Мысли вслух на3 Мая 2025

Казалось бы, все понятно. Конечно же, Бог — главный в нашей жизни, Его надо слушаться во всем. Можно даже сказать, что все наши беды от непослушания Богу, ведь и первородный грех — это ничто иное, как непослушание. Разве мы не стараемся Ему повиноваться? Правда, не всегда получается... Но ничего, Бог поможет, и у нас все будет получаться!

Стоп, а что же у нас будет получаться? Неужели те люди, которые отправили на крест Иисуса, а потом судили Апостолов, сознательно не слушались Бога? А те люди, которые побили камнями перводиакона Стефана, были абсолютно уверены, что исполняют волю Божию. Загляните в историю Церкви: нетерпимость, крестовые походы, инквизиция — это ведь тоже как бы из послушания Богу. Да и нынешний терроризм тоже ведь пытается объявить себя святостью, пусть мусульманской!

Как нам понять, что то, что мы считаем волей Божией, действительно ею является? Есть вроде бы простой ответ: проверить по Библии. Но вот, недавно мне рассказали, что обе враждующие партии экстремистов в Северной Ирландии оправдывают свои убийства и взрывы цитатами из Библии! Дело не только в том, что в ней написано, но и в том, как мы это понимаем, а это уже сфера действия Духа. Помните, как Иисус, когда Его ученики хотели неправильно интерпретировать библейский отрывок, сказал им: «Не знаете, какого вы духа» (Лк. 9:55)

Так как же нам повиноваться Богу?

Казалось бы, нам привычно понимать Крест и Воскресение как жертву ради прощения наших грехов. Да, автор Деяний говорит об этом (см. Деян.3:31), но тут же он упоминает покаяние. Это поразительно! Нам понятно то, что Господь пришел в мир для того, чтобы мы покаялись и приняли Его и Отца, но то, что Он и воскресает для того, чтобы «дать Израилю покаяние» (а затем и всем живущим) — может ускользнуть от нашего внимания.

С другой стороны — как же иначе? Ведь миссия — есть миссия, и выполняется она с помощью всех возможных средств! И действительно, посмотрев на описываемые в Деяниях события и прибавление верующих в Церкви (см., например, Деян.2:41, 5:14, 17:4), мы видим, что люди каются именно после вести о распятом и воскресшем Господе. Весть о том, что Кто-то пришел для твоего спасения и по твоей же вине убит, но, несмотря на это, воскрес, поражает человека. И если он слушает эту весть и слышит ее, признавая Иисуса Спасителем, Господь не медлит с радостью о найденной сотой овечке (см. Мф.18:12-14).

В математике равенство двух множеств может быть доказано так: сначала показывается, что все элементы из первого множества входят во второе, а затем наоборот — все из второго входят в первое. Так вот оказывается, что такой механизм далеко не только к математике применим. Им, как мы читаем сегодня в Евангелии, пользуется Сам Иисус, говоря: «Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14:10).

Мы не знаем, почему Он не говорит ученикам прямо, что Он и Отец одно, ведь Он это уже говорил публично (см. Ин. 10:30). Возможно, что самым близким к Нему людям Он хочет не просто сообщить это как факт, но и объяснить, почему это так. Наверное, этого достаточно для нашего понимания того, как могут быть едиными Отец и Сын: все, что делает один, — делается через другого и в другом. Если пытаться досконально вникнуть и разобрать «по полочкам» механизм внутреннего единства нашего Бога, то может просто ничего не выйти. От нас Господь просит просто верить тому, что это так. А если не получается, то просто смотреть на то, что делает Христос, и в этом узнавать Отца (см. Ин. 14:11).

Отрывок из книги Чисел рассказывает о недоверии людском, о том, как эта вышедшая из Египта толпа за своими проблемами не видит присутствия Того, Кто может решить все ее проблемы.

Как заразительно мнение толпы! Даже Моисей, похоже, подпадает под ее влияние и, теряя доверие, дважды бьет жезлом в скалу вместо того, чтобы СЛОВОМ извести воду из нее. Эта малая нерешительность того, «кому много дано», приводит к невозможности для него войти в желанную обетованную землю.

