Мысли вслух на1 Июня 2025

Традиционные представления подавляющего большинства народов земли о мироздании предполагают существование двух или трёх миров. Чаще всего речь идёт о верхнем мире — мире богов и высших духов, срединном мире — мире людей и нижнем мире — мире мёртвых или мире теней, где вместе с тенями умерших обитают обычно ещё и низшие, злые духи.

В некоторых случаях срединный и верхний мир объединяются, но нижний мир всегда воспринимается, как отдельный, отделённый от мира живых. В принципе, библейская картина мира от традиционной принципиально не отличается: речь идёт о «небесах», духовном мире, мире, где пребывает Бог, мире, который можно считать «верхним», о «срединном» мире живых и о «нижнем» мире мёртвых, который по-еврейски называется шеол (в грекоязычных библейских книгах шеол назван по-гречески «аидом», с которым связано русское слово «ад»).

Библейская картина мира начинает меняться уже во времена поздних пророков, которым была открыта реальность мессианского Царства (они называли его иногда также Царством Божиим). А в литургическом, богослужебном опыте эпохи Первого Храма Царство открывалось народу, как видения Престола Славы, того Престола Божия, который видели и некоторые пророки (к примеру, Исайя Иерусалимский).

Эти откровения изменили взгляд народа-общины на «верхний мир»: ведь то Царство Божие, которое ассоциировалось исключительно с «небесами», оставаясь чуждым миру людей, судя по свидетельству пророков, когда-нибудь, с приходом Мессии, должно было войти и в мир людей. В контексте пророческой традиции становятся понятными и слова Спасителя о Царстве, которое «приблизилось». Он, собственно, и пришёл для того, чтобы Царство могло войти в наш мир, преображая его.

Но если весь мир становится частью Царства, все прежние разделения в нём перестают быть релевантными. Теперь, после прихода Мессии, нельзя уже говорить о «небесах», которые существуют отдельно от «срединного мира»: ведь Царство теперь входит в наш мир, и прежней границы между ним и нашим миром больше нет. С другой стороны, нет больше и «нижнего мира», шеола в его прежнем качестве: ведь в таком качестве с Царством он несовместим.

Остаётся лишь само Царство, расширяющее своё духовное пространство в нашем мире, и то, что называется в новозаветных книгах «внешней тьмой». А существует эта внешняя по отношению к Царству тьма потому, что в мире есть силы и люди, для которых Царство неприемлемо и которые, в свою очередь, несовместимы с Царством. Они-то и оказываются во внешней тьме, на изнанке преображённого мира. Не потому, что их изгоняют, а из-за того выбора, который делают по собственной воле.

Наверное, мало кто, посмотрев на свою жизнь, может сказать, что он не упустил ничего из того, что дал ему Бог. Что была использована каждая мелочь, заботливо предоставленная в наше распоряжение. А вот Павел может. Потому что «не упускал возвещать вам всю волю Божию».

Подобное «неупускание» шанса, использование его в любой ситуации и есть одно из самых трудных духовных упражнений. Чем дальше, тем сложнее прощать сто раз одно и тоже. Чем дальше, тем противнее каяться в одном и том же. Все более бесполезными кажутся попытки бороться со злом. Разговоры с людьми кажутся метанием бисера перед свиньями. Чем дальше, тем больше.

Но Господь на примере прощения «до седмижды семидесяти раз» (Мт 18:21-22) учит нас, что это — наша основная работа. Как бы безнадежно ни выглядела задача, мы должны с надеждой проходить одно и то же сотни, тысячи раз. Мы должны быть готовы свидетельствовать всем, что у нас есть, о Его Смерти и Воскресении. И у нас даже есть опора на этом пути. Мы знаем, что человеку подобное возможно потому, что Павел бы человек, такой же, как мы, и он так жил.

В образности Книги Откровения встречается немало традиционных для пророческой визионерской традиции элементов. К таким элементам относится и образ Небесного Иерусалима, впервые появившийся в проповедях Исайи Вавилонского и зафиксированный письменно во второй части Книги Исайи.

Образ этот связан с традиционным, ещё допленным представлением о Царстве как о земном государстве со столицей в Иерусалиме. Разумеется, Мессия, Который, согласно допленной пророческой традиции, должен был стать главой этого государства, как ожидалось, установит в нём законы, полностью соответствующие Торе. А право поселиться в нём, что и не удивительно, получили бы лишь те, кто готов и согласен установленные законы соблюдать.

Конечно, в таких представлениях о Царстве ещё много земного, человеческого. Но роль Торы и данных Богом заповедей для жизни в Царстве отражена в них вполне адекватно. Другое дело, что само Царство оказалось не таким, каким его ожидали увидеть в допленный период, когда многие всё же ещё воспринимали его, как именно земное государство. В послепленный период, во многом благодаря проповеди Исайи Вавилонского, представления о Царстве начали меняться, хотя даже в евангельские времена в массовом сознании они оставались во многом такими же, какими были в допленный период.

И всё же если не всем, то, по крайней мере, некоторым стало ясно то, что имел в виду Иисус, когда говорил, что Его Царство «не от мира сего». Но от соблюдения Торы ищущих Царства это, разумеется, не освобождало: просто речь теперь нужно было вести уже не только и не столько о Торе внешней, о законодательстве и религиозных нормах и правилах, сколько о Торе внутренней, которая для человека, живущего духовной жизнью, становится не просто моральным кодексом, но духовным стержнем, делающим соблюдение заповедей вполне органичным. И лишь в этом случае, как видно, ищущему Царства открывается прямая дорога к цели.