Новое небо над новой землей (размышления над Библией)

Пятидесятница

О том, что Святой Дух может говорить устами человека, знал уже Давид (2 Цар 23:2). Внешним проявлением этого действия было обычно вдохновенное пророческое слово (2 Цар 23:2). В дальнейшем проявлением Святого Духа стал считаться мир; но мир этот (евр. шалом) означал не просто примирение — это было особое благодатное состояние, даруемое Богом человеку как знак Его присутствия. Дух Божий всегда переживался мистиками Израиля именно как «дыхание» (евр. руах; ср. греч. πνευ̃μα с тем же изначальным значением) Бога, пребывающее в сердце человека; это — то же самое дыхание, пронизывающее собою всё творение, это присутствие Божие, без которого мир просто перестал бы существовать. Но одновременно руах — это и шалом, благодатный мир — Лик Божий, Лик Святого Духа. Именно о таком мире говорили пророки Израиля, описывая Царство Мессии (Ис 9:7; Мих 5:5); о нём же говорит своим ученикам Иисус во время Тайной Вечери (Ин 14:27), явно связывая этот благодатный мир со Святым Духом (Ин 14:26). Но во время беседы на Тайной Вечере Спаситель говорит ещё об одной стороне Лика Святого Духа — о благодатной любви (Ин 13:34-35; Ин 15:9-17).

Эта благодатная любовь — не просто человеческое чувство, она даётся Богом как нечто новое для мира сего, поэтому Иисус и говорит о ней как о «новой заповеди». Исполнение этой заповеди — это также и исполнение заповеди о духовной нищете, знакомой уже Исайе Иерусалимскому; но если для Исайи и «бедняков Господних» она раскрывалась как бы лишь апофатически, через отказ от своеволия, как своеобразное «обрезание сердца», то Иисус даёт ей «катафатическое» наполнение, говоря о благодатной любви как о «новом творении» (ср. Откр 21:5) в самой глубине духовного сердца, как о «новой земле» и «новом небе» (Откр 21:1) человеческой души, из глубины которой, напитанное этой благодатной любовью, вырастает «тело духовное» (1 Кор 15:44). Благодатная любовь и есть та обитель Отца и Сына, которую обещал Своим последователям Иисус (Ин 14:23), и творится она лишь тогда, когда сердце верующего до конца открыто Отцу; но открыть его до конца может лишь Сын, если мы позволим Ему войти туда через таинство Евхаристии и обитать там, как говорит об этом Апостол Павел (Гал 2:20).

Однако и сама обитель эта тоже есть Лик Божий — Лик Святого Духа. Когда Отец и Сын входят вместе в сердце человека, оно, образно говоря, наполняется благодатью, как чаша, и, хотя глубина этой чаши не бесконечна, как глубина Божия, она всё же уподобляется Богу в своей полноте, и в этой относительной полноте становится частью полноты Божией, хотя и не постигает её до конца, потому, что невозможно конечному вместить бесконечное. Однако Лик Божий, Лик Святого Духа становится виден сквозь эту чашу, ставшую прозрачной для благодати, и, благодаря этой прозрачности благодать Божия изливается в мир, как это было с Апостолами в день Пятидесятницы.

В этом смысле апостольская община, ставшая зародышем Церкви как Тела Христова (Еф 1:23), явила миру в день Пятидесятницы Лик Святого Духа в той мере, в какой, возможно, явит его лишь Церковь Небесная в конце времён (Откр 21:2-4), и тогда, естественно, встаёт вопрос о смысле земной истории Церкви и о смысле истории вообще после Пришествия Христова. По слову Спасителя (Ин 16:8-11), явление миру полноты Святого Духа свидетельствует о конце времён: зло изгнано из мира (Ин 16:11), и каждому предстоит решить для себя вопрос о том, следовать ли ему за изгоняемым из мира «князем мира сего» в озеро огненное (Откр 20:10), или открыть сердце Христу и последовать за Ним в Царство Святого Духа. Но ведь именно этот последний выбор и предстоит человеку на Страшном Суде, на который именно потому и предстают все без исключения (Откр 20:11-15) — ведь дальше оттягивать выбор невозможно. Но тогда вся христианская история может быть лишь своего рода отсрочкой этого Суда, данной Богом миру для духовного выбора и самоопределения каждого.

Мир всё время после Воскресения Христова стоит у Креста, и проходящие поколения делают свой выбор; а Вознесение Христово длится по сей день, и чем выше Он возносится (Ин 16:10), тем ближе к нам конец истории — тот конец, где мы снова увидим Его. Явление каждого нового святого — это ещё одно «да» Христу, лишь резче оттеняющее то зло, в котором лежит мир; в конце времён в мире, по-видимому, не останется не сделавших свой выбор, и тогда последнее «да» или «нет» Спасителю, являющему полноту Своей Божественной жизни в сиянии Святого Духа, пронизывающего становящуюся видимой Небесную Церковь, подведёт итог земной истории. А до этого момента Святой Дух проявляется в каждом из святых и в Соборном теле Церкви, прежде всего через таинства, становясь видимым и ощутимым в той мере, в какой верные готовы воспринять Его.