Мысли вслух на23 Мая 2025

Павел прекрасно понимает, что христианство — это не религия, не учение и даже не особого рода духовный или мистический опыт. Христианство — это духовный процесс космических масштабов, в который человек включается по милости Божьей ради собственного спасения. А спасение заключается не в том, чтобы как-нибудь таинственным образом вытащить человека из мира, лежащего во зле, и поместить его в заранее для него организованный тихий уголок, где после смерти тела его душа будет наслаждаться радостью и покоем, отдыхая после трудной и бурной земной жизни.

Многим, наверное, искренне хотелось бы, чтобы завершение их земной жизни оказалось именно таким, и именно так они представляют себе то, что в Средние века и позже в христианской среде получило название рая. Но Бог приготовил для нас нечто куда более грандиозное. Он предлагает нам стать участниками Своего плана возвращения мира в состояние, в каком он и должен был существовать соответственно замыслу своего Творца — в состояние Божьего Царства. Плана, который намного превосходит масштабами план и продолжительность земной жизни любого человека.

Конечно, включаясь в этот процесс, нам придётся меняться и самим. И на нынешнем, земном этапе нашего пути, и на всех последующих, которые все вместе условно можно было бы назвать посмертием (хотя, пожалуй, правильнее наш нынешний этап было бы назвать преджизнью). Конечно, тут не то, чего мы порой ожидаем и к чему стремимся, не тихий и уютный уголок, где можно отдохнуть от земных трудов. Но зато и полнота жизни в конце пути, в Царстве, нас ждёт такая, какой ни в каком уголке не найти.

Вот об этой перспективе и говорит Павел, о ней он напоминает адресатам своего послания. Может быть, потому что не только в Средние века и в Новое время, но и во времена первохристианские уже случалось так, что кто-то забывал о ней, надеясь лишь на тихое и уютное посмертие в обмен на веру во Христа. Но апостол решительно развеивает все такие надежды. Христианство — не для тех, кто ищет уютных уголков, оно — для ищущих Царства и полноты жизни.

Мы — люди — иногда очень любим упрощать. Нам надо четко знать, черное что-то или белое. Третьих вариантов мы не признаем. Нам подавай простую правду, безо всяких там недомолвок и намеков. И подход такой, по преимуществу, мы относим к другим. Нам про них надобно все понять и разложить по полочкам. А что у нас в душе при этом творится — «тайна сия велика есть». Разве ж можно наш такой богатый и многосторонний внутренний мир расписать в двух словах и в четких категориях?..

Иудеи не могут больше терпеть того, что Иисус, на самом деле, жалеет их, понимая, что Слово Его не вмещается в них (см. Ин. 8:37). Господь дает нам столько, сколько мы в состоянии понять. А нам все кажется, что Он темнит, что вокруг какая-то тайна, которую от нас тщательно скрывают. Вот и иудеи требуют от Христа простого ответа: да или нет. А то, что Он им только об этом толкует и всеми Своими делами это являет, им (т.е. нам) недостаточно (см. Ин. 10:25).

Но что изменится, если Христос даст тот ответ, который от Него ожидают? Как будто ожидающие готовы ясно сформулирвать в зависимости от ответа свою позицию — верят они в Христа или нет! К сожалению, совсем не готовы. Со своей свободой и тонкой организацией души мы носимся как с писаной торбой, не будучи в состоянии дать отчет в своем уповании (см. 1 Пет. 3:15). А между тем — перед Богом и для Бога полутонов не бывает: «Да будет слово ваше: да, да; нет, нет» (Мф. 5:37).

Как мы читаем Библию? В большинстве случаев мы прочитываем какой-нибудь отрывок, смотрим на то, о чем там рассказывается, кто это говорит и кому. Затем, возможно, следует размышление о том, как это все касается именно тебя, что Господь хочет сказать тебе этим отрывком. И как радостно бывает, когда находится что-то такое важное, касающееся насущной проблемы! Ты понимаешь, что это сказано для тебя.

