Мысли вслух на28 Ноября 2021

Говоря о Церкви, Павел называет её домом Божиим, «опорой и основанием истины» (ст. 15). Это определение у каждого, хотя бы поверхностно знакомого с яхвистской традицией и, в частности, с яхвистским культом, ассоциировалось с Иерусалимским Храмом, как местом присутствия Божия, освящавшего народ и делавшего его единым духовным целым. Конечно, то же присутствие, согласно уже не священнической, а раввинистической традиции, пребывало и в священных собраниях, таких, как, например, пасхальный седер или трапеза шаббата, но они воспринимались, как продолжение храмовых жертвенных священных трапез, с которыми их связывало не только единство веры, но и единство жертвы: освящённое жертвенное мясо присутствовало на этих трапезах вплоть до 70г., до конца эпохи Второго Храма и прекращения яхвистских жертвоприношений.

Павел же, как видно, домом Божиим называет церковное собрание, что и не удивительно: ведь здесь, по мысли апостола, становилась явной и открывалась всем участвующим та полнота Царства, которая обычно оставалась скрытой от мира, которому она откроется лишь в день Суда и возвращения Спасителя. Но полнота эта, как видно, связана уже не с храмовым богослужением, а с тем, что принёс в мир Спаситель (ст. 16). Апостол не случайно связывает «тайну благочестия» с путём Христа, который представляет собой не что иное, как боговоплощение, шаг за шагом всё больше открывающееся миру. И откровение это оказывается неотделимо от откровения Царства, входящего в мир. Именно дыхание Царства, дыхание Божие являет полноту праведности Мессии («...оправдал Себя в духе», — говорит Павел). Только в Царстве, где нет непреодолимой границы между духом и природой, человек, рождённый земной женщиной, может показать себя ангелам. И только духом Божиим возвещается и принимается в мире благая весть о рождении обещанного Богом Мессии, так, чтобы ищущие Царства могли услышать, поверить услышанному и пойти за Тем, Кому доверились.

Kогда всё это произошло, миру открылась полнота присутствия Божия, свойственная Царству, которую апостол, следуя традиционному словоупотреблению, называет «славой», сопровождающей Мессию, воскресшего из мёртвых. И весь пройденный Христом путь приводит в Церковь, в то собрание, где предстоятелем становится Он Сам, воскресший из мёртвых для того, чтобы дать миру Царство. Царство, которое и становится, по слову апостола, «опорой и основанием истины», воплощённой в Церкви так же, как полнота Божия воплотилась в Самом Иисусе Христе.

Многие люди, размышляя над сегодняшним отрывком из Евангелия, в котором Господь отвечает нам на вопрос, кто наш ближний, приходили к следующему выводу. Раз наш ближний не тот, кто близок нам по взглядам, кто живет с нами рядом, одним словом, раз наш ближний может быть совсем чужим и чуждым нам человеком, значит, все люди братья, и весь мир людей – наши ближние. И от этой мысли они проникались любовью ко всему человечеству, да такой силы любовью, что устраивали революции во имя всеобщей справедливости, которые неизменно превращались везде и всюду в кровавые бани. Но на самом деле Господь говорит не об этом. Господь говорит о том, что ближний – это тот, кто здесь и сейчас нуждается в твоей помощи. Часто люди, проникаясь благочестивым порывом, называют своими ближними чужих людей, а членов своей семьи, по каким-то причинам не принимающих их веру, считают врагами, уповая на слова: «...враги человеку домашние его». Но вот наши близкие, не принимающие веру, и есть самые настоящие наши ближние, ближе которых нет. Потому что они нуждаются в нашей помощи, как всякий неверующий нуждается в помощи верующего. А кто еще им может ее дать кроме нас?

Описание бедствий, которые обрушатся на человечество в конце времен, Иисус завершает внутренними искушениями, которые могут постигнуть каждого. Он предостерегает учеников от грехов, которые могут отяготить сердце. Господь говорит о заботах житейских, о пьянстве и объедении, которые делают сердце слишком неспособным к восприятию Бога. Позволяя земной жизни целиком поглотить нас, встать на первое место по сравнению с духовной жизнью, мы как будто засыпаем и нам становится все сложнее сохранять трезвость и бодрость духа. Поэтому это последнее испытание может оказаться самым страшным, потому что из-за него приход Сына Человеческого может пройти незаметно. Нередко Господь открывается нам в нашей повседневной жизни, но мы не способны Его увидеть, не можем расслышать Его голос, потому что слишком увлечены нашей собственной жизнью. Мы бываем так сосредоточены на себе, что даже не в состоянии заметить Христа, Который может быть очень близко. И от этого нечувственного отяжеления сердца предостерегает нас этот отрывок.