Новость дня на 12 Февраля 2019

Павел не слишком высоко ставит свои человеческие качества. Что это: ложная скромность? Неадекватная оценка? А может быть, наоборот, трезвое понимание самого себя и всей складывающейся в связи с собственной личностью ситуации? Ведь Павел, очевидно, прекрасно помнит собственную духовную биографию. И понимает, чего он заслуживает, а чего нет. И когда он пишет о том, что Царство человек получает, как незаслуженный дар, он в первую очередь имеет в виду самого себя. Но он также понимает и другое: Бог готов ждать и миловать, Он не для того послал в мир Своего Сына, чтобы затем Своим нетерпением испортить всё дело. Апостол прекрасно понимает, что всё дело не в человеке, не в том, хорош он или плох (никто не хорош для Царства), а в том шансе, который Бог готов дать каждому. И шанс этот абсолютный: в жизни человека не может быть такого греха, который, в случае раскаяния, мог бы помешать ему этот шанс использовать. Сам Павел мог бы сказать и действительно не раз говорил о себе, что Христос открыл ему Царство, даже несмотря на то, что прежде он (будучи ещё Савлом) был гонителем Его Церкви. Конечно, можно было бы представить себе случаи и посерьёзнее, ведь Павел, при всех своих заблуждениях в бытность гонителем, был всё же человеком абсолютно искренним. Но сам апостол, как видно, абсолютно убеждён в том, что, хотя для Царства не годится ни один, Бог всё же хочет спасти каждого. Наверное, иногда такое свидетельство становилось действительно актуальным: ведь среди христиан во все времена находились и такие, которых доводил до отчаяния их собственный грех. Иногда так случалось оттого, что люди, прежде всерьёз не знавшие духовной жизни, ужасались, обнаруживая в себе ту меру греховности, которую обнаружить никак не ожидали. А иногда дурную шутку с новообращёнными христианами играли их собственные теории о новой, «безгрешной» жизни в Царстве, которая, как им казалось, должна была каким-то волшебным образом открыться им сразу после обращения, как будто обращение было не первым, а завершающим шагом на их духовном пути. Вот для таких-то христиан, впавших в уныние, слова Павла становились духовным подкреплением и ободрением: он давал им понять на собственном примере, что Бог никого не прогонит, если только человек не уйдёт сам. Ведь Он, говоря словами пророка, хочет не гибели грешника, а того, чтобы грешник обратился от своего греха и остался жив.

«Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый». Мы выделяем сегодня эти слова апостола в силу их беспримерной важности в нашей литургической жизни. Вспомним молитву целиком. «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, — пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз. Еще верую, яко Сие самое есть Пречистое Тело Твое и Сия есть самая Честная Кровь Твоя, молюся убо Тебе: помилуй мя и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися Пречистых Твоих Таинств во оставление грехов и в жизнь вечную. Вечери Твоея Тайныя днесь, Сыне Божий, причастника меня приими: не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но, яко разбойник, исповедую Тя: помяни меня. Господи, во Царствии Твоем. Да не в суд или во осуждение будет мне причащение Святых Твоих Тайн, Господи, но во исцеление души и тела». Почему так получилось, что именно эти парадоксальные слова вошли в наиважнейшую нашу молитву? Они парадоксальные потому, что чуть только они прозвучат в святом храме, мы вынуждены выстроиться в очередь перед амвоном, и я буду не первым, а кто-то первым, а если я первым, то кто-то не первым. Но в Литургии все настолько священно, что нет в ней и тени противоречивости и бессмысленности. Эта очередь к Чаше на самом деле образ совсем иного, ибо совершается во времени, которое во время литургии имеет совсем иное течение. По сути мы возвращаемся в первый век: ибо сие есть Самое Тело и Самая Кровь, но не во время, а в надвременье. Вот это так важно понять и услышать сегодня, когда часто люди не подходят к Чаше и не причащаются, считая себя недостойными. И это ужасно. Но послушаем апостола, послушаем молитву: первый есть я. Когда мы приходим на литургию и не причащаемся, мы словно думаем, ведь вот столько людей причащается, то что я не причащаюсь ничего не меняет, ну есть ли разница 100 или 99 человек причастилось, никто ничего не заметит, ни священник, ни прихожане. Но вот я тот первый, к кому приходит Бог, и Он приходит ко мне первому, а я отворачиваюсь и пренебрегаю. Это очень важно почувствовать. Что вот Бог пришел сейчас для меня в этот храм, а я не принимаю Его. На самом деле, это не означает предельного эгоцентризма, это значит только одно, когда я прихожу в храм, я конечно встречаюсь со своей общиной и духовником или просто священником, но это реально, а мистически встречаются только двое: я и Бог. И у каждого: я и Бог, и так мы вместе, но только через Него. Некоторые считают, что слова «миром Господу помолимся» означают всем миром, а на самом деле должны быть переведены так: в мире Господу помолимся. Ибо священник и один может совершать литургию. Всегда надо помнить: Бог меня ждет у Чаши, меня первого, ибо единственного и неповторимого такого человека и дитя Своего.

Великий апостол язычников, больше всех, возможно, потрудившийся для того, чтобы мы с вами могли получить весть о Христе, не ставит себе «пятерку». Он считает себя не праведником, но грешником, причем первым из всех, он постоянно приносит Богу свое покаяние и постоянно благодарит за Его милость. И даже его апостольство для Павла — не заслуга его, а ответ на Христово призвание и проявление действия дарованной Им силы. Бог остановил Павла в его преследовании христиан, Бог простил его и определил на служение, Бог ниспослал ему благодать веры и любви ко Христу — и Богу он возносит славу. Не поучиться ли нам у Павла такому двойному видению: своей греховности и Божией совершенной святости?