Что-то похожее можно сказать и про сегодняшний отрывок из книги Деяний. Слова, написанные Апостолами и пресвитерами Церкви братьям-язычникам, сказаны и нам. И не просто потому, что слова эти правильные и выполнять их хорошо. Дело в том, что мы-то и есть те, кого Апостолы в свое время причислили бы к братьям, обращенным из язычников (ведь мало кто из нас может сказать, что он совсем недавно был Иудеем). А это значит, что предписание «воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите» (Деян. 15:29) напрямую относится к нам.

Можно сказать, что все это не новость и давно известно, но зачем тогда вообще перечитывать Слово? Каждый день у Бога к нам есть что-то особенное и важное, и, перечитывая строки Писания, мы даем Ему возможность это что-то нам поведать. А разве человек, которому в руки попало письмо с его именем на конверте, не ознакомится с его содержанием?

Сегодняшний отрывок представляет собой вторую часть рассказа Иисуса о конце времён, приведённого в Евангелии от Матфея. И здесь мы находим объяснение тому мнимому недоразумению, которое ставило в тупик ещё представителей первого христианского поколения: история кончилась, а Иисус, вопреки данному обещанию, всё не возвращался. Здесь Он прямо говорит, что всё, о чём Он рассказал ученикам, произойдёт ещё при их жизни (ст. 34; под «родом» здесь, по смыслу греческого слова, подразумевается «поколение»).

С другой стороны, о сроках Своего возвращения Он не сообщает ученикам ничего определённого; более того, Он говорит, что сроки эти известны лишь Отцу Небесному (ст. 36). В таком случае становится очевидно, что события, знаменующие собой конец земной истории, и возвращение Спасителя могло разделять некоторое время, продолжительность которого в тот момент точно определить было невозможно. Иисус, собственно, и не обещал ученикам, что вернётся во славе ещё при их жизни, он лишь обещал им, что они станут свидетелями конца той истории, завершающий этап которой они застали. А дальше остаётся лишь ждать возвращения Учителя и по возможности духовно не расслабляться (ст. 37–51).

Иисус не случайно сравнивает Своё возвращение с ситуацией, описанной в библейской притче о потопе: ведь во времена Ноя никто всерьёз не верил в то, что катастрофа возможна, и всерьёз к нависшей над человечеством опасности относился только сам Ной. Очевидно, возвращения Иисуса скорее можно ожидать именно тогда, когда большинство о возвращении этом вовсе не думает, погрузившись в повседневные дела и забыв о Христе, а может, и о духовной жизни вообще.

Но почему же остаются неизвестными сроки? Иисус, говоря о сроках, ссылается на то, что они известны одному лишь Отцу. Между тем, всё, известное Отцу, известно и Ему. В таком случае остаётся лишь предположить, что в тот день, когда Иисус рассказывал Своим ученикам о последних временах, сроки ещё не были известны и Отцу. Такое было бы вполне возможно, если бы Он на тот момент ещё не определился со сроком. Конечно, для Бога время не является самодовлеющей реальностью, как для нас, но все Его решения, если они имеют отношение к нашему миру, всё же укладываются в рамки привычных нам понятий о прошлом и будущем. И с нашей точки зрения принятие Им решения о дне возвращения Иисуса тогда было ещё делом будущего. И говорить об этом было ещё рано.

У Бога нет предопределённого для каждого плана, где каждый шаг человека был бы заранее известен; если бы дело обстояло так, то и день возвращения Спасителя был бы известен и предопределён ещё при сотворении мира. Но Бог оставляет каждому его свободу. И Свои планы осуществляет, сообразуясь со свободным выбором конкретных людей. А здесь ничего нельзя предсказать заранее, по крайней мере, для нас, людей, живущих в мире, где прошлое и будущее остаются абсолютной реальностью. Поэтому и день возвращения Спасителя невозможно предсказать заранее. Ведь до некоторой степени он зависит от выбора, сделанного каждым из нас.

