Новость дня на 1 Марта 2016

Вот уже две тысячи лет назад автор послания к Евреям сказал: «Ещё немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит». Две тысячи лет — так ли это немного? И хочется сказать себе, что, в конце концов, такое «немного» напоминает что-то из математики, бесконечно стремящееся к нулю. Может, и не будет этого пришествия никогда? А если будет, то уж точно не с нами! Так в чём тут дело? Почему, в конце концов, Церковь включила в каной Священного Писания слова, похожие на неудачное пророчество? Наверное, дело в том, что это «немного, очень немного» — это взгляд с точки зрения Вечности. Он действительно придёт очень скоро — но только Он знает, когда это скоро. Для каждого из нас встреча с Ним не может не стать неожиданностью. А ведь момент, когда наступает для нас эта встреча, — смерть. Если бы мы увидели Бога через пять минут — смогли бы мы посмотреть Ему в глаза? Вот об этом и напоминает нам Церковь в сегодняшнем чтении.

По-видимому, катастрофа 70 г. отразилась на духовном состоянии не только Синагоги, но и Церкви. Вероятно, многие церковные общины переживали в этот период духовный, а вместе с тем и организационный кризис. Очевидно, именно с ним были связаны призывы автора послания не оставлять церковных собраний (ст. 25). Можно думать, что такого рода практика была вызвана, прежде всего, разочарованием и растерянностью, связанными с разгромом Храма и прекращением жертвоприношений. Не исключено, что для многих христиан, и в первую очередь для иудео-христиан, разгром Храма означал невозможность не только жертвоприношения, но и хлебопреломления, так, что они уже не видели смысла участвовать в церковных собраниях. Это не удивительно: ведь традиционные иудейские представления тех времён не отделяли одно от другого, и иудеи, и иудео-христиане смотрели на хлебопреломление и на ритуальные трапезы, центром которых оно являлось, как на продолжение жертвенной трапезы, без которой хлебопреломление мыслилось духовно и религиозно совершенно невозможным.

Между тем, автор послания призывает своих единоверцев держаться прежнего порядка церковной жизни, указывая на то, что даже в отсутствие Храма и традиционных яхвистских жертвоприношений для христиан всё же возможна полноценная духовная жизнь: ведь Тот, Кто принёс в мир Царство, став для Своих последователей истинным Первосвященником, не изменяет ни раз данным обещаниям, ни однажды заключённому союзу-завету (ст. 19 – 24). Более того: автор считает уход из Церкви изменой этому союзу-завету, сравнивая его с отступничеством, которое, в соответствии с нормами Торы, наказывается смертью (ст. 28 – 31). Он напоминает о том, что Тора допускает возможность очищения лишь от греха, совершённого по слабости или по неведению, но никак не от греха, совершённого сознательно и добровольно. И добровольное оставление церковного собрания для него является примером именно такого греха, равнозначного добровольному отступничеству (ст. 26 – 27). Это неудивительно: ведь через хлебопреломление, которое происходит в собрании, в котором непосредственно участвует Воскресший, и реализуется тот новый союз-завет, о котором говорил уже Иеремия и который стал реальностью с приходом в мир Спасителя. Завет, открывающий ищущим Царство. И отказ от участия в хлебопреломлении означает поэтому не что иное, как отказ от завета, а значит, и от Царства.

Согласно общепринятым в яхвистской среде и отражённым в Торе представлениям, человеку мог быть прощён до конца лишь грех, совершённый невольно, например, по слабости или по неведению. Если же грех совершался преднамеренно, т.е. сознательно и добровольно, ни о каком полном прощении его совершившего речи быть не могло. Конечно, если согрешивший искренне раскаивался и обращался к Богу с просьбой о прощении, Бог мог его простить. Но последствия греха, то, что на языке Торы называется скверной, довлел над согрешившим добровольно всю оставшуюся жизнь, сказываясь нередко даже на его потомках. С приходом Христа всё изменилось: в мир вошло Царство, законы которого принципиально отличаются от законов непреображённого мира. В Царстве каждый, к нему приобщившийся, получает возможность начать всё с чистого листа. Все грехи, совершённые прежде, остаются в прошлой жизни, протекавшей по законам нашего, ещё не преображённого мира, а перед новообращённым христианином лежит чистый лист новой жизни, в которой греху не может и не должно быть места. Но что, если грех всё же проникнет в эту новую жизнь вместе с ещё не преображённой, а значит, не свободной от греха человеческой природой? Тогда, очевидно, такому грешнику уже не найдётся места в Царстве, и тогда ему останется лишь то, что в новозаветных книгах называется «внешней тьмой» или «озером огненным». К счастью для нас, пока процесс вхождения Царства в наш мир не завершён, возможность начать заново, попробовать ещё раз даётся нам снова и снова. Но это не делает ситуацию менее серьёзной: ведь мы не знаем, сколько ещё времени у нас в запасе. А значит, каждая попытка вполне может оказаться последней.