Своеобразным ответом на эту историю оказывается отрывок из Евангелия. Иисус, выслушав разнообразные мнения о Себе, идущие от толпы, спрашивает учеников: «А вы за кого почитаете Меня?» — помогая им преодолеть это давление толпы. И получает боговдохновенный ответ Петра: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго».

Смерть. Люди готовы поверить в чудеса, творимые Иисусом, то есть признать в Нем огромную силу. Но когда появляется слово «смерть», можно больше не беспокоить Учителя. Смерть – это конец, самая ужасная болезнь еще оставляет надежду, а смерть — это все.

Но вот именно это оказывается не так. И воскрешение становится в один ряд с прочими исцелениями. Болезнь и смерть оказываются явлениями одного порядка. Смерть – это не что-то надмирное, против чего невозможно сражаться, потому что оно несоизмеримо больше нас, не что-то сакральное (в этом смысле). Нет, смерть — всего лишь завершение череды болезней, являющихся свидетельством тленности этой материальной природы.

Именно поэтому два рассказа о воскрешении людей, Лазаря и дочери Иаира, не обладают какой-то особой стилистикой по сравнению с чудесами исцелений. Да, смерть – это очень важное событие. Но рождение гораздо важнее, потому что смерть — всего лишь переход. А для наших земных очей смерть и рождение – явления одного порядка по силе переживания, отличается лишь знак этих переживаний. И для наших земных чувств так и должно быть, и страшно, когда не рыдают на похоронах из какой-то ложной религиозности; но когда душа рыдает, дух должен тихо и спокойно осваивать новые пути связи с любимым человеком теперь, когда между вами нет связи материальной. Но это возможно, только если мы проникнемся духом сегодняшнего чтения.

Смерть не непреодолимая стена, есть Тот, Кто всегда возвращает нам наших умерших – Господь Иисус Христос.

Продолжая разговор о любви и о свободе, Павел указывает на тот факт, что в Царстве одно неотделимо от другого. В таком единстве для него, как видно, и заключено подлинное знание. Для жителя Царства знание — не просто информация о том, как обстоит дело, но и понимание того, как этой информацией воспользоваться с тем, чтобы не принести духовного вреда ближнему.

Церковь — не научная организация, ставящая своей целью познать и описать как можно более полно законы духовной жизни, а община жителей Царства, главной задачей которой является спасение каждого, кто хочет спастись. Для решения же этой задачи, особенно учитывая испорченность падшей человеческой природы, лечение порой оказывается важнее обучения. А в таком случае на всякое знание приходится смотреть именно с терапевтической точки зрения: поможет ли оно духовно не окрепшему брату стать сильнее и укорениться в жизни Царства или, наоборот, лишь нанесёт ему душевную травму, от которой тому, возможно, придётся оправляться не один день. Пища для духовной жизни, безусловно, не является решающим фактором, но что если вопрос о пище станет камнем преткновения для тех, кто ещё не готов к полноте свободы Царства (ст. 8–9)? Их тела, конечно, не осквернятся пищей, но муки совести о совершённом грехе (пускай и мнимом) вполне могут осквернить их душу и помешать им на духовном пути (ст. 7).

Принцип «естественной Торы» работает и здесь: как язычников Бог судит в соответствии с уровнем их нравственного развития, так и людей религиозных Он судит по мере их религиозности. И если религиозный человек, внешне подражая той духовной свободе, которой на самом деле не имеет, станет нарушать нормы и правила, которые он в душе считает для себя обязательными, такое нарушение станет для него вполне реальным грехом. Так демонстрация духовной свободы тем, кто к ней не готов, может оказаться для них духовно губительной (ст. 9–11).

Это и неудивительно, ведь духовная свобода — не совсем то, что свобода выбора в нашем, ещё не преображённом мире. Здесь она лишь возможность, там — уже реализация, и, если человек ещё не умеет использовать те возможности, которые предоставляет ему жизнь Царства, ему лучше пользоваться той мерой свободы, которую он может выдержать, не ломаясь духовно. А всем остальным нужно эту меру учитывать, если они не хотят повредить своему ближнему и разрушить дело, начатое Спасителем (ст. 12–13).