Новость дня на 14 Ноября 2016

Утром Воскресения первыми пришли ко гробу женщины. Считается, что женщинам, согласно нравам того времени, в меньшей степени, чем мужчинам, угрожала расправа за выражение сочувствия казнённому, поэтому они и не опасались приходить на Его могилу. Пусть даже так, не будем на этом основании умалять степень их любви и преданности Учителю. Есть сила открытая, видимая сразу и бесспорная, но есть и другая сила, проявляющаяся в кажущейся слабости. Много раз "слабый" пол оказывался сильным именно в тех ситуациях, где требовалась именно такая сила, совершающаяся в немощи.

Но и откровенная сила, требуемая от мужчины, не отвергается. Мы видим Петра, преодолевшего временное отступничество, и снова узнаём его характер, его решимость и порывистость. Силы возвращаются к нему.

Противники христианства называют его религией слабых. Нет, христианство делает слабых сильными, и само является источником силы. Только это не та сила, которая, подобно культуристу, щеголяет накачанными мышцами. Сила веры не сразу заметна и часто не принимается в расчёт. Голиафу тоже не приходило в голову, что его победит скромный юноша Давид, не обладавший богатырской мускулатурой.

Читая евангельские рассказы о встречах и общении учеников с воскресшим Учителем, многие задумываются над тем, почему, узнав Его в момент преломления хлеба, апостолы тут же теряют Спасителя из виду. Казалось бы, только что, идя по дороге, они видели Его совершенно ясно, Он был рядом, и вот Его уже нет, и неизвестно, как и куда Он исчез. Между тем, близость Царства, входящего в мир, может многое тут объяснить.

Иисус ведь ещё до Своей смерти и Своего воскресения говорил о том, что Царство приблизилось, что оно теперь рядом, что оно уже входит в мир. И после Своего воскресения Он снова подтверждает эту мысль. Но теперь ситуация изменилась: после воскресения Иисус уже принадлежит Царству полностью, а в этом мире присутствует постольку, поскольку Царство в него вошло. Он уже не переходит границ Царства, не касается падшего мира — не физической природы как таковой, а той её части, которая с Царством ещё не соприкоснулась. А апостолы между тем ещё принадлежат именно падшему миру, притом принадлежат всецело — для них ситуация изменится только после Пятидесятницы, когда они соприкоснутся с Царством, почувствуют его дыхание, войдут в него.

Тогда они и научатся видеть Царство таким, какое оно есть, воспринимать его бесконечную глубину, в которой нет расстояний и где Христа поэтому встретить легко и просто — достаточно лишь позвать Его. Пока же, до Пятидесятницы, ученики видят лишь, так сказать, окраину Царства, ту его границу, которой оно соприкасается с непреображённым ещё миром. Сама граница прозрачна, её легко не заметить. И воскресший Спаситель, находящийся по другую её сторону, кажется, идёт по той же дороге, что и апостолы. Он и правда идёт по той же дороге, но Его часть дороги пролегает по ту сторону границы, разделяющей Царство и падший мир.

Ученики, разумеется, никакой границы не замечают: они уверены, что таинственный Незнакомец — обитатель их мира, а не житель Царства. И пока Он находится так же близко к границе со Своей стороны, как Его ученики — со своей, апостолы ничего не замечают. Но вот наступает момент хлебопреломления, и Иисус оказывается там, где Он в этот момент только и может быть: в центре Своего Царства, как положено Царю. От границы Царства Он уходит в его глубину.

И, естественно, становится невидимым для апостолов: ведь так далеко вглубь Царства они пока ещё заглянуть не могут. Им кажется, что Учитель исчез как раз в тот момент, когда они наконец догадались, Кто перед ними. На самом деле Иисус, конечно, никуда не исчезал: будь апостолы в состоянии видеть Царство таким, какое оно есть, они бы увидели там своего Учителя во славе. Но их время ещё не пришло. Пятидесятница была ещё впереди. А пока апостолам оставалось лишь удивляться и гадать, отчего это их Учитель так неожиданно появляется и так же неожиданно исчезает из виду.

Интересно: почему апостолы, идущие дорогой в Эммаус, не узнают своего Учителя? Конечно, они не ожидали Воскресения, им казалось, что всё кончено, и Тому, Кого они считали незнакомцем, они с горечью рассказывали обо всём, «что было в эти дни в Иерусалиме». Но как можно не узнать Того, с Кем провёл рядом несколько лет, общаясь ежедневно? Изменившаяся человечность, нелегко воспринимаемая глазами и чувствами падшего человека? Наверное, да, ведь Царство непреображённому зрению открывается с трудом и лишь отчасти. Но ведь в момент хлебопреломления они видят Его совершенно ясно! Что же произошло? Богослов, наверное, сумел бы выстроить на одном этом факте целую сакраментологию. Но дело, быть может, тут и проще, и сложнее: ученики просто приобщились к Царству, вошли в него и оказались прямо в его центре, там, где Он, их Учитель. А из Царства Царство видно хорошо, и апостолы, конечно, сразу же без проблем разглядели Иисуса. А вот как и почему оказывается, что Царство то открывается ученикам, то снова от них закрывается, остаётся лишь догадываться. Ясно одно: теперь оно действительно рядом, рядом настолько, что перейти его границу можно, даже не заметив этого. Но, с другой стороны, можно, оказывается, перейти границу Царства, не заметив не только границы, но и самого Царства! Можно пройти сквозь него, ничего не увидев и не ощутив, не заметив даже Того, Кого, пока Он принадлежал ещё по своей человеческой природе к непреображённой части мироздания, не заметить было невозможно. По-видимому, нужно отношение, актуализирующееся здесь и теперь, связь, подобная той, которая объединяет собравшихся вокруг преломляемого хлеба, чтобы пережить реальность Царства. А оно, оказывается, бесконечно велико: стоило апостолам лишь узнать Иисуса, оказаться в одном с Ним духовном измерении, как Он тут же исчезает из виду, растворившись в бесконечной дали: ведь Он в центре Своего царства, а апостолам, как видно, до центра ещё очень далеко… И всё же встреча состоялась. Это главное. Остальное приложится, ведь впереди — целая жизнь. Жизнь, которую предстоит прожить в Царстве.