Новость дня на 11 Сентября 2020

О «не на что не похожем Боге» в древности знали и говорили многие. Собственно, вся апофатическая традиция исходит из понимания, что Бог или Абсолют настолько не похож ни на что в нашем мире, что определить Его можно не через уподобление чему бы то ни было, а через расподобление всему и вся. Разумеется, никакие положительные определения в этом случае невозможны, возможны лишь отрицательные. И, конечно, к Богу Израиля всё сказанное можно отнести в полной мере. И всё же есть существенная разница между Богом Библии и Высшим Разумом или Абсолютом греческих или индийских мистиков. Ни Высший Разум, ни Абсолют не снисходят к человеку, который абсолютно им безразличен. А Бог Израиля с самого начала истории яхвизма с человеком говорит, преодолевая ту пропасть, которая Его от человека отделяет. И оставаясь при этом бесконечно далёким от человека, с которым общается, по Своей сути. Так в чём же заключается то несходство, о котором говорит пророк? И в каком смысле тогда говорит Библия о человеке, что он сотворён «по образу и подобию» своего Творца? Быть может, в том, что всякая личность всегда в чём-то похожа на любую другую личность, обладая самосознанием и свободой воли? Наверное, да. Но здесь же, по-видимому, и основное несходство между Богом и всяким творением. Ведь всё тварное так или иначе подчиняется неким внешним для себя законам, которые его ограничивают. Всё тварное природно, даже если творение обладает духовным началом, подобно, к примеру, людям или ангелам. А природа всегда ограничена, она ограничена по определению, постольку, поскольку существует по законам, не ею самой для себя установленным. И даже духовное творение ограничено: самосознание и свобода воли, свойственная всякому духовному существу, сохраняется, но мера этой свободы остаётся неполной. А полная свобода возможна лишь тогда, когда живущий сам определяет для себя те законы, по которым живёт, причём определяет полностью и абсолютно. Но такой полной свободой может обладать лишь Бог, Который Сам определяет для Себя все формы собственного бытия. Для Него не существует внешних законов, с которыми должна была бы считаться Его воля, и Его свобода абсолютна. Здесь-то, видимо, и коренится главное различие между Богом и тварным миром. Различие, которое останется навсегда: ведь даже после преображения творение не перестанет быть творением, оно лишь начнёт существовать по иным законам. И только для Бога внешнего закона не существует. А значит, не существует ни пределов, ни границ.

Сегодня мы начинаем читать вторую половину книги пророка Исайи, написанную в середине 6-го века до Р.Х. Неизвестный пророк, которого обычно называют Второисайей, начал писать ее еще в вавилонском плену, а закончил уже в послепленном Иерусалиме. Начинается его пророчество в Вавилоне словом надежды и утешения. Мы читаем сегодня удивительный гимн могуществу Творца. Пророк воспевает этот гимн еще в плену, видя лишь самое начало тех сложных исторических процессов, через которые Бог дарует освобождение Своему народу. Основная мысль пророка: нет ничего, что могло бы противиться воле Творца. «Разум Его неисследим», и мы не можем видеть всех путей Его, но сила Его непреодолима. Поэтому, говорит пророк, есть великая и неистощимая надежда для всех нас: «надеющиеся на Господа обновятся в силе, поднимут крылья, как орлы, потекут — и не устанут».

Итак, пророчество о грядущих судьбах переходит в утешение того самого народа, по адресу которого прозвучало так много обличений. Теперь грехи искуплены, причём вдвое, в связи с чем обычно вспоминается, что вор по закону должен был вдвое возмещать сумму украденного. Правда, далеко не все грешники были ворами в прямом смысле, воровство - не единственный порок, но в данный момент это неважно: никто не имеет права величаться над грабителями, другие грехи, часто кажущиеся "допустимыми", ничем не лучше. Но теперь наступает прощение, а вместе с ним - надежда на новую, качественно иную жизнь в согласии с волей Творца.

Совершенно закономерно вслед за обетованием надежды пророк начинает говорить о величии Господа, о том, что Его невозможно ни с чем-либо сравнить, ни представить. Здесь речи Исаии в какой-то мере напоминают последние главы Книги Иова, где вопрошания Иова оказываются сняты после того, как Творец явил ему Свою непостижимость. Здесь, правда, иная ситуация, народ Израиля, в отличие от Иова, страдал небеспочвенно. Но и теперь, когда, казалось бы, грешники раскаялись в своих грехах и им наконец стало "всё понятно", Господь снова показывает, что и Он Сам, и Его милость превосходит любую степень нашего понимания.