Мысли вслух на16 Декабря 2025

О духовной жизни вообще и о христианской духовной жизни, в частности, сказано и написано немало. Но что же такое всё-таки духовная жизнь христианина? Нам порой бывает очень непросто ответить на этот вопрос, быть может, ещё и потому, что под духовной жизнью в наши дни часто имеют в виду многое из того, что не имеет к ней прямого отношения: тут и богословие, и мораль, и собственно религия, и мистические переживания, и многое другое, что, будучи связано с духовной жизнью и ею порождено, всё-таки ей не тождественно. Ведь под духовной жизнью, очевидно, естественнее всего подразумевать жизнь нашего духовного «я», на библейском языке обычно называемого сердцем, а оно проявляет себя, в первую очередь, как воля и отношение. И наша духовная жизнь — это, прежде всего, отношения, связывающие нас с Богом и с ближними. Тут-то и начинается самое интересное.

Дело в том, что, судя по многочисленным библейским свидетельствам, Бог согласен строить с нами отношения только на Своих условиях. Он нам ничего не навязывает, Он лишь предлагает нам Себя, но при этом требует, чтобы мы впустили Его в свою жизнь безусловно и абсолютно. На меньшее Он, похоже, не согласен. Но тогда и оказывается, что, если мы желаем иметь нормальные, полноценные отношения с Богом, нам придётся отказаться от того, чтобы принадлежать себе. А если мы решимся на это, наше сердце и всю нашу жизнь, внутреннюю и внешнюю, наполнит дыхание Божие, то дыхание Царства, о котором пишет апостол. И тогда Бог Сам вернёт нам ту жизнь, которую мы решились отдать Ему. Вернёт в такой полноте, которую мы никогда не обрели бы без Него, без Его помощи и без Его участия.

Нет, наверное, на земле такого христианина, который не задумывался бы о свидетельстве — своём собственном или свидетельстве вообще. И гонения за веру тоже знакомы многим. Казалось бы, ничего необычного в этом нет: история знает немало мучеников идеи, которых преследовали за отказ отречься от своих убеждений. Может показаться, что и христиане здесь не исключение: их преследовали за их религиозные убеждения так же, как и многих других. Но действительно ли это так?

На первый взгляд, никаких принципиальных отличий действительно нет. Впрочем, кроме одного: Иисус, как видно, заповедовал каждому верному не задумываться о том, что он будет говорить, когда ему придётся держать ответ перед своими гонителями. И это может показаться воистину странным: ведь речь идёт о самом важном, об исповедании своей веры, а тут, как может показаться, Спаситель призывает нас пустить всё на самотёк!

Но оказывается, что речь идёт совсем о другом: Иисус просто призывает нас в критической ситуации дать возможность действовать Ему. Он Сам будет говорить через нас, а нам остаётся всего лишь не мешать Ему. Не мешать своими страхами, самоуверенностью, самолюбованием. И тогда Он скажет через нас всё, что должно быть сказано, но чего мы, наверное, никогда не смогли бы сказать без Его помощи.

«Благими намерениями дорога в ад выложена», всем известна эта народная мудрость. Почему это так? К размышлению над этим приводит нас притча о двух сыновьях. Мы легко соглашаемся на словах творить добро, ибо тогда получаем удовольствие от мысли о собственной праведности. Но постоянства, терпения, трудолюбия нам всем не хватает. И уподобляемся мы семенам, упавшим на камни. «Дух отважен, но бессильна плоть», говорит Господь в другое время. Но задумаемся и над тем удивительным даром покаяния, который нам дан. Нам всегда оставлена возможность чистого листа. Зло никогда не поздно отринуть.

Впрочем, предположение о не свершившихся благих намерениях сына, сказавшего «иду», только одно из возможных толкований. Другим смыслом может служить показное благочестие, позволяющее скользить по поверхности жизни, не проникая вглубь ее проблем.

Только одно слово приходит на ум, когда речь заходит об умовении ног, когда вспоминаешь и представляешь себе то, что кто-то умывает тебе ноги: «пронзительно». И это пронзительно, когда это делает брат или сестра, и даже не возникает мысли о том, что это мог делать твой Господь… Насколько безоружным, беззащитным оказываешься ты, с трудом накапливая доверие, чтобы покорно и смиренно принять этот удивительный дар. Обнаженное сердце замирает, почти останавливается от глубины ощущений и чувств.

Когда же ты сам умываешь ноги, оно бьется желанием высказать всем этим действием ту любовь, которая умножается с решением умыть кому-то ноги. Сердце бьется, повелевая бережно прикасаться к ногам брата или сестры, понимая, что доверие, оказанное тебе, граничит с болью. И Господь, который призывает нас творить это, присутствует рядом, благословляя открытость и умножая любовь.

Однако Его указание умывать друг другу ноги касается не только этого действия, оно должно пронизывать все наше общение. Но такое состояние духа, которое дает тебе возможность быть «умывающим» или «умываемым», возможно лишь с присутствием Иисуса в твоем сердце. Ведь именно Он может занять в наших сердцах места гордыни, страха довериться, нежелания служить ближнему.

