса. Но только у Иоанна находим мы свидетельство о Царстве, связанное с личностью воскресшего Спасителя. И самым замечательным в этом свидетельстве, быть может, оказывается как раз тот факт, что оно удивительно, как две капли воды, похоже на то, о чём рассказывают евангелия, описывая земной путь Мессии. Здесь перед нами снова описание чудесного лова рыбы, подобное тому, которым сопровождалась первая встреча Петра с Иисусом (ст. 1 – 6). Конечно, Иисус действует так ещё и для того, чтобы апостолам было легче узнать Его, и они, как видно, действительно сразу понимают, Кто стоит на берегу (ст. 7). Но дело, вероятно, не только в этом. Законы Царства всё те же, и воздействие его на мир остаётся прежним, таким же, каким его видели апостолы ещё до воскресения своего Учителя. И всё же после Воскресения кое-что изменилось. Не случайно Пётр бросается к Иисусу (ст. 7 – 8), а Иисус трижды задаёт ему один и тот же вопрос: любишь ли ты Меня (ст. 15 – 17)? Пётр всегда был первым в апостольской общине, он первым назвал Иисуса Мессией, он клялся умереть за своего Учителя, и он же трижды отрёкся от Него после ареста, во дворе дома первосвященника. Конечно, это отречение едва ли можно считать преднамеренным, его никак нельзя сравнить с заранее спланированным и долго вынашиваемым предательством Иуды. Здесь скорее можно говорить о своего рода духовном срыве, который, к сожалению, в нашем падшем мире может случиться с каждым. В нашем падшем мире, но не в Царстве, где таким срывам места нет. И теперь, поручая Петру Свою Церковь, Иисус не случайно трижды требует от Петра подтверждения его любви к Себе. Основу Царства составляют отношения — отношения с Богом, отношения с Иисусом, отношения людей между собой. И Иисус требует от Петра подтверждения существующих отношений, а получив его, свидетельствует Петру о том, что настанет день, когда ему придётся подтвердить свою к Нему любовь не только жизнью, но и смертью (ст. 18 – 19). Здесь перед нами, вероятно, один из важнейших законов Царства, где нет непоправимых ошибок, но где каждая ошибка исправляется именно тем, кто её совершил. Свидетельство важно не только для окружающих, оно не менее важно для самого свидетеля, который, свидетельствуя, сам становится частью Царства. И потому всякий вольный или невольный отказ от свидетельства становится помехой для жизни в Царстве. Помехой, которую необходимо преодолеть. Не только ради полноты Царства, но и ради полноты духовной жизни того, кому она мешает.

Что заставило любимого ученика узнать Того, Кто стоял на берегу в утреннем тумане? После Воскресения Христос не привязан к какому-либо конкретному облику или месту, поэтому ученики не узнают Его, как не узнала Его сначала Мария Магдалина, пришедшая утром к гробнице. Что касается нас, то мы и вовсе не знаем, как Он выглядел, какой был у Него взгляд, голос — в этому мы похожи на семерых учеников, для которых Человек на берегу — ничем не отличается от всех остальных. Но для ученика, «которого любил Иисус», то есть который сам больше всех Его любил, сочетание знакомого эпизода (когда-то они уже ловили рыбу вместе с Ним — см. Лк 5:4-9) и особого чутья, позволяющего узнавать тех, кого любишь, стало возможным узнать Учителя. А ведь возможное одному ученику — возможно и другим, и нам, спустя тысячи лет.

Одной из любимых тем христианских проповедников является тема троекратного отречения Петра и трижды повторенный воскресшим Иисусом вопрос: любишь ли ты Меня? При этом комментаторы нередко обращают внимание на смысловые нюансы слова «любить», которое в греческом тексте передаётся двумя разными словами, иногда делая из нюансов греческого словоупотребления далеко идущие выводы. Между тем, нюансы эти едва ли могли играть столь большую роль в диалоге Иисуса с Петром: ведь говорили они, конечно же, не по-гречески, а, вероятнее всего, по-арамейски; в арамейском же, в отличие от греческого, упомянутые нюансы отсутствуют. А вот троекратный вопрос и троекратный ответ в еврейской традиции свой смысл имеют: трижды повторенное свидетельство или клятва считаются однозначно утверждёнными. По-видимому, обычай этот связан с особенностями национального темперамента: мало ли что может сорваться с языка сгоряча! Но если человек повторяет нечто трижды, если он трижды отвечает одинаково на заданный ему вопрос, значит, ответ дан уже не с горяча, значит, отвечающий действительно думает так, как говорит, и ответ его можно считать твёрдым и окончательным. Конечно, отвечая Иисусу, Пётр не мог не понимать, почему Учитель трижды задаёт ему один и тот же вопрос. Он, конечно, не мог не помнить своего троекратного, пусть и не до конца осознанного в тот момент, отречения от Иисуса. И оба прекрасно понимали, что отречение это было всё же именно не до конца осознанным, невольным, что произошло оно в ситуации, которой сам Пётр до конца не понимал, и что троекратным оно было лишь внешне: ведь все три раза Пётр, в сущности, даже не вдумывался в смысл вопроса, просто отмахиваясь от спрашивающих, чтобы они не мешали ему следить за тем, что происходит с его Учителем. А Иисус, очевидно, хочет от него троекратной, почти формальной клятвы в любви к Себе. И Петру становится горько и больно, как человеку, который понимает, что после случившегося Учитель уже не может доверять ему по-прежнему. А Иисус тут же объясняет Свои вопросы: у Петра впереди новое, важное и ответственное служение, которое завершится так же, как завершилось земное служение Его Учителя. Вопрос был задан не просто так: ответ на него был нужен самому Петру. Человеку, чьё апостольское служение началось с невольного отступничества и закончилось мученической смертью верного свидетеля.