Мысли вслух на Авд 1:1-21

Перед нами пророчество о Едоме, народе языческом, но близкородственном израильтянам. Едом предстаёт перед нами как пример вероломства и коварства, которому по заслугам придётся принять кару за злодеяния. Мы слышим ещё одно пророчество о неизбежности возмездия за беззаконие.

Но для чего Авдий обращается к Едому, для чего ему надо обращаться с пророческим словом совсем не к той аудитории, к которой обычно обращались пророки Израиля? Ведь другие пророки, излагая то, что Господь открывал им о путях соседних народов, основную речь всё-таки обращали к землякам.

Должно быть, и здесь перед нами урок для соотечественников, и ведя речь о Едоме, пророк намеревался предупредить их от повторения грехов соседей. Грехи Едома могут быть повторены и жителями других земель, да ведь и в самом деле неоднократно повторяются. А значит, здесь ещё раз проявился вселенский характер пророческой проповеди, ведь между всеми людьми, к какому бы народу они ни принадлежали, существует не всегда сознаваемая ими, но реальная взаимосвязь. Поэтому сказанное много веков назад по конкретному поводу, казалось бы, существенному для немногих, может иметь значение и для тех, кому довелось жить в других краях и в другие времена.

В русле тех же пророчеств о суде Божием над всеми народами, о которых мы читаем в последнее время, находится и книга пророка Авдия. Короткое видение, данное ему от Бога, показывает, что в число осужденных Богом народов, провинившихся своей враждой против Израиля, входят и едомитяне, потомки Исава, брата Иакова-Израиля. Их вина — не в язычестве и не в нарушении заповедей. Одно только вменяет им Бог в вину: то, что они отвергли братолюбие. Даже «по понятиям» тех времен, едомитяне — это родственный Израилю народ, и им не следовало бы вступать в союзы с другими народами против Израиля, радоваться поражениям братьев и пользоваться плодами этих поражений.

События истории становятся (по крайней мере, могут становиться) уроками для последующих поколений, причем не только для народов, но и для отдельных людей. Не может христианин радоваться несчастьям и бедам своих братьев и — шире — ближних, к которым относятся все, кого он встречает на своем пути, а иначе его тоже может постигнуть судьба Едома.

Слова Авдия, обращённые им к извечному врагу Иудеи — Идумее, поднимают вопрос о том, что называют иногда исторической справедливостью. На первый взгляд кажется, что пророк имеет в виду именно её, говоря о том, что в день Яхве (день Господень) с Идумеей случится то же, что произошло с Иудеей, которая подверглась разгрому, на радость своему давнему противнику, воспользовавшемуся ситуацией. О чём же говорит Авдий, упоминая день Яхве? День Суда? Возможно: апокалиптические настроения были свойственны его эпохе. Но иногда днём Яхве (особенно в допленный период) называли также времена всякого бедствия, которое обрушивалось на страну и народ, а само бедствие считали при этом судом Божиим.

Вполне вероятно, что пророк имеет в виду именно это, предвидя, что вскоре за разгромом Иудеи, которому Идумея так радуется, настанет и её черёд. Казалось бы, налицо торжество той самой исторической справедливости: тот, кто радовался чужой беде, получает в буквальном смысле по заслугам, переживая именно то, чему только что радовался, глядя на бедствия соседа. Но ведь справедливость предполагает непременное следование Торе того, кто хочет справедливость восстановить.

А месть никогда не была средством исполнения заповеди; Тора нехотя её допускает в отдельных случаях, как уступку дурной традиции падшего человечества, устанавливая этой традиции известные границы, но отнюдь её не поощряет. «Око за око, зуб за зуб» — не предписание, а ограничение, необходимое для того, чтобы за один выбитый глаз выбившему не выбивали оба, а за один выбитый зуб — все тридцать два. Между тем, в ситуации, о которой говорит пророк, налицо как раз принцип «око за око, зуб за зуб», принцип, с точки зрения Торы наихудший из всех возможных.

Но в падшем мире чаще всего действует как раз именно он. И предполагает он не столько действие Божие, сколько Его невмешательство в ситуацию, то, что на богословском языке называют обычно попущением. Конечно, невмешательство это относительное, Бог всё же не даёт враждующим сторонам полной свободы, иначе на земле в конце концов не осталось бы в живых никого.

Однако в план Божий такое взаимное истребление людей, конечно же, не входит, и «компенсаций» того типа, о которой говорит Авдий, Он вовсе не хочет. Но если народ Божий отворачивается от Бога, он становится таким же, как все, одним из множества живущих на земле народов. И подчиняется тем общим для всех законам падшего мира, которые предполагают, в виде «высшей справедливости», принцип «око за око, зуб за зуб».