Мысли вслух на24 Августа 2025

Апостол Павел отталкивается от распространенного и в древности, и теперь антропоморфного представления о Боге. Нельзя сказать, чтобы на этом пути нельзя было найти ничего путного: некоторые здравые суждения здесь все же возможны. Так, отталкиваясь от нашей малой силы, мы мыслим Божье всемогущество, сравнивая с нашим разумом, представляем Его премудрость и всеведение. Сопоставление с нашей ограниченностью помогает нам прикоснуться к истине о Его безграничности и трансцендентности.

Но этот метод богомыслия таит в себе существенную опасность: мы думаем, что Бог похож на нас и представляем Его как человека, только очень «большого». Инстинктивно нам кажется, что там, где у слабого человечка ничего не выйдет, у Бога все получится. Там, где мы страдаем и умираем, Бог выйдет победителем. Происходит, действительно, именно это, но совсем не так, как мы представляем.

В обычной логике было бы естественно, чтобы в Гефсиманском саду Христос «мобилизовал» те самые двенадцать легионов ангелов, о которых Он говорил Петру, и ангелы разогнали бы стражников и вывели первосвященников «на чистую воду». Но происходит нечто совершенно иное, нелепое, по слову апостола Павла («юродство» Синодального и славянского переводов — это moria греческого текста, означающее «глупость, нелепость, безумие»). То ли сила Божия заключается не в том, что мы думаем, то ли вообще не силой одерживается Его победа, как говорит пророк Захария. И Господь принимает Крестную смерть.

Эллины и иудеи, слушатели апостола Павла, как только слышали о том, что Бог страдал на Кресте, отворачивались от него. Бог не может страдать — таково общее убеждение всего древнего мира, откуда происходят все богословские рассуждения о бесстрастности божества. Нелепость с этой точки зрения евангельских событий породила целый ряд конфликтов и ересей в новозаветную эпоху: христианам никак не удавалось соединить эллинско-иудейскую уверенность в бесстрастности Божьей с верой в Распятого Иисуса. Не годы, как можно было бы ожидать, а века и века уходят на это... Потому что за словом о Кресте стоит величайшая тайна Божьей любви, являющаяся непостижимой основой библейского Откровения.

Притча о должнике напоминает нам о нашем обычном повседневном поведении, до такой степени привычном, что мы даже не замечаем, что руководствуемся людоедской логикой (меня едят — плохо, я ем — хорошо). Здесь перед нами одно из суровых мест Евангелия, напоминающее о том, что как реально достижимо даруемое Богом спасение, так и реальна опасность утратить его в результате наших собственных непотребных действий, особенно когда мы отказываемся дарованную нам свыше милость передавать дальше. Христос не случайно указывает на разрушительность непрощения, ведь тот, кто не захотел прощать, будучи сам прощён, по сути, наплевал на сам принцип прощения. Но тем самым он перечеркнул и полученное им самим прощение.

Слова притчи о наказании должника, отданного истязателям до выплаты всего долга, суровы, но они же, вроде бы, дают и надежду, что наказание, может быть, не будет бесконечным, но уравновесит вину согрешившего и послужит искуплению. Вот только сможет ли истязаемый расплатиться, если отверг Того Единственного, Кто заплатил за его неимоверный долг?

Оказывается, среди открывающихся в это время путей Господних есть и такие, которые ведут спасаемых на миссию к иным народам, к язычникам. Не стоит думать, наверное, что это пророчество уже исполнилось, оно продолжает исполняться. Не в том дело, что есть еще народы, не получившие Христова благовестия. Но в каждом народе, в каждом городе и селе все еще есть люди, осознанно или неосознанно погруженные в язычество (атеизм — это тоже его разновидность). Да и в нас самих рудиментов язычества хоть отбавляй. Каждый раз, когда мы решаем что-то, даже не попытавшись сопоставить свою волю с волей Божией, когда мы руководствуемся не любовью к кому-то другому, мы самые настоящие язычники. И к нам самим нужно направлять нашу миссию.

Как важно для успешной миссии это ощущение, что мы и они — в сущности одно и то же, и только Христос — иной. Вселенскость миссии приводит к вселенскости Церкви. Как важен для всех нас стих 21, указывающий на универсализм, сверхнациональную открытость Церкви, отсутствие в ней кастовой замкнутости.