Мысли вслух на 1 Ин 5:6-21

Завершая разговор о духовной жизни христианина, Иоанн вновь возвращается к вопросу о грехе и о Царстве. Апостол утверждает: полнота жизни Царства связана с личностью Иисуса Христа. Небесный Отец свидетельствует о жизни, полноту которой принёс в мир Сын — Мессия. И Божье дыхание говорит о той же самой жизни, напоминает о ней всякому, кого касается. Речь в данном случае идёт о реальности не религиозной, а духовной, существующей до и над всякой религией. Всякий, ищущий Бога, после прихода в мир Христа и начала истории Царства неизбежно соприкасается с Царством и раньше или позже встретится со Христом, если, конечно, не свернёт с пути и пройдёт его до конца.

Иоанн говорит здесь о христианстве не как о новой религии с новым вероучением, а как о новой жизни, реальность которой объективна так же, как объективна всякая другая реальность, которая никак не зависит от того, во что человек верит или каких мнений он придерживается. Но вот будет ли эта новая реальность иметь отношение к жизни конкретного человека, зависит от самого человека.

Никто никого насильно в Царство не тянет, его присутствие в мире до поры до времени можно вообще игнорировать. Но если всё же человек выбирает христианский путь, вопрос о грехе встаёт ребром. Иоанн между тем говорит о грехах смертельных и несмертельных. В связи с этими словами апостола в истории Церкви сложился даже целый ряд концепций о смертных грехах, о том, какие грехи надо считать таковыми, а какие нет.

Между тем в контексте всего, сказанного Иоанном о грехе и праведности, нетрудно догадаться, что грех, ведущий к смерти, — это грех осознанный и добровольный, грех, в котором человек не раскаивается потому, что выбирает его сознательно, зная, на что идёт. И дело тут не в том, что грех от такого сознательного выбора становится тяжелее, а в том, что человек своим выбором отождествляет себя с грехом, становится с ним единым целым.

Бог, конечно, и в этом случае мог бы отделить человека от его греха, но такое разделение было бы уже нарушением свободной воли человека: получилось бы, что он выбрал одно, а Бог помимо его желания навязывает ему нечто иное. Поэтому человек, сознательно выбирающий грех, в конце концов, если только он последовательно раз за разом подтверждает свой выбор и ни в чём не раскаивается, и оказывается вне Царства: ведь греху в Царстве места нет. А значит, нет в нём места и человеку, который не мыслит себя без своего греха.

Cегодня мы читаем пятую главу, где апостол уточняет и развивает свою мысль о различении духов. Он вновь, несколько иными словами, предлагает критерий различения, говоря, что всякий верующий, что Иисус есть Христос, Сын Божий, рожден от Бога. Значит, то рождение от Духа, о котором мы читаем в начале третьей главы Евангелия от Иоанна, происходит в тот момент, когда ты, независимо от того, много или мало ты знаешь об Иисусе, говоришь в сердце своем: это Бог. Когда уходят в сторону недоумение и ропот, и тебе уже не нужно никаких доказательств. Ты просто знаешь, что этот Иисус, пришедший водою и кровью, пришел и Духом Святым, и Он — твой Бог. Какое чудо, что Он сделал это рождение доступным для нас!

«Свидетельство сие» — это свидетельство Бога о Своем Сыне. Речь, судя по всему, идет об эпизоде крещения Иисуса (Мф. 3:16-17), когда голос Божий с небес назвал Иисуса Сыном возлюбленным. Обратим внимание на цепочку свидетельств, передающую эту весть нам: Отец свидетельствует о Сыне, Иоанн Креститель свидетельствует об этом своим ученикам, ученики свидетельствуют об этом свидетельстве нам через Евангелия. Свидетельство — это главный способ передачи благовестия, потому что в нем при всей его истинности нет никакого насилия над слушателем.

О чем это свидетельство? «В Нем Мое благоволение», — то есть благая воля Отца явлена в Сыне. В чем же эта благая воля Божия? Посмотрите несколько отрывков: Иез. 33:11, Мф. 18:14, Ин. 3:16 — и вы увидите, что Бог хочет избавить нас от смерти и дать жизнь вечную. Итак, в Иисусе Христе явлена воля Отца о жизни вечной для человеков: Сын Человеческий, пройдя через смерть в воскресение, восшел к Отцу и пребывает вечно одесную Отца. Значит, наша жизнь может стать вечной, если мы соединимся со Христом, позволим Ему наполнить нас Своим присутствием и Своей жизнью.