Размышляя над притчей о злых виноградарях, стоит обратиться к тексту пророка Исаии, который стал для Господа такой метафорой, которая, будучи всем понятной, позволяет о наполнять ее новым смыслом. И отвечать на те вопросы, которые она сама оставляет без ответа.

Какие же это вопросы? Напомним, что это начало 5-й главы. Пророк рассказывает о насаждении виноградника из отборных виноградных лоз. Ему очень важно подчеркнуть, что гора была утучненной, лозы отборными и землю Господь очистил от камней. Т.е. все условия были созданы. Но вместо винограда – дикие ягоды. Этот неожиданный смысловой разрыв (мы понимаем, что в природе такого не бывает), превращающий повествование в род притчи, является центральным нервом всего текста Исаии, возводимого к вопросу – почему? «Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды?» (Ис 5:4)

Этот вопрос, полный какой-то невыразимой душевной боли, остается без ответа. И именно на этот вопрос отвечает Христос. Нет. Не было никаких диких ягод. Был добрый урожай винограда. Но тот, кому оказали доверие его собрать, оказался этого доверия недостоин. Устраняется смысловой разрыв и притча выходит на совсем иной метафизический уровень.

Продолжая разговор о всеобщем воскресении, Павел, как видно, не отделяет его от истории Царства, постепенно раскрывающегося в нашем преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире. И только воскресение, но уж никак не бессмертие души, является для апостола подлинной победой над смертью.

Собственно, вся история Царства оказывается для него чередой сменяющих друг друга этапов на пути к этой победе. Главная победа уже одержана — Христос воскрес из мёртвых, и Его воскресение становится залогом окончательного торжества Царства в конце времён (ст. 20). Он — первый, но за Ним последуют другие. Узловым противостоянием нынешней эпохи оказывается, по мысли апостола, противостояние Христа и Царства с его полнотой жизни той смерти, которая вошла в мир после грехопадения — смерти, которую не победить, надеясь лишь на бессмертие души (ст. 21–22). Но воскресение — процесс, требующий времени, времени, которое можно измерить также и по часам нашего, преображающегося, но ещё не до конца преображённого мира. Это неудивительно: ведь Царство не чуждо нашему миру, оно входит в него с тем, чтобы преобразить его полностью, и история Царства не может протекать отдельно от истории, ещё продолжающейся по инерции в нашем мире, хотя смысл и движущая сила её исчерпались с приходом Спасителя.

По свидетельству евангелиста, процесс всеобщего воскресения начался в момент крестной смерти Спасителя ( 27:50-53), а завершится он, по словам Павла, в день Его возвращения (ст.23). Именно в этот день Церковь явит миру свою полноту как полноту тела Христова, о которой говорил апостол. Искавшие Царства и нашедшие его в нынешнюю эпоху смогут до конца насладиться той полнотой жизни, которую сегодня, даже соприкоснувшись с Царством, мы переживаем лишь отчасти.

Для тех же, кто не искал ничего, этот день станет днём того последнего Суда, на котором решится их судьба в вечности (ст. 24–25). Без такого суда невозможно завершение нынешнего исторического этапа, так же, как невозможно без него полное и окончательное торжество Христа и Царства над той смертью, которая вошла в мир с грехопадением (ст. 26–28). Только такая перспектива придаёт смысл христианству и христианской жизни, иначе не стоит и начинать, ведь, если мир навсегда останется таким, какой он есть сейчас, то лучше уж действительно, следуя известной поговорке, «есть, пить и веселиться, пока живы» (ст. 29–33). Христианство не религия, а жизнь в Царстве, а потому идти за Христом имеет смысл лишь тому, для кого это Царство важнее всего, что он имеет или может найти в нашем, ещё не преображённом мире.