Новость дня на 6 Марта 2026

Пророчества Исайи наполнены ожиданием встречи со Христом, этого знания Христа и Его значения для мира - причём в значении Нового Завета: знания Христа как Сына Человеческого, как Спасителя и Искупителя грехов. При этом всё время пророк говорит от имени Бога, говорит как существо, которому дано понимать, что Господь делает и готовит для всех людей. И через пророков Господь даёт обетования людям, говорит нам о том, что такое полнота мира, полнота Его слова и Его любви. «Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил».

Эти слова станут в начале Евангелия. И возвестится миру весть, и исполнятся все пророчества. И с момента появления на свет до Вознесения ни одного слова, сказанного пророком о Спасителе мира, не будет забыто. Всё исполнится Иисусом — и даже более того.

Но мы всё ещё такие же люди, как и те, с кем говорил Исайя. Хотя мы веруем и молимся Христу. И в день Суда мы будем наравне с Адамом и Каином предстоять Христу — и все грехи, и все пороки, вся наша слепота и наше незнание станут нам осуждением, если не изберем мы пути покаяния и не будем просить милости и исцеления.

Пророчества Исайи постоянно говорят о том, что станет с миром без Бога. Что станет с миром, в котором люди не принимают и не признают Бога. «Кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?» — спрашивает Господь. В этом вопросе выражено то, что Господь хочет видеть нас. Что мы нужны Ему. Что Он посылает пророка — человека, которого Он очистил от греха для того, чтобы призвать людей к Себе.

И в Притчах читаем мы о необходимости труда. Труда духовного для избавления от грехов и пороков. Так в чтении сегодняшнего дня сходятся два величайших пути отношений человека с Богом — постоянный призыв к покаянию и духовному труду. Покаянию перед Богом и ближним своим. Перед тем, с кем ссоришься и кому завидуешь, над кем превозносишься и кем помыкаешь.

И весь текст сегодняшнего чтения очень напоминает молитву Св. Ефрема Сирина, которую мы читаем постом и которая служит укреплению нашего понимания основных пороков человеческого сердца, от которых и проистекает Суд миру.

Притча о Ное (которую многие читатели Библии воспринимают как рассказ о потопе) во многом загадочна, хотя самые интересные её загадки в глаза не бросаются. Впрочем, есть загадка, привлекающая внимание комментаторов на протяжении уже не одного столетия: кто такие упомянутые в притче «сыны Божии», «входившие» к «дочерям человеческим»? Тут разные толкователи выстраивают порой весьма остроумные богословские схемы — а ответ может оказаться куда проще, чем кажется.

Речь идёт об исторических реалиях, связанных с культом Великой богини, корни которого действительно уходят глубоко в предысторию. Неотъемлемой частью этого древнейшего культа была ритуальная проституция, и жрицы богини занимались ею обычно в состоянии экстаза, эротического и оргиастического. В таком состоянии им действительно казалось, что совокупляются они не с людьми, а с духами, которые принимали облик людей.

Читателям той эпохи, когда был написан Пролог Книги Бытия, это было совершенно ясно: ведь культ Великой богини сохранялся на Ближнем Востоке вплоть до окончательной христианизации региона. Именно поэтому пророки называли язычество развратом: их определение было вместе и буквальным, и символическим — духовный разврат в случае культа Великой богини дополнялся физическим. Неудивительно, что именно культ Великой богини стал символом всего худшего, что есть в языческой религиозности — и священнописатель использует его для описания той духовной ситуации, в которой оказалось человечество перед потопом.

На таком фоне Ной изображается, как единственный в своём поколении праведник, который, как о нём сказано, «ходил перед Богом». Что означает его «хождение», каким оно было, остаётся лишь догадываться: никаких подробностей в притче нет. Важно, однако, что именно это «хождение» Ноя перед Богом позволило миру не погибнуть окончательно.

Сама же история потопа изображена автором Пролога несколько схематически, и даже символично. Подробности были ему настолько не важны, что он (как уже давно заметили библеисты) использовал два разных рассказа о потопе, соединив их в один — причём так, что кое-где даже заметны «швы», отделяющие одну версию рассказа от другой. Эти «швы» священнописателя не смущают: он ведь пишет притчу о Ное, а не рассказ о потопе.

Из притчи же становится очевидным, что выбор у человека был во все времена. Сегодня историки религии уже отказались от бывших когда-то популярными примитивных линейных схем религиозного развития человечества. Теперь уже ясно, что монотеизм, когда-то считавшийся явлением исторически очень поздним, на самом деле корнями уходит так же далеко в историю, как и многие языческие культы — а значит, даже во времена предыстории человек мог выбирать, поклоняться ли Единому или предпочесть кого-нибудь другого.

Ной же в таком случае становится образом собирательным — он оказывается символом всех праведников, ходивших перед Богом с древнейших времён и до наших дней, праведников, не знавших и (возможно) не знающих традиции, восходящей к Аврааму. Бог ведь никогда не оставляет никого из ищущих — независимо от того, где и когда им довелось жить.