Мысли вслух на16 Января 2019

Почему несовместимы страх и любовь? Боится ли чего-либо Бог? Конечно, нет! Ну, так это потому что Он всемогущ... А нам-то каково? Вот об этом Иоанн Богослов и говорит: в том, кто любит, пребывает Сам Бог, потому что Бог есть любовь. А значит, можно ничего не бояться. Если же в нас страх есть (а опознается это по «мучению»), то, очевидно, что любовь, Божие присутствие в нас несовершенно, недостаточно.

Здесь есть еще один важный момент. Апостол Иоанн пишет, что любовь проявляется в исполнении заповедей. Основным мотивом для исполнения заповедей в Ветхом завете был страх, и этот страх парализовал человека. Ведь заповеди указывали, чего нельзя делать, и, стремясь исполнить их, человек боялся делать, чтобы не сделать что-нибудь не так. Заповедь новая, о которой пишет Иоанн, сформулирована иначе: делайте, любите друг друга. Стремление исполнить эту заповедь освобождает человека, проявляет в нем активность, инициативу.

Судя по словам Иисуса, для свидетельства о Царстве нужна мудрость и простота. И нужно всё это свидетелю, как видно, в том числе и потому, что мир не примет свидетельства о Царстве, так что свидетелей Царства ждут неизбежные гонения и преследования. Для чего же именно нужны свидетелю мудрость и простота? Для того, чтобы избежать гонений? Едва ли: ведь, чтобы их избежать, ему пришлось бы вообще отказаться от своего свидетельства. Дело, как видно, в другом: мудрость и простота нужны для того, чтобы свидетельствовать тем, кто не хочет и не может слышать свидетельства. Ведь падший человек не только не хочет, но часто и просто не может понять того, кто говорит ему о Царстве. Вся природа падшего человека противится такому пониманию, и человек, даже настроенный благожелательно, часто ничего не может с этим поделать. А если учесть ещё давление окружающих, обычно настроенных отнюдь не благожелательно, ситуация оказывается ещё сложнее. И только сочетание мудрости и простоты может позволить в такой ситуации донести свидетельство до тех немногих, кто всё-таки хочет его услышать. При этом под простотой Иисус, как и в других Своих поучениях, имеет в виду не невежество, а ту внутреннюю цельность и отточенность интенции, без которой немыслима нормальная духовная жизнь, не говоря уже о свидетельстве. Но внутренняя цельность отнюдь не отменяет, а наоборот, предполагает гибкость в том, что касается формы свидетельства, которая зависит, прежде всего, от того, кому приходится свидетельствовать. Ведь и в яхвистской, и в иудейской традиции мудрость предполагала, в том числе, умение выстраивать отношения с людьми, а значит, умение слышать человека и понимать его. Без такого понимания, конечно, свидетельство не будет полноценным: ведь каждый хочет услышать от свидетеля не только общие слова, но и нечто касающееся его самого, его жизни и его проблем. Как видно, мудрость и простота оказываются средствами для свидетельства в мире, который принимать свидетельство о Царстве отнюдь не склонен. Ведь он всё равно нуждается в Царстве, чаще всего этого не осознавая. А на свидетеле, помимо прочего, лежит задача помочь ему этот факт осознать.

Краткий текст евангельского чтения – конспект того, чем в первую очередь занимается Бог, придя к людям. Молитва, проповедь, немедленная скорая помощь во всем. Больные, немощные, бесноватые – все идут к Иисусу за освобождением. Город собирается к дому, где Он живет, потому, что эта встреча дарует исцеление, обретение утраченной целостности. Никаким другим способом этого не получить.

Что же происходит после возвращения здоровья, здравого рассудка, новой жизни? Как ведут себя люди, когда получают то, чего хотели больше всего? Кто-то уходит, кто-то остается наблюдать за происходящим, кто-то ходит за Ним по пятам. А теща Петра начинает немедленно служить Тому, кто вошел в ее дом и, прикоснувшись, исцелил.

Расставание с народом Христа и Его учеников было похоже на бегство. К чему такая спешка? В Евангелии от Иоанна (6:14-15) есть ответ на этот вопрос. Люди просто хотели объявить Иисуса царем, поступить с Ним, как с выдающимся человеком. Действия народа совершенно понятны: они ведь не знали, Кто такой Иисус. Иного отношения можно было бы ожидать от тех, кто делил с Иисусом хлеб, кров и все тяготы нелёгкой жизни странствующего проповедника. Но, как ни странно, вера апостолов была весьма слаба, особенно, если Иисуса не было рядом.

