Мысли вслух на14 Июня 2018

Павел не один раз разными словами пытался описать, что такое христианская жизнь. Вот и теперь он призывает своих единоверцев проверять себя: христиане ли они? На первый взгляд, вопрос может показаться странным: ведь каждый входящий в Церковь (а крещение в те времена принимали только в сознательном возрасте) прекрасно знал, что делает и за Кем идёт. И всё же, как видно, дело обстояло не так просто. Конечно, будь христианство всего лишь ещё одной, новой религией, один раз сделанного выбора, один раз произнесённого обещания, один раз принятого крещения было бы достаточно: до тех пор, пока сделавший свой выбор не отрёкся от него, он бы оставался христианином. Но ведь христианство — не новая религия, а жизнь в Царстве, которое принёс в мир Спаситель. Здесь невозможно ограничиться одним выбором, одним решением, одним поступком, пусть и принципиально важным. Жизнь не прекращается, она продолжается в Царстве, и однажды сделанный выбор приходится затем подтверждать снова и снова. Потому-то и советует апостол проверять себя, следить за своим духовным состоянием, отдавать себе отчёт, Христовой ли жизнью мы живём, или нет: ведь жизнь Христа — это и есть жизнь Царства, и мы остаёмся христианами лишь до тех пор, пока живём единой со Христом жизнью. Казалось бы, для тех, кто вошёл в Церковь, по-другому быть не может. Так бы оно и было на самом деле, если бы мы уже завершили путь своего преображения, если бы наша человеческая природа обновилась бы до конца, как это произойдёт в конце времён, когда Царство раскроется во всей своей полноте. Пока же Царство ещё только входит в мир, а мы входим в Царство, и, как мир ещё не преображён до конца, так и мы преображены лишь частично. В таком положении ещё возможны и грехи, и ошибки, и падения. До полного преображения нам ещё есть, чего опасаться. А если так, то нужен и тот постоянный самоконтроль, о котором пишет Павел. Ведь каждый совершённый грех отделяет нас от Царства, и если, совершая его, мы всё же не теряем своего спасения, то лишь потому, что история Царства ещё не завершилась, точка не поставлена, двери не закрыты. Но даже в такой ситуации лучше лишний раз не рисковать и свести возможность утратить полноту жизни к минимуму. К чему, собственно, и призывает нас апостол.

Говоря о свидетельстве и об отношении к свидетелю окружающих, Иисус сравнивает отношение к ним с отношением к домочадцам человека, обвиняемого во всех грехах. Он говорит: слуга не выше господина. Тем самым Спаситель хочет снова и снова подчеркнуть, что гонения на Его последователей не случайность, а закономерность, что мир не принимает Его не потому, что он чего-то не понял или не увидел, а потому, что ему, лежащему во зле, не нужно ни Христа, ни Царства. А потому свидетелям нет смысла что-то скрывать, недоговаривать, таиться. То, о чём они говорят, неприемлемо не потому, что оно слишком сложно или слишком тяжело. Если бы дело обстояло так, ситуацию действительно можно было бы смягчить, скрыв в ходе свидетельства нечто такое, что вызывает наибольшее отторжение или неприятие. Но дело в том, что неприятие в данном случае вызывает сама суть христианства, сама личность Мессии и образ Царства. В таком случае, очевидно, пытаться «облегчить» или «упростить» свидетельство с тем, чтобы сделать его более приемлемым для лежащего во зле мира, означает фактически это свидетельство исказить или вовсе от него отказаться, заменив его чем-то другим, к примеру, проповедью какой-нибудь новой религии или новой морали. Такое, к сожалению, не раз встречалось в истории разных церквей, но надо признать, что к тому, о чём говорит Иисус, такая проповедь прямого отношения не имеет. Но чтобы проповедовать, не скрываясь, надо с самого начала правильно расставить духовные и жизненные приоритеты. Надо с самого начала принять и пережить реальность Царства и его жизни как единственную и для себя определяющую, как нечто такое, ради чего не жаль отдать то подобие жизни, которое позволяет нам иметь падший мир. Готовность расстаться с этим подобием ради настоящей жизни, жизни Царства во всей её полноте, и есть необходимое условие открытого свидетельства. И дело не только в том, что гонения на свидетелей порой оканчиваются их мученической смертью, но ещё и в том, что без опыта этой полной жизни, жизни Царства свидетельствовать о Царстве невозможно, а если и возможно, то полноценным такое свидетельство не будет. И Иисус призывает Своих учеников и последователей жить этой полной жизнью Царства. Без страха и без оглядки.

В сегодняшнем ветхозаветном чтении дождь - не просто природное явление, но и знак прощения Божия. Интересно, что Илия говорит Ахаву: "Слышен шум дождя", - а после этого ещё долго молится, семь раз посылает отрока к морю... Он знает, что прощение близко, и потому говорит так Ахаву - но ещё нужно обратиться к Богу с молитвой об этом прощении. Недостаточно того, что Израиль признал, что Господь есть Бог. Нужна ещё молитва о прощении - но молитва того, кто будет твёрдо уверен в этом прощении, как уверен в нём Илия.