В конце концов Валаам всё же делает то, чего не может не сделать как подлинный пророк: он благословляет народ Божий. Благословляет несмотря на все посулы и угрозы пригласившего его Валака. Оно и понятно: Валаам прекрасно знает, что бывает с пророком, изменившим своему призванию. Вряд ли он что-нибудь слышал о Яхве прежде: он родом из Месопотамии, слухи о евреях туда едва ли доходили, тем более, что даже более близкие соседи о них тогда ничего толком не знали.

Точно Валаам знал лишь одно: тот самый голос, который он услышал, скорее всего, ещё в детстве и услышав который стал пророком, теперь велит ему благословить этот неведомо откуда взявшийся народ, а не проклинать его. Быть может, бывали случаи, когда всё было не так однозначно. Не случайно же Валак приглашает Валаама, чтобы проклясть народ, фактически делает ему своего рода заказ на проклятие, и Валаам ведь идёт, хотя первые знаки того, что идти не надо, были ему даны ещё до того, как он отправился в путь. Были, наверное, такие случаи, когда пророк мог призвать на помощь того, чей голос слышал.

Задействовать ту силу, которая за ним стояла. В те времена каждый пророк был отчасти и магом, он обладал силой, которой до известной степени мог управлять. Если стремление управлять силой, овладеть ею побеждало, пророк исчезал и на его место приходил маг, племенной колдун. Если пророк последовательно отказывался от всего магического, что предполагал пророческий опыт его эпохи, отказывался от овладения силой и от всяких попыток ею манипулировать, он мог стать подлинным пророком, который иногда мог слышать голос Божий и видеть ангелов.

Всё зависело тут от выбора самого человека — как бывает всегда на всяком духовном пути. Бог же со своей стороны не хочет ничьей гибели, Он хочет спасти каждого и дать каждому возможность слышать Его и общаться с Ним. Такой момент истины настал и для Валаама — когда встал выбор, благословить ли народ, как ему открылось, или попробовать использовать обретённую силу для того, чтобы его проклясть. Валаам выбирает первое, оставаясь пророком и становясь Божьим свидетелем — вопреки тому, чего ждёт от него Валак.

Никакая, даже самая продолжительная, война не может длиться вечно; раньше или позже любая война оканчивается миром. Но, как видно, предложенный дьяволом мир немногим лучше навязанной им же войны. Не случайно мирные времена в видении Иоанна тоже символизирует «зверь», но выходящий уже не из моря, а из земли (ст. 11). И если вода в мифологиях подавляющего большинства ближневосточных народов была символом хаоса, противостоящего высшим силам, то земля ассоциировалась, прежде всего, с культами плодородия, деторождения, материального богатства. Всё это, конечно, мало совместимо с бесконечной войной. Но и к Царству земные блага сами по себе, как известно, никого не приближают. А «зверь из земли», между тем, провозглашает именно их, как высшую ценность.

Не случайно его символом становится число 666. И дело тут не в нумерологии: Иоанн прямо говорит о нём, что это число «человеческое», ни к какой мистике отношения не имеющее (ст. 18). В Библии оно встречается лишь однажды: о Соломоне говорится, что годовой бюджет его страны составлял сумму в 666 золотых шекелей ( 10:14;  9:13). Как видно, тайну числа 666 приходится искать не в сфере мистико-символической, а в сфере социально-экономической.

И доказательство тому легко найти в самой Книге Откровения: власть «зверя из земли», как видно, опирается на экономику и торговлю, именно она даёт ему власть над каждым, кто не хочет оказаться вне общества, лишившись возможности участвовать в экономической жизни (ст. 16–17). И дело тут не в конкретных технологиях, а в обществе как таковом, в его структуре и организации, тоталитарной если не по форме, то по существу.

Конечно, тоталитаризм этот не обязательно должен пугать людей звериным оскалом, он вполне может иметь не только «человеческое лицо», но даже носить маску, напоминающую нечто «христианское»: не случайно рога «зверя из земли» напоминают рога «агнца», т.е. Христа. Впрочем, провозвестие его от этого не становится христианским: говорит он не как «агнец», а как «дракон» (ст. 11). Да и поклоняться он призывает не Христу, а «зверю из моря» (ст. 12–14). Более того: он так направляет и выстраивает жизнь общества, чтобы оно само избавлялось от всякого, кто откажется от навязываемого каждому поклонения (ст. 15).

Перед нами, по-видимому, эпоха «чёрного всадника» с мерой в руке ( 6:5-6), эпоха, когда на первый план выходит экономика, когда мирными средствами, путём экономической экспансии добиваются того, чего прежде добивались силой оружия. Однако более гуманной она, как видно, не становится: на смену открытому диктату и насилию приходит диктат скрытый, «мягкий», осуществляющийся под лозунгами «гуманизма», «блага человека» и «всеобщего процветания». Но Царство и его свидетели таким «гуманистам», очевидно, мешают не меньше, чем сторонникам прямого и открытого насилия. Это не удивительно: ведь тому, кто стоит за обоими «зверями», безразлично, под какой маской скрываться: ему важно лишь, чтобы поклонялись не Богу и не Тому, Кого Он послал для спасения мира. Любое другое поклонение он, как видно, легко переключает на себя и обращает себе на пользу. И лишь избежавшие расставленных обоими зверями «ловушек» войдут в Царство, которого ищут.