Мысли вслух на19 Марта 2019

Легче всего в помраченном грехом сознании человека поселяется одна из двух карикатур на образ Бога: жестокий жандарм, бессердечно карающий за малейшую провинность, или добродушный дедушка, с умилением взирающий на любые «шалости детишек». Наверное, даже не стоит говорить о том, как далеки эти представления от тех образов, которые предлагает нам Священное Писание. И главный из этих образов — это образ Отца. Наверное, все мы несем в себе искаженное представление об отцовстве, потому что с детства ранены или равнодушием со стороны отца, или его жестокостью, а то и вообще никогда не знали его. Может быть, из-за этого мы даже вообразить не в состоянии одновременности благоволения и наказания, справедливости и милосердия, любви и обличения. Мы принимаем за Божие наказание просто естественные последствия наших собственных грехов, а не омраченность наших отношений с Ним. Мы принимаем за Божие благоволение наше временное благополучие, а не постоянное желание Бога присутствовать в нашей жизни. Мы очень серьезно больны — внутренне, духовно. И для нашего исцеления Бог являет нам совершенство отношений Отца и Сына и дает нам Духа усыновления, чтобы и мы смогли стать чадами Божиими и наследниками Его славы. А сегодняшний стих призывает каждого из нас: сын мой, не отвергай то, что тебе протянуто!

Реакция Каина на то определение, которое можно считать для него судом, довольно любопытна. Даже будучи уличён Богом в страшном грехе братоубийства, он ни о чём не сожалеет и ни в чём не раскаивается. Единственное, что тревожит Каина — страх того, что теперь, когда он станет изгнанником, любой, кто захочет, сможет его убить: ведь изгнанник и скиталец нередко оказывался беззащитен перед первым встречным. По-видимому, здесь перед нами типичное поведение грешника, который не считает свой грех грехом. Он не просит прощения у Бога, вероятно, потому, что считает Его приговор несправедливым по определению. Так же, как, по-видимому, самого себя он считает ни в чём не виноватым. И тревожит его поэтому не сам грех, который для него грехом не является, а последствия греха, которые обрушиваются на него независимо от его отношения к самому греху. И в этом вся история падшего человечества: вся она пронизана не осознанием греха и не раскаянием, а борьбой с последствиями греха, как своего, так и чужого. Не потому ли оказывается человечество не в состоянии найти ту гармонию с миром и с самим собой, которую столь многие искали и ищут до сих пор долго и безуспешно? А решение проблемы, между тем, куда ближе, чем может показаться. Но для того, чтобы его найти, нужно решиться на покаяние. А значит, изменить духовную и ментальную парадигму общечеловеческой истории. И, судя по тому, как идут дела, многим из нас это сделать не проще, чем Каину признать свою ответственность за совершённый им грех.

Обещания, данные Богом Давиду и касающиеся его потомков, а значит, его династии и престола Иерусалима, сыграли совершенно особую роль в истории народа Божьего. И дело тут не только в древней еврейской истории. Хотя, конечно, и в ней тоже. Достаточно сравнить историю Северного Царства с историей Царства Южного, двух государств, образовавшихся на месте единого Израиля после смерти Соломона. Постоянные дворцовые перевороты на Севере довольно заметно контрастируют с устойчивостью власти на Юге. Оно и неудивительно: на Севере власть с самого начала была захвачена претендентом, не имевшем никаких формальных прав на престол.

А вот в авторитете династии Давида на Юге не сомневался практически никто, её авторитет в народе был так велик, что даже после плена, когда уже ни о каком независимом государстве речи не шло, потомки Давида пользовались уважением народа. Но было в этом Божьем обещании и ещё кое-что. Бог обещает Давиду, что его престол будет существовать до конца времён. И вот тут вставал вопрос: о чём идёт речь? Это уже не история, пусть даже долгая (а правление династии Давида по историческим меркам продолжалась не так уж долго: всего около пятисот лет). Тут речь явно шла о большем. Не случайно же допленным пророкам Мессия виделся праведным Царём из рода Давида.

Мессианское Царство — это уже не история, оно не на время, оно навсегда. Но даже если отвлечься сейчас от мессианской проповеди допленных пророков, Божьи обещания были чрезвычайно важны. Они означали, что и появление еврейского государства, и правление Давида, и его династия стали частью того замысла Божия о мире и о человечестве, который мы называем иногда сегодня историей спасения. И тут уже не так важно, что именно это будет означать в истории. Важно другое: всё, связанное с Давидом и его династией, да и всеми его потомками вообще, принадлежит не только времени, но и вечности Божьей. А значит, и Царству. Навсегда. В Царстве ведь всё навсегда. И всё в полноте.