Слова Иоанна о получении просимого от Бога через Иисуса Христа могут показаться чересчур оптимистичными. В самом деле: у каждого христианина почти наверняка есть опыт неисполненных просьб, с которыми он обращался к Богу, обращался ко Христу, не получая ответа вовсе или получая не тот ответ, на который рассчитывал и надеялся. Между тем такой опыт характеризует не столько отзывчивость Бога или отношение к нам Спасителя, сколько наше собственное духовное состояние. Слова о вере звучат в таком контексте хрестоматийно, но они не перестают от этого быть глубоко верными.

Речь идёт, конечно, о вере как о доверии Богу, а не как о системе взглядов и убеждений, в которой человек уверен. Вот вопрос доверия и оказывается тут главным. Доверие ведь не просто открывает человеку дверь богообщения, оно до известной степени меняет ту реальность, в которой человек живёт и к которой имеет отношение. В самом деле: сегодня уже даже учёные всё больше убеждаются, что всякая реальность реальна лишь постольку, поскольку является наблюдаемой, а значит, имеет своего наблюдателя. Вселенная может существовать лишь в том случае, если существует также абсолютный Наблюдатель.

Этот постулат был бы всего-навсего ещё одним вариантом космологического доказательства бытия Божия, если бы он не относился также и к человеку, и ко всякому вообще духовному существу, обладающему самосознанием и являющемуся носителем свободной воли. Всякое такое существо, а значит, и всякий человек творит собственную реальность, которая реальна ровно настолько, насколько близка к полноте его собственная духовная жизнь, да и жизнь вообще. Абсолютной полнотой бытия и жизни обладает лишь Бог, а жизнь человека полна постольку, поскольку она связана с Божьей жизнью.

Вот тут-то вера-доверие и играет ключевую роль — она сопрягает две воли, Божью и человеческую, создавая единое богочеловеческое пространство бытия и жизни, а значит, и единую богочеловеческую реальность. Вот в этой богочеловеческой реальности и существует то, о чём пишет апостол: тут Божья и человеческая воля совпадают, Бог и человек совместно творят то, что в ней происходит, а просьбы человека безусловно исполняются — настолько безусловно, насколько безусловно они совпадают с Божьим планом о человеческой жизни.

Слова Иоанна о получении просимого от Бога через Иисуса Христа могут показаться чересчур оптимистичными. В самом деле: у каждого христианина почти наверняка есть опыт неисполненных просьб, с которыми он обращался к Богу, обращался ко Христу, не получая ответа вовсе или получая не тот ответ, на который рассчитывал и надеялся. Между тем такой опыт характеризует не столько отзывчивость Бога или отношение к нам Спасителя, сколько наше собственное духовное состояние. Слова о вере звучат в таком контексте хрестоматийно, но они не перестают от этого быть глубоко верными.

Речь идёт, конечно, о вере как о доверии Богу, а не как о системе взглядов и убеждений, в которой человек уверен. Вот вопрос доверия и оказывается тут главным. Доверие ведь не просто открывает человеку дверь богообщения, оно до известной степени меняет ту реальность, в которой человек живёт и к которой имеет отношение. В самом деле: сегодня уже даже учёные всё больше убеждаются, что всякая реальность реальна лишь постольку, поскольку является наблюдаемой, а значит, имеет своего наблюдателя. Вселенная может существовать лишь в том случае, если существует также абсолютный Наблюдатель.

Этот постулат был бы всего-навсего ещё одним вариантом космологического доказательства бытия Божия, если бы он не относился также и к человеку, и ко всякому вообще духовному существу, обладающему самосознанием и являющемуся носителем свободной воли. Всякое такое существо, а значит, и всякий человек творит собственную реальность, которая реальна ровно настолько, насколько близка к полноте его собственная духовная жизнь, да и жизнь вообще. Абсолютной полнотой бытия и жизни обладает лишь Бог, а жизнь человека полна постольку, поскольку она связана с Божьей жизнью.

