Новость дня на 12 Сентября 2023

Сатана не способен придумать ничего нового, потому что в нем не заложено творческого начала. Все зло на свете есть пародия на добро, а сама смерть пародия на сон. В этом смысле очень понятны слова книги Экклесиаст: что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас (1:9-10). Если принимать эти вроде бы противоречащие эмпирическому материалу слова как то, что все новое – это проникновение Бога на землю, таковы все научные открытия (то, что в самом прямом смысле может быть названо новым), то становится возможным их понять. Так же и с сегодняшним текстом: весь его исконный смысл был просто взят и спародирован дьяволом в нашей церковной жизни. В результате теперь мы имеем не только мытаря и фарисея, но и псевдо-мытаря и псевдо-фарисея. Псевдо-мытарей узнать легко. Часто видишь как наши близкие друзья, готовые поведать нам свои задушевные тайны, начинают бить себя в грудь и говорить: это я во всем виноват, поделом мне, я такой, я сякой, я немазаный. Это либо истерика, либо позерство и в том и другом случае мы видим псевдо-мытаря. А вот с псевдо-фарисеями сложнее. С одной стороны, это настолько умные люди, что умеют различать псевдо-мытарей и решают, что раз так, надо просто перевернуть притчу из Евангелия верх ногами, и раз псевдо-мытарь плох, то псевдо-фарисей хорош. Конечно, они не приставляют приставки псевдо-, они как-то забывают о ней. Но давайте посмотрим канон на Притчу о мытаре и фарисее (5-ый глас) и увидим там такие слова: «Фарисеевы добродетели потщимся подражати, и поревновати мытареву смирению, во обою ненавидяще безместное мнение, и пагубу падений» (будем стараться подражать фарисеевой добродетели и мытареву смирению, в каждом из двоих ненавидя разное: непристойное (или нелепое) превозношение и гибельность грехов). Слова замечательные. Но если мы посмотрим в целом на канон, то это едва ли не единственное место, где сказано хорошо о фарисее (хоть в чем-то мы должны ему подражать). Конечно, подобный перекос порождает и перекос в умах: у одних в ту же сторону, у других в противоположную. А правда, как всегда, посередине. Поэтому стоит всегда хорошо помнить это молитвословие, в каждом давайте видеть хорошее и тому подражать.

В каком смысле призывает нас Иисус быть «как дети»? Чем так отличается детское восприятие мира от нашего? Намёк на ответ можно найти в притче о мытаре и фарисее. Казалось бы, фарисей говорит о себе сущую правду. Вряд ли он лицемерил, когда благодарил Бога за то, что он не таков, как стоявший рядом мытарь. Ни один фарисей никогда не позволил бы себе совершить осознанный грех.

Исключения, конечно, бывали, но в целом фарисеи, как люди глубоко и искренне религиозные, действительно старались избегать всякого греха. А стать мытарем, сборщиком налогов, сотрудничать с римской властью — в глазах фарисеев было очевидным грехом. И сам мытарь, надо заметить, вовсе в этом не сомневается: он лишь просит у Бога прощения за совершённые им грехи, даже не пытаясь оправдываться. Он не хуже стоящего рядом фарисея понимает, что кроме грехов ему нечего предъявить Богу. Фарисей в другом положении: ему есть что сказать Богу и есть за что Его благодарить. В самом деле: какой религиозный человек не благодарит Бога за ту жизнь, которую Он ему подарил?

По крайней мере, до тех пор, пока жизнь эта идёт более-менее размеренно и без особых кризисов или духовных срывов. Проблема тут не в том, кто с чем пришёл к Богу. Проблема в том, на кого смотрит фарисей и на кого мытарь. Фарисей смотрит на себя. Он перечисляет свои заслуги перед Богом — и любуется собой. Он как бы говорит Богу: посмотри, каким хорошим я у Тебя получился! Спасибо тебе, Господи, за то, что я вышел у Тебя таким хорошим. И даже в такой благодарности не было бы ничего плохого, если бы не одно «но»: общаться с Богом фарисею некогда. Он занят самопрезентацией. Он представляет себя своему Богу. А Бог хочет простого, обычного общения. Он и так знает каждого, Он знает, что религиозная жизнь фарисею удалась.

Ему важно, чтобы так же удалась ему и духовная жизнь. А для этого человеку надо смотреть не на себя, а на Бога. Даже если он человек очень религиозный — и, может быть, в первую очередь как раз тому, кто очень религиозен. Жить духовной жизнью можно, лишь глядя на Бога неотрывно. Как мытарь. Он кается в грехах — и не отрывает взгляда от Бога. Это главное. Бог сделает остальное. Непреодолимых грехов для Него нет. И вот тут детям проще, чем взрослым.

До известного возраста они обычно почти не обращают внимания на себя. На то, как выглядят в глазах окружающих. Они не сосредоточены на себе. Даже если ребёнок ярко выраженный интроверт, смотрит он не на себя. Он просто живёт в своём внутреннем мире — и смотрит на это самый внутренний мир, а не на себя. Вот эта отвлечённость от себя и есть важнейшее условие полноценной духовной жизни. Иначе смотреть на Бога неотрывно не получится — а такой взгляд есть необходимое условие спасения. Необходимое и, в общем-то достаточное: ведь для Божьей любви ничего невозможного нет.

Когда мы говорим, что Бог не такой, как мы, это не просто значит, что Он добрее, сильнее, мудрее нас. Это значит, что Он видит мир не так, как видим его мы. Когда перед нами оказываются одновременно благочестивый, честный, порядочный человек и богатый откупщик, на чьей совести немало слез и горя, наши симпатии непроизвольно оказываются не на стороне «нового русского». Именно на эту реакцию рассчитан рассказ о фарисее и мытаре — Бог видит по-другому, у Него другие представления о вере. Если один говорит: «Спасибо, что у меня все хорошо», а другой «Помилуй меня», то решающим моментом оказывается не благочестие, не соблюдения поста или других предписаний. Просто одному нужна похвала, а другому — любовь. Бог видит сердце каждого; мы же — хорошо, если видим свое.