При чтении сегодняшнего отрывка возникает естественный вопрос: зачем же Бог «ожесточает» сердце фараона (ст. 3)? Конечно, «ожесточает» в данном случае не в смысле «делает жестоким», а в смысле «делает жёстким», т.е. неуступчивым. Но даже при таком понимании оказывается, что эта неуступчивость создаёт проблемы и евреям, и египтянам, включая самого фараона. Но ведь Богу возможно всё, почему же в таком случае Он не мог смягчить сердце фараона? Ответ на этот вопрос надо искать в описании казней египетских. В сегодняшнем рассказе особенно бросается в глаза то, как повлияли на фараона действия египетских магов, которые своими чарами сумели сделать, на первый взгляд, то же самое, что и Бог Моисея (ст. 11 – 13, 22). Здесь, очевидно, проявила себя неспособность человеческого разума, испорченного грехопадением, проникать в глубину явлений, видеть их духовные первопричины. Рациональное мышление и логика видят лишь поверхность вещей. Наука многое может сказать об устройстве мироздания и отдельных его элементов, но она ничего не знает ни о цели, ни о первопричинах; вопросы «зачем?» и «какой в этом смысл?» надо адресовать не науке. О смысле вещей знает лишь тот, кто их создал, будь то Бог или человек. И о настоящих причинах того, что с этими вещами происходит, тоже знает лишь тот, кто их создал. А рациональное мышление, логика и наука исследуют лишь следствия этих настоящих, изначальных причин. И фараон, как всякий человек, оказался в плену своего ограниченного разума. Он увидел лишь одно: посохи, превратившееся в змеев (ст. 10 – 11). И воду, превратившуюся в кровь (ст. 20 – 22). И дело тут даже не в том, что в случае с водой, ставшей кровью, причины действительно были в каждом случае совершенно различны: действия египетских магов представляли собой обычный магический фокус, а действие Божие можно рассмотреть как знак, данный Богом посредством природного феномена. Дело в том, что действие Божие, естественно, входило в Его план и было, соответственно, частью Его промысла, а действия магов не выходили за рамки обычных, естественных человеческих возможностей, хотя, быть может, способности их и превышали несколько способности обычного среднего человека. Но даже в ситуации, когда действие Божие очень напоминает дело рук человеческих, тому, кому даётся знак от Бога, непременно даётся и намёк, который, если только обратить на него внимание, может стать ключом к пониманию ситуации. Так было в случае с жезлами, превращающимися в змеев, когда змей, в которого превратился жезл Моисея, проглотил змеев, в которые превратились жезлы египетских магов (ст. 12). Но Бог ненавязчив: это всего лишь намёк, на который можно и не обратить внимания, если сердце упрямо. Человек свободен, и Бог не лишает его Им же данной свободы. Он даёт знаки и указывает на них тому, кто хочет видеть. Но Он никого к чему не принуждает.

Кровь на косяках дверей, останавливающая смерть у входа в дом, свидетельствует о том, что жители этого дома разделили трапезу с Богом, стали участниками Его жизни, а значит, находятся под Его защитой. Исход — не только легендарное бегство одного народа от рабства другого. В глазах библейского автора это начало создания общины верующих в Единого Бога. Здесь впервые он употребляет это слово: «общество», «община». Если раньше стрежень Священной истории составляли рассказы о вере единичных людей, то теперь целый народ выступает в роли собеседника, соучастника в Божьих делах. Наверное, это хорошее определение понятия «Церковь» — не только культовая община, благотворительная организация, «духовное ведомство», но и сообщество, объединенное совместным участием в истории отношений Бога и человечества.

Одна из важнейших библейских мыслей — о необходимости помнить исторический опыт, и не только ностальгически вспоминать дела прошедшие, но и жить, ощущая себя в историческом потоке. Не надо говорить: «было и прошло, незачем и вспоминать», потому что на самом деле прошлое не проходит, оно постоянно с нами, а это значит, что соотносить сегодняшние дела с давно прошедшими вполне допустимо. Но во взаимозависимости времён для нас нет фатальной обреченности, если опыт прошлого не становится чем-то закостенелым. Если прошлое живо, то мы, сопротивляясь злу и греху, сможем опереться на прежний опыт победы над ними.

Возмездие за грехи часто представляется в виде неких бедствий и страданий, и нередко они случаются, если содеянное зло приводит к печальным последствиям, возвращающимся к совершившим его. Но слова о том, что Господь погубил дни их в суете и лета их в смятении дают возможность увидеть, что возмездие может совершаться и посреди «спокойно» протекающей повседневности, когда мы бездарно растрачиваем дарованное Им время, когда бессмысленно размениваем дар жизни по мелочам и на глупости.