Мысли вслух на3 Июня 2025

Образ воды для жителя пустыни во все времена был символом жизни. В библейских книгах образ этот получил дополнительное смысловое наполнение: он стал символом Царства Божия, или мессианского Царства, каким оно открывалось пророкам.

Иезекииль видит, как из-под Храма, увиденного им в видении, течёт река живой воды: ему открылось, что Второй Храм, который в своё время построят вернувшиеся из Вавилонского плена репатрианты, встретит Мессию и увидит начало Царства, которое Мессия принесёт в мир. Праведник, как свидетельствует автор Первого псалма, придёт в благословенную землю, в которой текут реки живой воды: путь праведности завершается в Царстве.

Об этой же воде жизни говорит и Иоанн: он видит её текущей прямо из Царства, торжество которого открылось ему в его апокалиптическом видении. Апостол свидетельствует, что вода эта, жизнь Царства доступна каждому: само дыхание Царства свидетельствует об этой жизни и призывает к ней приобщиться, и о нём же свидетельствует Церковь, названная в тексте «невестой», как нередко называли её и другие апостолы.

Здесь, как мало где в новозаветных книгах, ясно отражено то, что составляло основу учения первохристианской Церкви о спасении: Царство уже вошло в мир, его история началась в день Пятидесятницы, оно уже не будущее, а настоящее, к его жизни можно приобщиться прямо здесь и теперь.

Вместе с тем, история его именно только началась, Царство делает в мире лишь первые шаги, у него впереди ещё целая эпоха, и по меркам этого ветхого мира она продлится долго. Но отдельному человеку вовсе не обязательно ждать её завершения и торжества Царства, того дня, когда оно раскроется во всей своей полноте.

Возможность жить его жизнью доступна каждому, кто этого желает, даже теперь, когда история Царства только ещё началась. Ведь полнота его всегда одинакова, она лишь в разной мере открывается миру на разных этапах его становления и вхождения в мир, а потому человек, ищущий Царства, всегда может обрести его во всей полноте, какую только сможет вместить. История спасения началась, и апостол призывает каждого ищущего включиться в неё с тем, чтобы день возвращения Мессии и торжества Царства стал бы и его днём тоже.

То, что у Господа Свои, непонятные нам педагогические принципы, придумано давно и не нами. Знаменитые слова, сказанные Богом через пророка Исаию, как раз об этом: «Мои мысли — не ваши мысли» (Ис. 55:8). У Него — владыки времени — свой срок для всего, Он знает, когда именно Его ученикам следует что-то узнать и понять.

Порой Его слова могут показаться противоречащими друг другу: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34) и «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин.12:46). Но то, что мы пытаемся воспринять с нашей точки зрения, может быть совершенно чем-то иным для Бога. И поэтому Он, можно сказать, нянчится с нами, заботится о нас и ждет того момента, когда для нас будет лучше всего услышать Его слово, чтобы мы смогли его вместить (см. Ин.16:12).

Но часто так получается, что слова Христа даются нам «авансом» — на будущее. Господь знает, что сразу нам всего не понять, но все равно щедро делится с нами Своим Словом — Своей жизнью. И Ему не важно, что у нас уйдет уйма времени для того, чтобы смысл сказанного Им дошел до нас — сначала до сознания, потом до сердца. Он все равно говорит к нам, чтобы потом на этой почве Дух Святой взрастил уже что-то новое (см. Ин. 16:13).

Читая сегодняшний отрывок из Евангелия от Иоанна, хочется вслед за Пилатом и его вопросом «Что есть истина?» (Ин.18:38), спросить: что есть жизнь вечная?

И в самом деле, сложно, наверное, сосчитать тех людей, которых занимал когда-либо этот вопрос. Вероятно, это под силу только Богу, Который знает даже количество звезд на небе. И в ответ на этот вопрос Иисус ответит нам сегодня словами: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17:3).

Может быть, Он не скажет их, обращаясь прямо к нам, но мы можем услышать их, как ученики Иисуса — в Его разговоре с Отцом. Духом Святым людям открывается желание Господа о том, чтобы каждый человек пришел к Нему, вступил с Ним в отношения любви. И именно в этих словах видно, что это желание наполняет Троицу — желание того, чтобы каждый человек «знал» истинного Бога и посланного Им Иисуса Христа.

Ещё во время Своего земного служения Иисус сказал, что Он пришёл принести не мир, а меч, имея в виду то разделение, которое вызовет Его свидетельство о Царстве. Так было до Его воскресения, и ещё заметнее стало разделение между принимающими и отвергающими после этого события. Казалось бы, пытаться замолчать столь значимое даже для неверующих событие — дело заведомо безнадёжное, и всё же попытки сделать это предпринимаются с самого начала, с первого дня, когда Воскресший явился тем, кто уже не надеялся увидеть Его живым.

И впоследствии отрицавшие христианство практически никогда не пытались объяснить увиденное и засвидетельствованное апостолами и другими свидетелями; вся их аргументация сводилась обычно к тому, что все свидетельства — намеренный или ненамеренный обман (во втором случае говорят обычно о добросовестном заблуждении свидетелей, принявших за реальность свои галлюцинации или плод своего разгорячённого воображения).

Почему же за столетия и тысячелетия христианской истории противники христианства не придумали никаких других, более убедительных объяснений? Ведь каждому должно быть понятно, что движение, основанное на обмане или даже на добросовестном заблуждении, не может существовать тысячелетиями! Ответ на этот вопрос оказывается проще, чем можно было бы подумать, и он содержится в самом Евангелии.

