Мир в руках творца. Книга пророка Даниила.

Дан 2:31-49

Идея последовательно сменяющих друг друга деградирующих царств была в древности довольно популярна в разных культурах. Собственно, даже последовательность символических металлов сходна: золотой век – серебряный – бронзовый и т.п. похожи на золотую главу колосса, серебряную грудь и так далее. Надо полагать, для читателей книги Даниила образ сам по себе был достаточно прозрачным. Удивляет лишь совсем уж презренный материал, использованный на нижние конечности этого геополитического монумента.

Для историков, конечно, чрезвычайный интерес представляет соотнесение отдельных частей колосса с конкретным державами. Следом за империей Навуходоносора должна, по логике вещей, быть держава Кира Персидского, а за ней – Александра Македонского (здесь уже нет полного согласия), а дальше ясность теряется вовсе. Принято думать, что смешанные железно-глиняные части разрозненного царства символизируют осколки разделенной империи Александра. Однако в этой схеме есть некоторые нестыковки. В частности, как мы говорили выше, в книге Даниила нет оснований ожидать реального профетизма, да и не имеет отношения к пророчеству колосс как историософская схема. Следовательно, не остается ничего иного, как сделать вывод о том, что колосс с соответствующими химическими сопоставлениями мог быть изображен только post factum, то есть, уже в эпоху Селевкидов. Но данная-то часть книги была написана в пятом веке, во время расцвета персидской державы! Был ли то высокодостоверный историко-политический прогноз во вкусе Нострадамуса? Или в авторе возродился дух библейского профетизма? – хотя как такое могло быть в главе, заведомо написанной в жанре мидраша? Да и где в таком случае империя римлян, по сравнению с которой все эти политические металлы выглядят крайне бледно, и которая просуществовала дольше их всех, вместе взятых? Ведь не станем же мы предполагать, что камень нерукосечный, символ Царства Божьего, означает именно царство римлян (хотя кое-кто, как, например, Иосиф Флавий, именно так и думал). Наконец, можно ли всерьез считать, что просуществовавшее меньше столетия царство вавилонян в самом деле "круче" персов, которые и завоевали больше, и существовали дольше...

Вероятнее всего, нам не следует вообще соотносить отдельные части истукана с конкретными геополитическими образованиями. В какое бы время ни был написан текст, какого бы царя ни почтил автор символом «золотой главы», - не в этом смысл разговора. Автор применяет стандартную схему деградации человеческих царств и человечества, как такового, - одну из самых распространенных во все времена. Напомним, что именно там, в Вавилонии, была найдена шумерская глиняная табличка 5-го тысячелетия до Р.Х. с сетованиями на то, что не та пошла молодежь. Мир катится в пропасть; люди мельчают; климат портится; персики раньше были слаще, а царства прочнее и был порядок. Обычный до банальности мировоззренческий пессимизм, весьма, кстати, характерный для апокалиптики. И в традиции жанра (пусть жанру нет еще и пары столетий) автор книги Даниила влагает в ум (и сон) Навуходоносора именно это схему измельчания.

Сказанное означает, в частности, что не следует искать в этой схеме точных указаний на последующие судьбы реальных царств – вообще не следует. Автора книги интересует вовсе не это, а утверждение о том, что Бог некоторым странным образом вмешивается в ход истории, так что она перестает соответствовать этой апокалиптико-пессимистической схеме.

Камень, без помощи рук оторвавшийся от горы, с древности стал символом тайны Рождества Господа Иисуса Христа, и этот символ вполне прозрачен. Колосс, напоминающий многие знаменитые истуканы древности, является, как и царства земные, делом рук человеческих. Камень же, оторвавшийся от горы, – это что-то совершенно иное, и это последнее царство так же непохоже на все предыдущие, как нетесанный камень авраамова жертвенника на художества архитекторов и скульпторов. Не очевидно, что автор в самом деле намеревался вложить в текст это видение иноприродности земных царств и Царства Вечного; быть может, это вышло не по его воле. Для автора же гораздо важнее было сказать, что этот камень победит всех, да еще, возможно, дать современной ему политике уничижительную оценку.

Целевая аудитория автора, будь то в 5-м или во 2-м веке, скорее всего слышала в этом толковании сна утверждение о том, что борьба израильтян (в сущности, уже почти только иудеев) за свободу будет успешной, и Бог Сам будет вести ее. Отсюда берут начало и мужество Маккавеев, и воинственная обособленность кумранитов, и уверенность Гаммалиила, что если это дело не от Бога, то оно разрушится само. Здесь источник зелотской идеи, что главное начать борьбу, подтолкнуть этот камень, а уж покатится он сам силой Божьей. В конце концов Бог победит всех и отдаст царство Израилю: все, от персов до римлян, завоеватели Ближнего Востока чувствовали такое отношение иудеев. А ко времени новозаветных событий уже появился и ропот на то, что очень уж медлит Бог с этим камнем, медлит защитить избранных Своих.

Весть о Божьей победе над всеми земными царствами и установлении царства, которое будет стоять вечно, как бы ни пытались сблизить ее с прогрессистскими теориями всех времен, – это нечто особенное. Царство, установленное Богом навеки, именно через автора книги Даниила, стало сияющей вершиной, целью истории, вдохновляющей поколения за поколениями верных, - иудеев и христиан. Вот только мало кто замечает одну странность: по непонятным причинам это падение камня происходит «во дни тех царств» – всех сразу?! И златое царство Навуходоносора, и серебряное царство Кира, и медная твердыня Александра... – во дни всех этих (и последующих) царств катится и крушит их камень нерукосечный. Снова мы не можем быть уверены, что автор специально имел в виду показать нам именно эту надвременность – но из песни слова не выкинешь. Конечно, удобнее понимать эти слова как «после тех царств», вот только не слишком ли это просто... «Оно сокрушит и разрушит все царства», а не только то последнее, которое победило предпоследнее... И кто знает, быть может эти слова «сокрушит и разрушит все царства» оказывались слишком неудобны во все времена, чтобы обращать на них внимание.