Мысли вслух на21 Декабря 2025

В Библии немало говорится и о гневе, и о ненависти. На первый взгляд может показаться, что речь идёт о вещах если не одинаковых, то, по крайней мере, похожих настолько, что слова «гнев» и «ненависть» можно использовать, как синонимы. И всё же, как видно, это не так. В самом деле, ненависть к человеку, судя по слову священнописателя, возникает тогда, когда он умышленно делает зло. А вот вспыльчивый человек может во время вспышки гнева (а по смыслу соответствующего еврейского слова речь идёт именно о вспышке гнева, связанной с нетерпением) совершить неразумный поступок, о котором впоследствии ему, вполне вероятно, придётся жалеть, но ненависти он, как видно, не вызывает (во всяком случае, автор афоризма ничего об этом не говорит).

И дело тут, наверное, не в том, что в случае вспышки гнева перед нами всего лишь незначительный эпизод: люди нетерпеливые к таким вспышкам склонны, и они могут у них повторяться регулярно по самым разным поводам. Дело, вероятно, в другом, а именно, в духовной глубине происходящего. Внешне, на психическом уровне проявления гнева (особенно у людей эмоциональных) и ненависти могут порой быть похожи (хотя человек, мало склонный к эмоциям, может своей ненависти прямо и не выказывать). Но человек, сознательно делающий зло, очевидно, решил для себя, что на это зло он имеет право, или ещё как-то обосновал свой поступок. Как бы то ни было, речь идёт именно о выборе, об осознанной интенции, а значит, о сфере собственно духовной. Неудивительно, что, кроме ненависти, такое поведение ничего не вызывает: ведь ненависть, прежде всего, означает неприятие человека и отталкивание от него, нежелание общаться и стремление исключить человека из своей жизни. Ничего другого в нашем мире человек, сознательно делающий зло, и не может ни у кого вызвать: желать добра такому человеку может лишь тот, кто уже приобщился к Царству и живёт его жизнью.

А вот вспышку гнева, вызванную нетерпением, простить не так уж сложно, тем более что вспыливший сам, скорее всего, будет сожалеть о своём поступке: ведь тут нет осознанной интенции, духовную жизнь такие вспышки, конечно, омрачают, но не искажают необратимо, как искажает её сознательно сделанное зло. А потому и духовных оснований для ответной ненависти такой гнев, как правило, не даёт.

В рассказе о десяти прокаженных интересна такая деталь: Господь посылает прокаженных исполнить написанное в Законе о проказе и о ее исцелении — пойти показаться священникам. Будучи иудеями, чтящими Закон (девять из них), они не могли бы скоро вернуться и поблагодарить Иисуса, если бы стали сначала исполнять законную заповедь, а потом только давать волю чувствам. Почему же Господь больше рад не им, а десятому — Самарянину, полу-язычнику, который не смел приблизиться к Учителю-иудею? Может быть, для Него важнее не формальная благодарность, выраженная в храмовой жертве, которую должен был принести исцелившийся прокаженный, а живая, идущая из сердца и превозмогающая все законнические барьеры...

Мы все знаем, как важно благодарить Бога, но делаем ли мы это из внутреннего порыва, или благочестиво идем приносить Ему очередную «благодарственную» жертву?

Чтения пред праздником Рождества возвращают нас к невероятному и невозможному событию, которое для нас стало обыденностью и рутиной. Бог стал человеком, прошел путь, полагающийся каждому из нас. Когда мы говорим о Рождестве, слишком часто стирается яркость и контраст этого события на фоне всей остальной истории. Непостижимое человек пытается уложить в голове, просто считая Боговоплощение обычным делом. Лучшее, что можно сделать в этой ситуации, — подражать Святому Иосифу. Что означает принять невозможное для человека, но возможное для Бога, и при этом не считать воплощение Бога чем-то само собой разумеющимся.