Отпустив учеников и народ, Иисус взошел на гору помолиться. Спустя несколько часов, Он увидел посреди моря учеников в лодке, безуспешно пытающихся преодолеть встречный ветер. Насколько беспомощными оказываемся мы без Христа! Желанию Господа быть рядом со Своими не могут помешать никакие стихии. Ученики не звали Его, но в Нем нуждались. Однако появление идущего по воде Иисуса вызвало лишь страх и удивление. Такого от Него они не ожидали. Марк объясняет такую реакцию учеников окамененностью их сердец.

Как только Иисус с апостолами прибыл в землю Геннисаретскую, к Нему хлынули толпы нуждающихся в исцелении людей. К таким чудесам апостолы привыкли и уже не удивлялись.

Мы удивляемся чуду, когда оно превосходит наше понимание окружающего мира или того, кто творит чудо. Мы, возможно, мало знаем Бога, если Его действия неожиданны для нас, или на Его дела мы реагируем вопросом: «А как Он это сделал?» Ведь все, что делает Бог — чудесно.

В рассказе о войне царей главное внимание читателя привлекает, конечно же, фигура Мелхиседека. Между тем, он интересен ещё и в том смысле, что позволяет лучше понять ту ситуацию, которая складывалась в Палестине во времена Авраама. Единой власти тогда на этой территории не было, а войны между небольшими городами-государствами, находившимися, в основном, в Галилее и в долине Иордана, были обычным делом. В такие войны нередко оказывались втянутыми и племена, жившие на прилегающих землях. Так случилось и с Лотом: поселившись в окрестностях Содома (Быт 13:12), он попал в плен вместе с жителями потерпевшего поражение в войне города (ст. 11 – 12). Аврааму пришлось вызволять попавшего в беду родственника, что он и сделал, напав ночью на лагерь победителей (ст. 14 – 16). А Мелхиседек, как было принято в те времена, благословил возвращавшегося победителя (ст. 17 – 20). Кем же был Мелхиседек? В тексте рассказа он назван «священником», но соответствующее еврейское слово стало обозначать священника лишь гораздо позже, после Исхода, а во времена Патриархов оно обозначало не священника, а пророка. К тому же, речь идёт здесь о боге, который не имеет никакого отношения к Богу Авраама. Хотя он и назван в русском тексте «Богом Всевышним», его еврейское имя («Эль-Эльон») встречается только в этом рассказе, и сам Авраам никогда не называл Своего Бога таким именем. Мелхиседек, очевидно, служил не Богу Авраама. И всё же его бог был не обычным ваалом, из тех, которые во множестве встречались в древности и в Палестине, и в других ближневосточных землях. Судя по тому, что его называли «владыкой неба и земли», он не был простым покровителем города или области, какими были ваалы. Он был, вероятно, небесным богом наподобие греческого Зевса или римского Юпитера, и в его почитании отражались слабые отблески древнего, уже почти полностью исчезнувшего единобожия. И вот теперь этот пророк небесного бога благословляет Авраама, и его благословение наполняется смыслом, о котором, быть может, сам Мелхиседек и не думал, смыслом, который в полноте раскроется гораздо позже, когда во Христе возможность общения с Богом Авраама откроется каждому, а на смену смутным предчувствиям язычества придёт ясность подлинного богообщения.

Нередко пророческая речь кажется спонтанной и потому хаотичной, однако при внимательном чтении можно заметить стройную, хотя и непривычную логическую последовательность. Она может ускользнуть от нас, ведь не только Слово Божие, использующее человеческую речь, но и Самого Господа мы норовим воспринимать в соответствии со своими привычными понятиями. А в наши понятия крепко вьелось, что за всё надо платить и расплачиваться, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке... Так мы сами отвергаем возможность принять многочисленные дары Бога, которые Он даёт совершенно безвозмездно.

Но не случайно, что именно здесь, раскрыв через пророка, что Свои милости Он даёт щедро и безвозмездно, без серебра и без платы, Господь говорит о том, что Его мысли и пути несопоставимы с человеческими. Поначалу такие слова могут вызвать ощущение непроходимой пропасти, и в таком ощущении есть великая правда. Но пропасть, непреодолимая с нашей стороны, для Господа - не препятствие: Его милость преодолевает её без проблем.