Новость дня на 9 Сентября 2010

Сегодняшнее чтение подводит итог миссионерскому служению Павла. И вновь перед нами конфликт апостола со своими соплеменниками (ст. 23 – 24). Конечно, слухи о проповеди Павла и его миссионерской деятельности не могли не дойти до еврейской общины Рима, весьма многочисленной и влиятельной. Но ничего определённого римские евреи, как видно, ни о самом апостоле, ни о его деятельности не знали (ст. 21 – 22). Сам же Павел в Риме, как и прежде в Иерусалиме, утверждал то же самое, о чём говорил прежде своим судьям: он ни в чём не виноват ни перед Синагогой, ни перед своим народом (ст. 17 – 19). Единственная его «вина» заключается в том, что на Мессию и на Царство он смотрит не так, как большинство его соплеменников и единоверцев. Но это вовсе не означает, что вера Павла противоречит традиции. Напротив, апостол и в Риме, как уже бывало в других местах, сумел убедить многих в том, что его вера традиции в её подлинном понимании отнюдь не противоречит (ст. 23). И, конечно же, Павел никоим образом не считал, что его обращение к римским властям и к римскому суду как-то связано с желанием повредить Синагоге или своему народу (ст. 19). Речь шла лишь о том, чтобы избежать совершенно безосновательных обвинений и возможной судебной (а быть может, и бессудной) расправы (ст. 17 – 18). И всё же слова апостола, как видно, убедили не всех (ст. 24). И вновь случилось то, что уже происходило не раз и с Павлом, и с другими христианами: не желая раскола в общине, свидетельство Павла отвергают все, так что после его речи уходят и согласные, и несогласные (ст. 25). По-видимому, среди слушавших апостола возобладало желание, как говорят в таких случаях, «не раскачивать лодку». А результатом такого нежелания, помимо видимости мира в общине, стало отвержение Христа и Царства, о чём Павел и сказал прямо своим слушателям (ст. 25 – 27). Так консерватизм и нежелание перемен стали для еврейской общины Рима преградой на пути в Царство. Но это, разумеется, никоим образом не могло остановить проповедь апостола, только теперь она, как видно, оказывалась обращена прежде всего к язычникам, у которых не было столь древней и мощной религиозной традиции, которая сковывала бы их разум и волю (ст. 28). И Царство, судя по свидетельству евангелиста, действительно продолжало расширяться, а вместе с ним росла и римская церковь, включая в себя всё новых христиан — недавних язычников (ст. 30 – 31).

Книга Деяний выглядит как бы незаконченной. Мы не знаем, чем закончился последний разговор Павла с иудеями, а о судьбе самого Павла мы знаем лишь из позднейшего предания (ранние христианские писатели сообщают, что он был казнен при императоре Нероне — около 64 года). Но могла ли быть закончена эта книга? В составе Библии, охватывающей всю историю мира от сотворения (в Бытии) до последних времен (в Откровении), Книга Деяний описывает события, предшествующие нашему времени, за которым должно последовать Второе пришествие Христа. Поэтому последней исторической книге Нового Завета, приходится ограничиться лишь определенным, самым начальным отрезком христианской истории. Поэтому продолжение Деяний — это вся история мира от первого века и до самого конца. Эту книгу пишем мы с вами, и в ней, как и в любой книге Библии описываются грехи и ошибки и — победы Святого Духа, ее герои — современные ироды и апостолы. Нам тоже придется занять место в этой повести — какую роль мы изберем?

В ожидании императорского суда Павел не теряет времени зря. И прежде всего он встречается с представителями еврейской общины Рима — одной из крупнейших и влиятельнейших в западной диаспоре. И, как всегда и везде, в первую очередь он обращается к своему народу. Павел уверен: он ни в чём не виноват ни перед римской общиной, ни перед еврейским народом в целом. Снова и снова он подчёркивает это, говоря о своём обращении к суду императора лишь как к вынужденной мере.

Он не разрывает с еврейством, он лишь пытается разрешить конкретный конфликт, который в той конкретной ситуации разрешить по-другому было невозможно. А вот своё свидетельство апостол начинает, как и в Иерусалиме, с разговора о Торе и о пророческих книгах. Он, как и в Иерусалиме, апеллирует к Традиции. Именно так, к Традиции с большой буквы. Не к религиозной традиции, а к Традиции Откровения. Свой конфликт с лидерами Синагоги в Иерусалиме и с Синедрионом он рассматривает как конфликт именно религиозный, а значит, локальный и не касающийся главного.

Главное же для апостола — та история Откровения и связанная с ней история спасения, которая и есть для него духовное ядро и духовный стержень не только иудаизма, но и — шире — яхвизма. И, свидетельствуя о Христе, Павел обращается именно к Традиции с большой буквы. Он не отвергает, конечно, религию как таковую, но и не ставит её на первое место. Он знает по опыту своей собственной встречи с Воскресшим на дамасской дороге, что всё, с ним происходившее начиная с той минуты, ни в какие религиозные рамки не вмещается, а вот в те другие рамки, которые (может быть, не сразу) ему открылись — вместиться может.

Правда, рамками открывшуюся апостолу духовною картину можно назвать лишь весьма условно. Павел как бы видит своим духовным взором всю перспективу Божьего действия в мире — от его, этого мира, сотворения, через трагедию грехопадения, а затем, через дарование Торы и пророческое откровение, — ко Христу, а значит, и к Царству, входящему в мир.

Вот это и есть та Традиция, которой живёт Павел. На неё он опирается, когда свидетельствует о Христе, и особенно когда свидетельствует евреям. Он ничего не лишает других и ничего не лишается сам. И ни от чего не отказывается, кроме того, что может заслонить собой открывшуюся ему духовную полноту. Но от того, что мешает, апостол как раз отказывается — быстро и решительно. Иначе всё его свидетельство потеряет смысл. А значит, и его жизнь тоже.