Сегодняшнее чтение продолжает обличение пророком народа Божия. Но теперь в нём появляется новая грань, прямо связанная с темой суда. Речь идёт о попытках Бога духовно исцелить народ, упоминаемых в проповеди Осии (ст. 1). Неудивительно, что исцеление обнажило все грехи народа. И реакция на это оказалась вполне ожидаемой. Народ отшатывается от Бога, предпочитая оставаться тем, что он есть, и забывая о Боге в надежде, что каким-то непостижимым образом всё обойдётся и Бог закроет глаза на его грехи. Но Бог, очевидно, помнит всё и не собирается ни о чём забывать (ст. 2).

Казалось бы, сама мысль о том, что Бог может забыть о грехах тех, кого считает Своим народом, что Он вообще может остаться безразличным к человеческой греховности, должна казаться верующему человеку как минимум странной. Но в данном случае, по-видимому, речь идёт не об осмыслении ситуации, а, напротив, о поведении совершенно иррациональном. Ситуация в Северном (Израильском) Царстве, где проповедовал пророк, была в религиозном отношении весьма противоречивой. Власти здесь, с одной стороны, поощряли фактическое язычество под видом двоеверия (такова была официальная религиозная политика почти всех царей, когда-либо правивших на Севере), с другой же — желали выказать себя большими яхвистами, чем власти соседней Иудеи (Южного Царства), где официально никаких реформ не проводилось и яхвизм формально сохранялся в том изначальном виде, в котором он существовал в ещё едином Израиле при Давиде и при Соломоне. Но удавалось это плохо, ведь ещё Иеровоам, основатель Северного Царства, полностью порвал не только с Иерусалимом, но и с традиционным левитским священством, основав альтернативный религиозный центр в Вефиле и основав новое священство, не имеющее ничего общего ни с Торой, ни с традицией.

«Политическая целесообразность» возобладала и над той, и над другой, а пророки, противостоявшие этому, подвергались гонениям. И просто отказаться от проводимой религиозной политики власти уже не могли: ведь каждый правивший в стране царь понимал, что, решись он на такой шаг, ему придётся расстаться с троном. А его подданные понимали, что им придётся жить как-то иначе, так, что многие из тех, кто составил своё состояние не просто греховным, но и прямо преступным путём (ст. 3–5), скорее всего, потеряют всё. К такому развитию событий, как видно, никто не был готов, но и обосновать своё нежелание перемен ни правители, ни их подданные не могли, ведь все понимали, что против них и Тора, и традиция.

Оставалось лишь цепляться за любую, даже призрачную возможность, если она, как казалось, позволяла решить проблемы, ничего не меняя по существу (ст. 8–12). А такая позиция может лишь завести в тупик, и духовный, и политический (ст. 13–16). О нём и предупреждает пророк своих соплеменников; но ни он, ни Сам Бог не могут изменить выбор тех, кто предпочитает держаться за своё, отталкивая руку Божию.

В сегодняшнем чтении апостол Павел подчеркивает, что святость — это норма жизни, к которой призваны все христиане. Логика его слов основывается на том, что он написал в предыдущих строчках, в конце 6 главы (впрочем, оригинал послания, как и все рукописи первых веков, не был подразделен на главы, так что мысль и не прерывалась). Итак, апостол поведал об обетовании Божьем усыновить учеников Христа. Далее, уже в сегодняшнем чтении, он продолжает: именно потому, что такое обетование дано нам, нам и стоит очистить себя от скверны плоти и духа. Не ради собственно состояния плоти или духа, но ради обетования, ради того, что Бог принимает нас. Слова «совершая святыню (άγιοσύνη, святость) в страхе Божьем» говорят как раз о благоговейном трепете перед незаслуженностью и безмерностью любви Всемогущего. Это важно, потому что нам свойственно поддаваться соблазну аскезы ради аскезы. Вовсе не это нужно. Как Сам Господь говорит: если мы любим Его, то соблюдем Его заповеди. Только в этом случае у нас найдутся для этого и желание, и силы, и возможности. Поэтому центральным в проповеди апостолов и является крестная любовь Христа, а не угрозы возмездия.

С точки зрения земной дипломатии политика Асы, заключившего военный союз с Сирией против общего врага, совершенно разумна. Но пророку Ананию было дано смотреть на вещи с иной точки зрения, превосходящей земной разум. именно поэтому Анания оказался единственным, увидевшим изнанку союза и цену, которая может быть за такой союз. И если бы кто-то вздумал оспаривать утверждение о том, что Аса, заключив военный союз, ослабил упование на Господа, то реакция царя на слова пророка заставляет нас укрепиться в этой мысли.

Летописец отмечает, что после того, как Аса начал притеснять Анания, а затем и других людей, царя начали преследовать неудачи. Наличие неудач не может удивить после многочисленных рассказов библейских повествователей о расплате за зло. Однако нам важно не столько успокоиться, узнав о наказании, которое постигло Асу, сколько задуматься о том, как легко и незаметно можно начать отворачиваться от Бога и Его правды. Для этого вовсе не обязательно совершать прямую и явную измену, достаточно просто в мелочах поступать "как все", забывая, что так называемые "все" (уж никак не все на самом деле) действуют совсем не так, как советует Господь.