Даже во времена земного служения Спасителя Его слова воспринимались многими в штыки не потому, что у отрицавших были какие-то логические иди иные аргументы, а потому, что Царство и Тот, Кто принёс его в мир, были для них неприемлемы в принципе, во всяком случае, такими, какими они перед ними предстали. Принять Царство, о котором свидетельствует Христос, и его законы означает для каждого перестать быть тем, что он есть, измениться кардинально, а значит, расстаться с собой прежним, как бы порой принимающий ни нравился сам себе. Если человек этого не хочет и к этому не готов, он говорит Христу и Царству «нет», которое для него самого уже не нуждается в объяснении.

Окружающим же проще всего объяснить свой отказ, объявив всю историю ложью, заблуждением, вымыслом адептов, — словом, чем-нибудь таким, что заведомо исключало бы дальнейшую дискуссию. Так было в дни воскресения Спасителя, так было столетия спустя, такой же ситуация остаётся и сегодня. Конечно, каждый вправе сам сделать свой выбор, когда дело касается собственного спасения. Главное — не обманывать себя относительно мотивов этого выбора. И других тоже.

Марк рисует события после Воскресения Христова очень кратко. Почти все эпизоды из этого рассказа описаны подробнее в других Евангелиях. Марк хочет подчеркнуть самое главное. Итак, ученики скрываются от преследований, охваченные скорбью и отчаянием. Только некоторые женщины, не оставившие Иисуса в час Его смерти, и теперь хотят отдать Ему последний долг и завершить погребение, не оконченное ими из-за субботнего покоя. Именно им, самым верным Его последователям, Ангел возвещает ошеломляющую, страшную и одновременно радостную весть: Он воскрес. Его нет здесь. Но ученики не могут поверить ни Марии Магдалине, которой явился Иисус, ни двум другим ученикам, видевшим Его. Они так поглощены своим горем и отчаянием, что сердце их закрывается для надежды, хотя Иисус неоднократно предсказывал им Свое Воскресение. Наконец, Сам Иисус появляется посреди них и упрекает их за жестокосердие и неверие. Своим появлением Он рассеивает их горе и страх.

Воскресший Спаситель посылает учеников возвестить «всей твари» радостную весть о новой жизни, начавшейся с Его Воскресением. Он говорит, что через веру и крещение человек уже в этой жизни входит в спасение — освобождение от рабства страха, греха, смерти, вечного осуждения. Христос называет чудесные знамения и дары, которыми теперь обладает новое человечество, возрожденное и воскрешенное к жизни в Боге. Власть учеников Христовых над смертью, болезнью, темными силами — свидетельство присутствия посреди них Самого Христа. Он и теперь живет посреди нас и в нас, благословляя проповедь Евангелия Жизни.

Говоря о верующих евреях, читающих св. Писание, Павел упоминает покрывало, которое мешает им видеть подлинный смысл текста так же, как когда-то покрывало, наброшенное Моисеем на своё лицо, мешало видеть его окружающим. Что он имеет в виду?

Конечно, читая этот отрывок сегодняшними глазами, мы прежде всего обращаем внимание на разницу между традициями, связанными с интерпретацией иудеями и христианами одних и тех же ветхозаветных текстов. Но во времена апостола говорить о какой-то особой христианской традиции было ещё рано. Вероятно, уже существовали какие-то, вполне возможно, даже записанные, рассказы о смерти и воскресении Спасителя, но христианского корпуса священных текстов ещё не существовало. Равно, как и особой разработанной христианской традиции интерпретации Торы или Пророческих книг: прошло ещё слишком мало времени, чтобы такие интерпретации могли появиться. Речь, очевидно, идёт о другом.

И тут вспоминаются слова евангелиста о том, что Иисус Сам после воскресения во время одной из встреч с учениками отрыл их ум для восприятия Писания. Вряд ли в данном случае речь шла о какой-то таинственной экзегезе, доступной только «посвящённым».

Скорее дело было в другом, в самой сути того, что можно было бы назвать пониманием всякого текста, и особенно теста священного и боговдохновенного. В самом деле: для понимания любого текста необходимо прежде всего воссоздать ту систему смыслов, которую создал автор, когда писал свой текст. Текст ведь (по крайней мере, текст литературный) и есть система смыслов, облечённая в слова. А смыслы нельзя просто скопировать так, как мы копируем буквы, их можно лишь воссоздать, пройдя вместе с автором тот путь, который прошёл он, создавая свой текст.

Но что, если автор был не один? Что, если его вдохновлял Бог, если Он открывал смыслы, а автор лишь воплощал их в слове? Тогда получается, что путь надо пройти не только с автором-человеком, но и с Богом, Который его вдохновлял. Чтобы понять Библию, надо понять Бога. А вот этому пониманию лучше Спасителя точно не научит никто. Более того: каким-то основополагающим вещам может научить только Сам Спаситель. Иначе — покрывало. Иначе что-то остаётся закрытым навсегда.

Вот это и имеет в виду апостол, говоря, что лишь дыхание Божье, дыхание Царства освобождает человека и даёт ему полноту понимания св. Писания как слова Божия. Бог свободен от всех человеческих ограничений, и лишь в Его свободе можно понять Его слово.