Вот тут-то вера-доверие и играет ключевую роль — она сопрягает две воли, Божью и человеческую, создавая единое богочеловеческое пространство бытия и жизни, а значит, и единую богочеловеческую реальность. Вот в этой богочеловеческой реальности и существует то, о чём пишет апостол: тут Божья и человеческая воля совпадают, Бог и человек совместно творят то, что в ней происходит, а просьбы человека безусловно исполняются — настолько безусловно, насколько безусловно они совпадают с Божьим планом о человеческой жизни.

Иоанн свидетельствует о том, что не всякий грех является грехом к смерти. Ему можно было бы возразить, что любой грех несёт в себе смертоносный яд, но здесь нет противоречия: апостол этого не отрицает, но говорит о степени отравления. Согрешающего брата надо не осуждать, но молиться о его падении и сожалеть о нём. Если же всякий, рождённый от Бога, не грешит, то из этого следует, что если я не могу не грешить, то меня к рождённым от Него отнести нельзя. Но тогда какое отношение эти слова имеют к нам, многочисленным постоянно оступающимся грешникам? Слова эти дают нам надежду на то, что если мы продолжим идти за Христом, Он освободит нас от всех греховных наклонностей и зависимостей.

Можете ли вы себе представить обычного человека (не Сына Человеческого), который бы не грешил? Великие святые говорили о себе как о великих грешниках. А здесь апостол Иоанн говорит о «безгрешности» как о чем-то вполне известном: «Мы знаем...»

Возможно, решение этого парадокса, как во многих ситуациях духовной жизни, заключается в формуле из четырех слов: «уже да, еще нет». Рождение от Бога, как и спасение, как и вхождение в Царство, — понятие динамическое, оно не свершилось, а свершается в нас, и по мере этого свершения мы удаляемся от греха, потому что и сами храним себя от зла, и лукавому в нас не за что «зацепиться».

Последняя фраза послания Иоанна написана как будто мимоходом, но по тому, что она припасена напоследок, можно заключить, что для апостола она особенно важна. Пожалуй, речь здесь может идти не об одних лишь языческих изваяниях. Идолом может стать всё, что угодно, даже вещи безобидные, если они заслоняют Христа. Поэтому, даже усвоив всю глубину наставлений любимого ученика Господа, необходимо беречь себя от кажущихся безобидными «мелочей», которые, как соринка в глазу или камешек в ботинке, могут нанести долго незаживающее повреждение.

Отношения христианина с миром не могут быть простыми. Есть схемы и нормы, привычные для мира, и мы, выросшие в обычных (пусть даже верующих, но не святых) семьях, существуем внутри этих норм. В нас просто заложено стремление к комфорту, к психологическому комфорту — быть как все и при этом чувствовать себя особенным, стремление нравиться окружающим...

Но для этого нужно быть частью этого мира. И тогда мы становимся рабами — потому что мир отвергает тех, кто не выполняет его нормы и предписания. Кому интересно, по какой причине ты не вписываешься в общую схему? Да никому. И если ты просто говоришь; «А вот я не такой, как вы», - ты с лёгкостью оказываешься во власти князя мира сего, который улавливает тебя в сети гордыни...

Только одно побеждает мир, разрывает сети, которыми мы связаны - вера в Иисуса Христа. Когда мы действуем не для себя, но во имя Его, Он дарует нам свободу - свободу от власти греха и мира сего.

Сегодняшнее чтение как-то неприятно напомнило школьные годы... Учительница говорит уверенным голосом: «Но ведь задача-то совсем лёгкая!» А ученик мрачно смотрит в парту, зная, что ничего не понимает... Апостол Иоанн говорит нам: «Заповеди Его не тяжки». А внутренний голос отвечает: «Да, ты святой, ты апостол, тебе легко говорить». Что же не так в этом сравнении? Ну конечно, фраза «тебе легко говорить». Апостол Иоанн говорит не как учитель, а как один из нас. Он святой? Да, но не потому, что отличался особыми «способностями к святости». Мы не имеем права сказать, что ему это было легко, а нам не дано. Каждый из святых был просто человеком, таким же, как мы. И заповеди Господни не тяжки объективно — нужно только захотеть их исполнять. Всё зависит от нашего выбора, от нашей свободной воли — а благодать Господь даёт в преизбытке.